Читать интересную книгу Армия США. Как все устроено - Александр Сладков

– Доброе утро! Меня зовут сержант Миранда. Вы выставили свое резюме на сайте. Я так понял – вы ищете работу. Я хотел бы узнать, не хотите ли вы пойти в армию? Вы когда-нибудь думали об этом? У нас есть вакансии, они могли бы вас заинтересовать.

Миранда останавливается, поднимает вверх большой палец и, закатив глаза, замирает. Потом резко мрачнеет.

– Спасибо, извините за то, что я отнял у вас время. – Повернувшись к нам, разводит руками. – Этот человек ищет работу. Но, говорит, армия ему не подходит. Говорит, не хочет служить этой стране.

– Часто отказывают?

– Часто. Я с некоторыми по полдня разговариваю. Нервы порчу. Свои и чужие. Мы и объявления в газеты даем, и стенды в общественных местах устанавливаем, с группами этническими работаем. Да мы везде. Идет вон реклама автомобиля «Хаммер», и мы участвуем. Вот набрали людей, потенциальных солдат, они как раз сейчас тесты в вышестоящем батальоне проходят. Там им и по истории вопросы задают, по химии, физике… Мы волнуемся. Результаты вроде отличные. Должны пройти.

Рекрутер отворачивается и опять жмет телефонные кнопки.

– Это сержант Миранда, я уже звонил вам! Вы говорили, что подумаете над возможностью послужить в армии. Еще думаете? Тогда я жду от вас звонка.

Остальные сержанты на нас – ноль внимания. Нами занимается Берд.

– Tee? Coffee?

– Чай. Спасибо. А чего народу-то нет?

– Эээ… Нью-Йорк – веселое место. Много событий. Люди у нас жизнерадостные. Путешествуют, переселяются с места на место. Их трудно поймать, уговорить «подписаться» на наше дело, заманить в армию. А у вас как?

– У нас… Присылают листочек домой – и все. Явиться тогда-то-тогда-то.

– А если не являются?

– Являются, куда им деваться…

Берд пожимает плечами:

– У нас по-другому, мы приглашаем, завлекаем.

Ну не объяснять же ему, сержанту первого класса армии США, что у нас в России молодые люди косят от армии толпами. Не рассказывать же, как милиционеры с военными бродят по квартирам, ловят призывников. Как устраивают засады на станциях и вокзалах, хватают всю молодежь подряд, а уж потом разбираются – кому служить, кому нет. Я помню, как не мог пристроить абсолютно здорового, спортивного молодого человека с отличными характеристиками в спецназ. Как будто у них кандидатов хоть отбавляй! А в это же время мне трезвонили из МГУ:

– Саша! Спасай! У нас паника! Хватают всех подряд! Прямо возле университета! Милиция и военные! Вот уже трех аспирантов загребли, помоги! Они ни одной медкомиссии не пройдут, у них же зрение минус десять! Они – гуманитарии, молодые ученые, зачем они нужны этой армии?

А здесь… Здесь все чинно-спокойно. Авралов, я так понимаю, в рекрутской станции не случается.

– Your tea.

– Спасибо.

Я прихлебываю чай из одноразового стаканчика. Сержант стягивает с себя свитер.

На правой стороне его груди, прям на рубашке (на пижаме они тоже носят?), серебрится парашютик с мясистыми голубыми крыльями. Вокруг него – жетончики, бляхи, значки. Десантник? На левой стороне пестреет большая наградная колодка. Зеленые, алые, голубые планки. Каждая означает имеющуюся у Берда награду, орден или медаль. Замечая мой удивленный взгляд, Берд стучит по колодке пальцем.

– У нас это называют – «фруктовый салат». Из-за расцветки.

– А купол?

Сержант молчит, вспоминает что-то, жуя губами, и начинает рассказывать.

– Я сам из Нью-Йорка. Местный. Ходил в школу… Потом вдруг собрался служить. Попал в десант. Базовую подготовку проходил в Миссури, спецподготовку в Индианаполисе. Потом тренировался в Форт Бенинге, откуда меня перевели в Северную Каролину. Вы там побываете. Первые десять лет служил в Форт Бреге, в восемьдесят второй десантной дивизии. Был в Кувейте, в Корее. Потом попросил перевести домой. И вот я здесь, среди рекрутов.

– Ну и как вы принимаете новобранцев?

– Сначала прощупываем кандидатов. Здоровье, моральные качества, умственные способности. Прямо здесь, в беседах, разговорах. Потом письменный экзамен. Медкомиссия. Беседа со специалистами – летчиками, разведчиками, танкистами, – подходит он им или нет. Сверяем с базой, есть ли у нас вакансии.

– А кандидатов-то где берете?

– Так ищем!

Берд широко раскрывает глаза и раскидывает в стороны руки.

– А чем же, по-твоему, занимаются все эти люди, рекрутеры?

