Читать интересную книгу Кольцо Соломона - Джонатан Страуд

— А, Бартимеус! Не ты ли потревожил ловушку?

— Привет, Наабаш. Боюсь, что я.

Существо потянулось так, что суставы хрустнули.

— Ох, ну и зачем же ты это сделал? Ты ведь знаешь, как жрецы относятся к тем, кто тревожит покой храмов и ворует сокровища. Они твои кишки на подтяжки пустят. Ну… точнее, не они, а я.

— Знаешь, Наабаш, по-моему, жрецам теперь нет дела до здешних сокровищ.

— Правда? — Пустые глаза окинули взглядом храм. — Да, тут и впрямь давненько не подметали. Что, много времени прошло?

— Больше, чем ты думаешь.

— Но заклятие-то действует по-прежнему, Бартимеус. Тут уж ничего не поделаешь. «Пока камень стоит на камне и существует наш город…» Ну, дальше ты знаешь.

Скорпионий хвост дернулся с сухим, энергичным треском, из-за плеча Наабаша выпрыгнуло блестящее черное жало.

— Что это у тебя в руках? Никак священный змей?

— Я пока не разглядывал, сперва надо с тобой разобраться.

— A-а, ладно-ладно. Ты всегда был боек, Бартимеус, боек и дерзок не по чину. Не помню, чтобы кого-то бичевали чаще, чем тебя. Как же твоя непочтительность бесила людей!

Шумерский владыка улыбнулся, обнажив аккуратные двойные ряды остро отточенных зубов. Задние лапы чуть шевельнулись, когти сильнее впились в камень. Я видел, как натянулись связки, готовясь к внезапному прыжку. Я не сводил глаз с его лап.

— И кого же ты донимаешь теперь? — продолжал Наабаш. — Кто твой нынешний работодатель? Вавилоняне, наверное? В последний раз, как я проверял, они явно что-то замышляли. Они всегда зарились на золото Эриду.

Черноглазый юноша пригладил курчавые волосы. Я слабо улыбнулся.

— Я же говорю, времени прошло куда больше, чем ты думаешь!

— A-а, долго ли, коротко, мне все едино! — негромко ответил Наабаш. — Дело есть дело. Священный змей останется здесь, в сердце храма, и невежественные люди не смогут воспользоваться его могуществом.

Надо сказать, что я про этого змея до сих пор ни разу не слышал. На мой взгляд, это был типичный образчик старого хлама, из-за каких начинаются войны между древними городами, кричащая побрякушка, отлитая из золота. Однако полезно все-таки знать, что именно ты украл.

— Могуществом? — переспросил я. — А что он может-то?

Наабаш хмыкнул и с печалью в голосе ответил:

— Да так, ничего особенного. Внутри находится элементаль, которая при нажатии на хвост изрыгает изо рта потоки воды. Жрецы выносили его к народу во времена засухи, чтобы подбодрить людей. Кроме того, если я правильно помню, там внутри еще спрятана пара-тройка механических ловушек, чтобы отпугивать грабителей, которым вздумается отковырять изумруды с когтей. Видишь, там под каждым коготком имеются потайные шарниры…

Тут я сделал ошибку. Убаюканный спокойным тоном Наабаша, я невольно бросил взгляд на змея, которого держал в руках, чтобы посмотреть, что там за шарниры такие.

А ему, разумеется, только того и надо было.

Стоило мне отвести глаза, звериные лапы в мгновение ока согнулись, распрямились — и Наабаш исчез.

Я еле успел отскочить — скорпионий хвост рассек пополам плиту, на которой я стоял. На это мне проворства хватило, но от его руки мне уйти не удалось: громадный зеленый кулак огрел меня по ноге, как только я взмыл в воздух. Этот удар и драгоценный артефакт, который я держал в руке, помешали мне выполнить мой обычный маневр, который я с таким изяществом применяю в подобных ситуациях.[7] Вместо этого я упал, ушибся, перекатился по рассеянным на полу мертвецам и снова вскочил на ноги.

Наабаш тем временем выпрямился с царственным достоинством. Он развернулся в мою сторону, наклонился, уперся в пол человеческими руками — и прыгнул снова. А что же я? Я запустил Судороги в потолок у себя над головой. И отскочил вбок. Скорпионий хвост снова рассек каменные плиты — но на этот раз Наабаш не успел развернуться и достать меня на лету, потому что на него обвалился потолок.

Над погребенным храмом лежали пески пустыни, копившиеся полтора тысячелетия, так что следом за обвалившейся кладкой последовал приятный бонус: могучий серебристо-бурый каскад хлынул на Наабаша, похоронив его под несколькими тоннами песка.

