— Н-не м-муч-чай, отп-пусти! — Люси отобрала питомицу.
— Привезти тебе мускалета? — Зальтен облокотился о колено отца.
— На кой ляд ей мускалет? — вмешалась вошедшая с подносом пирогов мать. — От этой-то не знаешь куда деваться!
Иветту она не сильно жаловала, но и гнать не гнала. А крылатая егоза взяла да и стащила один из пирогов прямо из-под круглого носа Хлои!
— Нет, уважь, Зальтен, никаких мускалетов! — Мать проводила недовольным взором отлёт Иви. — Мне в кухне подкопов не надо!
— А что, раз так? Люси? Проси хоть сциталиса, хоть мантикору! — Светлые и чистые, как родниковая вода, глаза Зальтена загорелись мольбой. Люси знала, что, попроси она бестию, которую он способен достать, непременно придётся дать слово выйти за него замуж.
Замуж! За бывшего мальчишку, на котором штаны латала тайком от взрослых! Она приложила палец к губам, размышляя. Зальков шутливо хмыкнул и взбил бороду.
— Слыхал я россказни о бестии, равной которой нет, сын. Вот уже два столетия она то тут, то там изводит королевства.
— Стой-ка, Зальков! — встрепенулся Хансен. — Уж не про Поджигателя ты толкуешь?
— Про него, — мигнул старый ловчий. — Налетает эта бестия на огненных крыльях, простертых от края до края небесного свода, и низвергает пламя на города и селения. И беда тем, кто не успеет сбежать — что стояло и казалось незыблемым — обращается в море огня, а затем — в горы праха. Дед мой, Зальвиг, лишь видел издали, как Поджигатель изничтожает посевы маркиза Тинтагеля и не отважился вступить в схватку. Да и хорошо, что не отважился, а то бы мы с Зальтеном тут с вами не трепались и пироги Хлои бы не ели. Давно в наших краях его не было, и за то благодарение ангелам. Так-то, сын!
Бестиарии наперебой начали соглашаться, что опаснее бестии в мире нет, и что иные из их предков видели в небесах знамение огромной тварюги на крыльях, и светила она ночью ярче солнца. И молились святым духам, чтобы летела она не в Королевство Лун. Люси сковала праведная дрожь. Должно быть, ужасающее зрелище — когда горит твой дом, твои посевы… всё, что любила, чем дорожила.
И тут Дира бесы дёрнули за язык выпалить:
— А что, Лю, если Зак одолеет Поджигателя — пойдёшь за него замуж?
— Да. — Сама не зная, зачем, сказала Люси.
Мать промахнулась мимо мойки и со звоном уронила тарелку на пол. Зальков испытующе прищурился на сына. Зальтен размышлял всего мгновение, а после долбанул кулаком об ладонь.
— Одолею!
Бестиарии поддержали его решение единогласным рёвом, сравнимым силой с брачным гоном онагров.
Позже, когда эта орда разбрелась на ночёвку, Хлоя пристала к Люси.
— Ты зачем это сделала?
Дочь молча пожала плечами.
— Ты понимаешь, что он не сможет поймать Поджигателя? Он или погибнет сам, или поищет себе невесту поумнее!
Люси нахмурилась, вытерла руки от пены о клетчатый передник и, взяв блокнот, написала на оборотных листах:
«Не готова идти замуж».
— А я, по твоему мнению, была готова идти за герольда? Ну и что, посмотри на отца — стерпелось и слюбилось! Видный, умный, образованный! И ты грамоте обучена! Вон, из своей книжки не вылезаешь! А Зальтен-то как хорош! Хорош же?
Люси кивнула.
— Ну и что тебе, дурной, надо? Выходи за него!
Люси зачеркала карандашом:
«Я не львица и не улучшу ему кровь. Даже испортить могу. Отец чуть заикается, а я бессловесная!»
— Да ерунда! Наплодите дочек, а девкам что нужно для счастья — молчи, да улыбайся! Зато и у тебя репутация образцовая, потому, что рот мало открываешь, не в пример фрейлинам да комнатным девушкам!
— Н-ну м-мам! — затрясла Люси тугими косами в оттенок всем приятного ржаного хлеба. — Я б-б…
Опять карандашом по бумаге.
«ХОЧУ БЫТЬ БАРДОМ».
— Вот дуреха! — пуще прежнего разнегодовалась мать. Чуть тарелки бить не взялась. — Замуж из-за косноязычия никак, а в бардах тебя ждут с распростёртыми объятьями! Так, что ли?
