тебе говорила…
— Ты говорила! – он вдруг подскочил на ноги, заорал. Схватил меня за плечи и стал цедить слова сквозь зубы: — А ты думаешь, мне было нормально?! Я хотел вот этого всего?! Ты хотя бы раз задумывалась, сколько на меня свалилось, когда родители погибли, Ника?! Да чёрт… — оттолкнул меня, провёл по волосам рукой и зверем обернулся. – Платона хотели забрать в дом малютки, тебя в детский. И… Дьявол, да надо было отдать вас! Устроил бы свою жизнь, а там… — не договорив, дёрнул головой.
У меня дрожали губы. Я поняла это, когда попыталась ответить. Лёня скривился, усмехнулся. Потёр шею.
— Чёрт… — едва не смахнув со стола чашку.
— Сядь.
Он послушался. Упёр локти в колени.
— Я как загнанный искал работу, чтобы мне вас отдали. А потом… Потом всё пошло не так.
Думала ли я когда-нибудь в этом направлении. Да. Но… Раньше всё казалось другим. Сделала нерешительный шаг к Лёне и остановилась, наткнувшись на его колючий взгляд. Достав сигареты, он закурил.
— В этом доме не курят, — не знаю, откуда у меня взялась решимость. Я забрала у него сигарету и затушила.
— В этом доме… — с издёвкой.
Проигнорировав её, я взяла свою чашку и встала у подоконника. Смотрела на брата, не зная, что сказать, что сделать.
— Сколько тебе нужно? – спросила спустя долгую минуту.
Он прищурился. Зря я задала этот вопрос. Зря.
— Я весь в долгах, Ника. Думаешь, почему я пришёл к тебе? – сказал и отвернулся. – Пацаны больше не занимают. Сказали, чтобы катился ко всем чертям, — с пренебрежением, отвращением. – Твари… Когда у меня на хате тусовались, было по кайфу… — скорее себе, чем мне. – Мне нужно много, Ника. Чем больше, тем лучше. Куплю дури, чтобы полегче стало, хоть часть отдам, а там…
— Ты же врёшь. Ты врёшь мне, Лёня.
— Да не вру я, — повысил голос снова. – Клянусь.
— Клянёшься ты…
В бессилии я вышла в прихожую. Вернулась с конвертом и протянула ему.
— Здесь двадцать.
Лёня взял. Мрачно хмыкнул.
— Даже расписку не потребуешь? Давай. Где там у тебя писульки. Подпишу и пойду. – Тяжёлый взгляд. Я вздохнула. Брат буравил меня взглядом ещё с минуту, потом сунул конверт в карман и пошёл в коридор. Не зная, что делать, я стояла у накрытого и почти нетронутого стола.
— Подожди, — нагнала, когда он уже обулся. Достала оставшиеся деньги и, оставив немного себе, подала ему остальное.
— Пожалуйста, Лёня, возьмись за голову. Ради родителей. Да… Да ради себя хотя бы. Мама… Она же так тебя любила. И папа тоже. Лёнь.
Молча он взял деньги. Вытер нос рукавом и почесал кисть.
— Так бывает, — усмехнулся. Щёлкнул меня по носу. – Ломка… чёрт… дерьмовая штука.
— Пожалуйста, Лёнь, — шёпотом. – Я отдала тебе всё, что у меня было. Прошу тебя. Ты пообещал. Пожалуйста, лечись. Давай вместе что-нибудь…
— Всё ок будет, — дотронулся до моего плеча и кивнул на дверь. – Отпирай давай. Чем быстрее я со всем разберусь, тем лучше.
Глава 2.1
Вероника
— Ты как поросёнок, — глянула на Платона.
Уж не знаю, чем он занимался во время прогулки в саду, все джинсы были уделаны. Закинув их в стиральную машину, взяла ветровку. Дырка. Большая дырка по шву. Несколько раз я уже зашивала её, но края с каждым разом трепались всё сильнее. Давно нужно было купить новую. Я ведь поэтому и не отложила деньги Вишневского: можно сколько угодно кичиться гордостью, только смешки за спиной от этого не прекратятся.
Но денег больше нет. Того, что осталось, хватит на необходимые продукты, не больше. Зря я, наверное, отдала всё Лёньке. Но…
— Ника, что это? – Платон сунул мне тест. – Что это за штука?
— Кто разрешил тебе это брать? – буквально выхватила тест. – Вначале весь извозюкался, теперь берёшь мои вещи без спроса. Я тебя в угол отправлю!
— Я просто спросил, — насупился брат.
— Не нужно просто спрашивать. Бери свои кроссовки и чисти, — кивнула ему на вымазанные грязью кроссы, купленные пару недель назад.
Брат посмотрел исподлобья. Насупился сильнее.
— Бери, — повторила строго. Протянула щётку и, подвинув к раковине низкую пластиковую приступку, показала на неё. – Или что, ты будешь в грязи валяться, а я тебя отмывать?
— Я не валялся…
— А кто валялся? Я? Приступай. Как отмоешь, приходи ужинать.
Убрав тест в карман толстовки, я запустила машину. Брат так и стоял на месте, обиженно наблюдая за мной. Что давило больше – его взгляд или лежащий в кармане тест с двумя полосками, не знаю. Но я чувствовала себя идущей ко дну с камнем на шее Алёнушкой. Хорошо бы только, чтобы Платон не превратился в козлёночка. Козлов с меня достаточно.
Судя по время от времени доносившемуся из ванной грохоту, борьба с кроссовками развернулась ожесточённая. Я даже порывалась пойти помочь брату. Но одёрнула себя. Если у меня будет ребёнок, повзрослеть Платошке придётся быстро и окончательно. Если будет… А какие ещё варианты? Самым верным было бы взять остатки денег и поехать в соседний город сделать аборт. Возможно, удалось бы обойтись даже медикаментозным. Скорее всего, удалось бы. Просто сходить на приём к гинекологу, купить таблетки и… Вот на этом «и» меня начинало выворачивать.
— Я всё, — брат припёрся мокрый, с кроссовками в руках. По полу за ним тянулся шлейф из капель, сам он был мокрый чуть ли не по пояс.
— Покажи, — потребовала.
Взяла пульт и хотела приглушить звук телевизора. Выпуск новостей… И снова лицо местной журналистки, снова надоевшие фразы и усталая скорбь на