Эге! Так и у вас тут, ребята, не аншлаг. У вас тоже розыск! Но у нас-то, в России, молодые люди обязаны служить. О-бя-за-ны! Большинство сами идут. А вы ловите всех сто процентов.

Сержанты продолжают стучать по клавиатурам своих ноутбуков, не отводя глаз от мониторов. Берд продолжает:

– Да, мы охотимся на людей. Просеиваем социальные сети, шерстим биржи труда, изучаем все, что касается желающих чем-то заняться, подзаработать. Изучаем списки безработных, студентов, бросивших университеты. Вычисляем тех, кто бы нам подошел. Каждый месяц, на каждую рекрутскую станцию спускается квота, заказ. Скажем, сегодня армии США требуются: танкист, пехотинец или разведчик. Мы раскидываем свои сети. Хорошо, допустим, танкиста и пехотинца нашли. А где взять разведчика? Нужны непростые ребята. Смотрим даже тех, кто вступил в противоречие с законами США. И предлагаем выбор: либо армия, либо… Ну, тюрьма, наверное… И если он согласен, мы берем его, если он, конечно, проходит тестирование. Каждому кандидату объясняем, какие льготы он может получить или бонусы. Это могут быть деньги или бесплатное обучение в колледже или даже в университете. И вот, если молодой человек хочет служить связистом, а нам нужен разведчик, – мы торгуемся.

Сержант подмигивает мне, хватает какую-то бумажку со стола, комкает и ловко швыряет в обтянутый черным целлофаном утилизатор. Ну, в смысле в урну. И вновь глядит на меня. Как гипнотизер. Голос его вроде обычный, но… Он завлекает, завораживает, заставляет слушать, хотя английский язык я знаю… Ну как вам сказать… Да я его вообще не знаю. А Берд продолжает вещать, обращаясь не к переводчику, а конкретно ко мне:

– Мы, сержанты-рекрутеры, заставляем этих детей понять, что их решение должно быть твердым и это нечто такое, что улучшит их личную жизнь и жизнь семей. И контакт, который вы устанавливаете с солдатом, должен быть железным, чтоб убедить его пройти базовую подготовку и потом специальную подготовку.

– А льготы, допустим, для ветеранов боевых действий? Они положены?

– У нас все индивидуально. Каждому свое.

Я обращаю внимание на стенд с фотографиями. У нас в советские времена вот так вывешивали портреты Героев Советского Союза. Я кивнул:

– Герои, да?

– Будущие.

– В смысле?

– Это наши лучшие приобретения за год. Наиболее выгодные люди для армии США. По результатам тестирования.

Под фотографиями, ручкой, вместе с именами-фамилиями начерчены суммы. $35 000, $20 000. Да это же торговля, охота за головами! Здесь у каждого своя цена. Можно купить.

– И многие у вас проходят тестирование?

– Из ста пятидесяти человек, которых мы сюда приглашаем или которые сами приходят, остается один. Желающих-то хватает. Но у одного сердце больное, другого зарплата не устраивает. Или он добивается бесплатного образования, но не проходит элементарных тестов по интеллекту, и Министерство обороны отказывается за него платить, он уходит. Для прошедших проверку мы определяем место, где они будут проходить подготовку, где из них будут делать солдат. Есть такие: бросают все – и в армию.

Вот так. Уговаривают. Деньги сулят. И специальность в американской армии ты сам себе выбираешь. У нас же пересек порог военкомата – все, милый, ты, как говорится, «раб лампы»: куда скажут, туда и пойдешь. Мечтал быть спецназовцем, «спэшелом», а тут бац – оказался в стройбате. И не жужжи, не поможет. Мне почему-то стало обидно за нас, за русских. Меня потянуло на желчь:

– Интеллект, значит, проверяете?

А что, у нас глупых нет. У нас в пехоте интеллигентные солдаты. Это стереотип, мол, солдат: пиф-паф, бам, бам, бам! Всех убил и пошел. У нас техника сложная, оборудование – дурак не справится. Надо развиваться, прогрессировать, чтоб соответствовать. К нам бизнесмены идут служить, ученые. Вон, в 82-й десантной дивизии даже доктор наук есть. Не нашли люди себя на гражданке. А мы рады – пожалуйста: идите к нам.

– А я вот слышал, абсолютный чемпион мира, боксер-профессионал, тяжеловес, сто десять кг, Риддик Боу после спортивной карьеры подписал контракт с морской пехотой. Не выдержал и сбежал – издевались над ним в казарме.

– Да не знаю я этого Боу. Подумаешь, чемпион… Для меня вообще каждый, кто подписал с нами контракт, – это герой. Потому что он защищает не свои титулы или богатства, а мою Америку.

Сержант Берд наливает себе кофе, подносит стаканчик к носу, закатывает глаза и довольно крякает. Потом внезапно мрачнеет, глядит на меня.

– Но не все так просто. У нас есть проблема.

Наконец-то. Есть же у них проблемы, есть. Я беру след.