— Я т-т… — когда Люси переживала, её недуг только усиливался.
«Я тренирую речь! Однажды я смогу читать мои стихи при дворе!»
— Тьфу! Дура! Отцу на тебя пожалуюсь! — Хлоя вытерла гневный пот полотенцем. — Садись ты крупу перебирай, и то толка больше выйдет!
4. Об укрощении бестий и огня
С утра Зальтен приказал стремянным вывести Деметриуса. Примечательной красоты крылатый боннакон не признавал в седле никого, кроме хозяина, и в его отсутствие не исполнял никакой работы, только гулял с самками.
— Берегись! Сейчас обдаст! — успел крикнуть Люси Харальд, приглядывавший за ездовыми бестиями.
Девушка едва успела отскочить от летящего в стороны залпа навоза. А как известно, навоз боннакона прожигает всё вокруг!
— Люси, зря надела красивое платьице! — одарил её окликом с крутой спины Деметриуса Зальтен.
До того боннакона предварительно спутали, привязав рогами к свае, натянули седло и усадили сверху Зальтена. Затем веревку, протянутую между крутых рогов-таранов, отпустили. Взбешённый неволей Деметриус с рёвом и Зальтеном запрыгнул в леваду. Это действо с Деметриусом повторялось каждый раз после возвращения хозяина из дальних земель. Никак не хотел белоснежный бык расставаться с бездельем! Но и Зальтен был не промах. Люси то и дело ахала при виде того, как боннакон, тряся стянутыми подбрюшным ремнём крыльями, скачет по леваде и пытается растереть Зальтена о заграды. Тот же балансировал в седле мастерски, как приклеенный. Стремянные и охотники с азартом взирали на укрощение белой бестии.
— Вот он дурной! Весь в хозяина! — восклицал Дир.
— Мне б такого! Я бы молнию догнал! — мечтал Хансен.
— Тебе в жизть не дано изловить такого. Деметриус один, другого земля не родила, — отвадил его Харальд.
— Как и Зака, Лю, а? — Дир с проказливым намёком толкнул замершую от страха и восхищения Люси. Та кивнула.
Зачем говорить, что Зальтен обычный парень, если видно, насколько он удивительный! В подобные нередкие моменты становилось ясно, что кровь льва вполне могла достаться ему вместе с доблестью. Деметриус уже сдавался. Завёл круторогую голову под грудь и пыхтел, расслабляя холку. Зальтен пинал его вперёд, заставляя слушаться.
— Так-то лучше, старый друг!
Проехал на пышущей жаром схватки бестии мимо Люси и подмигнул ей: мол, неужто я недостоин тебя? Дёрнул ремень, распуская бестии крылья. Собравшиеся у ограждения левады мужики загалдели. Люси отвела глаза в сторону и увидела, как её жестом подзывает мать. Чтобы избавить себя от неизбежных приставаний друга, она махнула рукой Зальтену и побежала к кухне. Хлоя точно желала запрячь в работу.
— М-м?
Вместо ответа ей пихнули корзинку и мешок звонких лунариев.
— Ступай на базар да купи вот по этому списку! — Мать вложила в руку блокнот — разумеется, влезла без спроса и написала про брюкву рядом с новым стихотворением! — И только у тех торговцев, кто здесь указан! Не перепутай! Деньги на ерунду не трать! И не нахватайся гнили, как позавчера! К королевскому столу покупаешь, прояви сознательность!
Люси закивала, выражая готовность лично осмотреть каждую горошину, и, усадив на плечо Иви, отправилась закупаться.
Шумный базар с вечно толкающимися людьми вносил в мысли сумятицу. То тут, то там вопили торгаши, орала скотина, скрежетали выставленные на продажу бестии. Каждый уговаривал подойти, поглядеть, не отказать в покупке. Кто-то даже звал по имени. Люси растерянно брела от лотка к лотку, прижимая к себе и корзину, и мешок с деньгами. Того и гляди воры утащат! А на базаре их полно. Уже, было дело, оставляли рыдать с пустой корзиной! Люси прятала блокнот под накидкой, вспоминая нужное: брюква, лук, яйца, кольраби…
Иви то и дело поворачивала нос в сторону чирикающих тут и там цыплят да воркующих мясных голубей. Люси устала дёргать якла за хвост и про себя твердить: «Нет, Иви! Фу, Иви!»