В других обстоятельствах я бы задержался, чтобы громко позлорадствовать над стремительно растущей кучей, но я знал, что Наабаша даже целая гора песку надолго не задержит. Пора было сваливать.

На плечах у меня выросли крылья. Я метнул вверх еще один Взрыв, чтобы получше расчистить проход, и рванулся сквозь потолок и дождь сыплющегося сверху песка, навстречу ожидающей меня ночи.

3

Бартимеус

Когда я вернулся в Иерусалим, за спиной у меня занимался рассвет. Верхушки башен волшебников уже вспыхнули розовым, и купол белостенного дворца Соломона сиял, точно утреннее солнце.

Башня моего старика, стоявшая пониже, у Кедронских ворот, была еще погружена в тень. Я подлетел к окну на вершине башни, у которого был подвешен бронзовый колокольчик, и позвонил один раз, как мне было приказано. Мой хозяин воспрещал своим рабам заставать его врасплох.

Звон затих. Мои широкие крылья веяли прохладным, свежим ветром. Я парил в воздухе и ждал, глядя, как проступают из небытия пригородные пейзажи. Долина была темна и безмолвна, заполненная туманом яма, где исчезала вьющаяся дорога. Внизу, в воротах, показались первые работники; они отправлялись на поля. Люди брели медленно, спотыкаясь на неровных булыжниках. На высших планах были видны сопровождающие их Соломоновы шпионы: на бычьих ярмах ехали фолиоты, в потоках воздуха кувыркались разноцветные букашки и бесенята.

Шли минуты, и вот наконец восхитительное ощущение — нечто вроде дюжины копий, вонзившихся в нутро, — известило меня о призыве волшебника. Я закрыл глаза, подчинился — и мгновение спустя моя сущность почувствовала на себе затхлое тепло хозяйского жилища.

По счастью, старик, невзирая на ранний час, был облачен в свои одеяния. Одно дело — полный храм ходячих мертвецов, а дряхлый и морщинистый голый хозяин — совсем другое. Он стоял наготове в своем магическом круге, и все печати и руны проклятий, как и прежде, были на месте. Чадили свечки из козьего сала, горшочки с розмарином и ладаном били в нос сладковатой вонью. Я стоял в центре своего пентакля и смотрел на хозяина в упор, держа в нежных ручках золотого змея.[8]

Едва материализовавшись, я понял, как страстно старик жаждет заполучить эту вещицу — и не для Соломона, а для себя. Его глаз расширился, алчность заблестела в нем маслянистой пленкой.

Поначалу он не говорил ни слова, только смотрел. Я слегка покрутил змея, чтобы его изгибы соблазнительно засверкали в свете свечей, повернул его так, чтобы волшебнику стали видны рубиновые глаза и изумрудики на растопыренных когтях.

Когда он заговорил, голос у него сделался глухим и хриплым от волнения.

— Ты был в Эриду?

— Я был там, куда ты велел мне отправиться. Я нашел храм. Внутри было это.

Он сверкнул глазом:

— Давай сюда!

Я медлил.

— А ты отпустишь меня, как я просил? Я ведь служил тебе верой и правдой!

Лицо старика исказилось от гнева.

— Ты еще смеешь торговаться со мной?! Давай сюда сокровище, демон, или, клянусь своим тайным именем, не пройдет и часа, как ты с воем полетишь в Бедственный Огонь![9]

Он воззрился на меня, выпучив глаз, выпятив челюсть, на полураскрытых губах блестели белые полоски влаги.

— Ну ладно, — сказал я. — Только смотри не урони!

Я перебросил статуэтку из одного круга в другой, и волшебник протянул ей навстречу растопыренные пальцы. И то ли из-за того, что у него был только один глаз, то ли оттого, что руки у него тряслись от нетерпения, но змея он не удержал: статуэтка выскользнула у него из пальцев и отлетела назад, к краю круга. Старик с воплем перехватил ее и прижал к морщинистой груди.

Это его первое неосторожное движение могло бы стать и последним. Если бы хотя бы кончики его пальцев высунулись за магическую черту, защита была бы нарушена и я бы тут же набросился на него. Однако они буквально на волосок разминулись с границей круга, и прелестная дева, которая на миг сделалась чуточку выше ростом и отрастила чуточку более длинные и острые зубки, разочарованно вернулась в центр своего пентакля.

А старик и не заметил. Он не видел ничего, кроме своего сокровища. Он долго-долго вертел его в руках, точно злобный старый кот, играющий с мышкой, ахал и охал, любуясь искусной работой, и только что слюни не пускал. Через некоторое время меня затошнило от всего этого. Я кашлянул.

Волшебник поднял голову.

— Ну?

— Вот, ты получил то, что просил. Соломон богато наградит тебя за это. Отпусти меня!

Он захихикал: