Читать интересную книгу От Терека до Карпат - Владимир Коломиец

Наследник престола Габсбургов так быстро покинул кабинет императора, что придворные и чиновники, незадолго до этого закончившие свои труды и еще не успевшие разойтись, стали невольными свидетелями его бешенства.

– Опять столкнулись Его Величество и Его Высочество! – со скрытым злорадством нашептывали они друг другу, когда мимо них быстрым шагом мчался эрцгерцог Франц-Фердинанд, громыхая палашом и звеня шпорами.

Его Высочество смог полностью отдаться гневу только в салоне автомобиля.

– Черт побери этот проклятый Генеральный штаб и всех его преторианцев! – бранился Франц-Фердинанд под грохот мотора. – Они все стоят друг за друга, все игнорируют мои приказы – приказы наследника престола! Эта паршивая каста повинуется только приказаниям своих «старшин». Подумать только! Старший офицер скомандовал этому предателю выстрелить в себя, и тот исполняет это богохульственное приказание спустя два часа, которые ему потребовались на предсмертные письма! Нет! Надо уволить всех причастных к этому делу. Ведь они покровительствуют славянам, подрывающим империю!

Специальный поезд в тот же день увез эрцгерцога назад в Прагу и Конопиште, где Франц-Фердинанд для успокоения предался своей страсти – охоте на коз и оленей…

А мировая война все приближалась. Ее тучи уже сгущались в небе Европы, и в свете зарниц то и дело представали высвеченные мертвенным светом трагические фигуры тех, кто станет ее первыми жертвами.

В обстановке, когда еще не грянула гроза войны, кто-то уже рассчитывал силу разряда и точку, в которую его нужно направить. Этой точкой и станет живой человек – наследник австрийского престола – эрцгерцог Франц-Фердинанд.

Почему удар был направлен именно против него? Ходячее мнение таково, будто он возглавлял военную и антиславянскую партию в Австрии. Именно эту мысль внушили 19-летнему сербскому крестьянскому парню Гавриле Принципу, который 15 июня 1914 года в боснийском городке Сараево убил наследника. Использовав это как повод, Австро-Венгрия, подстрекаемая Германией, напала на Сербию. Россия, будучи союзницей Сербии, объявила всеобщую мобилизацию. Германия поддержала Австро-Венгрию и 19 июня (10 августа) объявила войну России, а затем и ее союзнице Франции. Вскоре в войну против Германии вступила Англия, находившаяся в союзе с Францией и Россией. В короткий срок война стала мировой, охватив 38 государств.

Петербург

Большой прием государя закончился, и он со свитой удалился. Гости группами потянулись в гардеробную. В зале остались только те, кого государь попросил остаться. Они прошли во внутренние покои Александровского дворца, где должен был продолжиться прием, теперь уже малый, и стали ждать. Царь проводил этот прием, как правило, в библиотеке, превращенной во «второй кабинет Его Величества».

В приемной толпились парадные мундиры. Сразу трудно было понять, то ли они все ждут момента приема государем, то ли уже побывали на аудиенции и теперь договаривают свои разговоры с приятелями.

– Не правда ли, Его Величество был сегодня великолепен, – говорили между собой всезнающие генштабисты. – А как хорошо он знает армию и ее расквартирование?

– Точно, точно! Но зачем он еще раз вызвал к себе министров? – задал вопрос один из них.

– Его величество весьма озабочен возмутительным поведением Австро-Венгрии, которая в ответ на выход сербских войск к Адриатическому морю в Северной Албании начала мобилизацию, – ответил ему другой. – В Берлине, как нам доносят, непрерывно идут совещания австро-венгерских и германских государственных людей.

– Да, пахнет европейской войной, а Россия к ней не готова, – поддержал его собеседник. – Попугать Турцию или Австрию мы еще можем, а серьезно воевать – навряд ли выйдет.

– Тогда ясно. Его Величество, видимо, хочет еще раз посоветоваться с близкими людьми, что же делать в сложившейся обстановке.

Вскоре через приемную в императорскую библиотеку-кабинет проследовали председатель Совета министров граф Владимир Николаевич Коковцев, министр иностранных дел Сазонов, министр путей сообщения Рухлов, военный министр генерал-адъютант Сухомлинов и начальник Генерального штаба генерал Жилинский.

По виду министров было видно, что они обескуражены вызовом и не знали его причины.

– Господа, мы на пороге…э… кризиса, который… должен сказать, способен вызвать потрясение основ. Мы должны… в ближайшие дни, а может быть, и часы, точно решить насчет военных приготовлений и… самой мобилизации.

– Владимир Александрович сейчас все расскажет… – царю было, видимо, трудно говорить, и он теребил золотой аксельбант на своем красном чекмене. Николай сел в свое кресло и нажал незаметную кнопку звонка под столом. В кабинет скользнул дежурный генерал.

– Карту Балкан, – коротко бросил царь, и через несколько секунд огромная, многометровая карта Балканского полуострова появилась на стене кабинета. Карта была раскрашена карандашами и на ней четко выделялись не только текущие позиции союзников и турок за последнюю неделю, их предыдущие линии и стрелы наступлений, фланговых обходов, но и дислокация войск Киевского и Одесского округов русской армии, расположение дивизий румынской и австро-венгерской армий.

– Прошу вас, Владимир Александрович, – предоставил слово Николай своему военному министру.

– После аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины возникла вероятность столкновения нас с Габсбургской монархией. Но в случае этого столкновения Германия станет на сторону Габсбургов. Таким образом, ясно обрисовывается цель поддержания нашей боевой готовности, – начал тот.

Из доклада следовало, что масштаб для оборудования вооруженных сил России должен был отвечать не только боевой готовности одной лишь австро-венгерской армии, но и соединенных с ней сил германских армий и флота. Вместе с тем, учитывая союзнические обязательства, которые взяла на себя Франция согласно военной конвенции, российская императорская армия должна быть, по крайней мере, так же сильна, как армия германская.

– По разработанному проекту приложения к мобилизационному плану «О силах и вероятных планах наших западных противников», который на днях будет представлен на высочайшее утверждение, – докладывал министр, – предусматривается два случая.

Случай первый – главные силы Германии будут против Франции, а все силы Австро-Венгрии, кроме сил выделяемых на Южный фронт, – против России.

Случай второй – главные силы Германии с силами Австро-Венгрии – против России.

В случае первом против России действуют 12–13 корпусов австрийских и 3–6 корпусов германских, против Сербии – 3–4 корпуса австрийских.

Во втором случае против России действует 12–13 корпусов австрийских и 18 корпусов германских.

Сухомлинов продолжал размеренно излагать диспозицию, не поднимая глаз от заранее заготовленной записки, а Николай все так же безучастно глядел пустыми глазами куда-то мимо карты.

Наконец он решился прервать своего военного министра.

– Владимир Александрович! Я призвал вас всех сюда вовсе не для повторения мобилизационного плана, а для решения вопроса частичной мобилизации… – При этих словах Сазонов, Коковцев и Рухлов удивленно переглянулись, как будто впервые услышали повестку столь важного совещания. Царь продолжал: – Теперь, когда на Балканах разгорается война, нам необходимо усилить состав войсковых частей, стоящих близ границ. Ведь вы сами вчера на совещании с командующими войсками Киевского и Варшавского военных округов предлагали произвести мобилизацию Киевского и подготовить частичную мобилизацию Одесского округов?! Я особенно подчеркиваю, что вопрос идет только о нашем фронте против Австрии, и не имею решительно в виду предпринимать чего-либо против Германии. Наши отношения с ней не оставляют желать ничего лучшего, и я имею основания полагаться на поддержку моего брата императора Вильгельма… Объясните же не диспозицию вообще, а надобность в мобилизации господам министрам.

– Ваше Величество, – я не имею прибавить ничего к столь ясно выраженным вами мыслям. Тем более все телеграммы о мобилизации уже заготовлены и будут отправлены сегодня же, как только закончится наше совещание.

– Военный министр предполагал объявить мобилизацию еще вчера, – сказал Николай, обращаясь к графу Коковцеву, – но я предложил ему обождать еще один день, так как я предпочитаю переговорить с теми министрами, которых полезно предупредить заранее, прежде чем будет отдано распоряжение.

С величайшим изумлением три министра переглядывались между собою. Иногда они бросали выразительные взгляды на Сухомлинова, который уселся на свое место, как ни в чем не бывало. Видимо, только присутствие государя сдерживало бурное проявление ими чувства ярости в адрес того, кто подготовил за их спиной и согласовал с царем решение такого вопроса, который прямо влиял на судьбу европейской войны или мира.