— И потом, папа, как же я могу выйти замуж, когда мне нужно заботиться о тебе? Война сделала нищими всех моих знакомых мужчин. Да и кто из них способен мириться с твоими причудами? Придется, видно, поискать себе какого-нибудь богатого янки на Севере!
Однако Генри не поддержал шутливого настроения дочери. Энджелин встала, поцеловала отца в щеку и начала заворачивать в полотенце остатки сандвича и второе яйцо.
— Это я съем завтра.
— Делай, как хочешь. Впрочем, ты всегда так и делаешь.
Генри снял пальто и повесил на крючок.
— Пожалуй, можно чуток соснуть. — И он забрался на верхнюю койку.
— Ты проверил, как там Король? — спросила Энджелин.
Генри зевнул и закрыл глаза.
— Ага. У него все отлично, детка.
— Спокойной ночи, папа.
Он заснул прежде, чем она погасила лампу. Ей же мешали уснуть нестерпимая духота и постоянное дребезжание всех восьми котлов парохода. Проворочавшись в постели целый час, Энджелин поняла, что попытки ее тщетны. Наверное, она достаточно выспалась днем. Надев туфли, молодая женщина тихонько выскользнула за дверь.
Ночной воздух, словно освежающий бальзам, коснулся ее пылающих щек. Дождь, наконец, прекратился, и река пребывала в странной неподвижности, лишь гребное колесо нарушало тишину. Серебристый мох, свисавший с деревьев на берегу, был залит таинственным лунным светом, а сверху, из главного салона, доносились волшебные звуки вальса, порой заглушая противное дребезжание машин.
Закрыв глаза, Энджелин начала медленно покачиваться в такт музыке. Ей представилось, что она танцует котильон в объятиях прекрасного кавалера. Собственно говоря, она не танцевала уже четыре года и даже почти забыла, как это делается. Вся во власти своей фантазии, Энджелин подняла руку на плечо воображаемому партнеру и начала грациозно двигаться по кругу, подчиняясь ритму лившейся сверху мелодии. И вдруг почувствовала, как ей на талию легла чья-то ладонь, а поднятая рука утонула в твердом и теплом пожатии. Энджелин открыла глаза. Перед ней возникло красивое мужское лицо и пара смеющихся темных глаз — живое воплощение ее фантазии.
— Мне кажется, это наш вальс, моя леди.
Энджелин невольно с удовольствием отметила бархатный тембр голоса незнакомца. Смущенная тем, что он застал ее врасплох, она немного нервно рассмеялась, но, тем не менее, позволила ему закружить себя в танце. Они заскользили по палубе.
Вскоре Энджелин уже весело смеялась, не обращая внимания на то, что и она, и ее кавалер иногда спотыкались о какие-то тюки и корзины, громоздившиеся у них под ногами. Энджелин снова закрыла глаза, и вся отдалась этой неожиданной радости — кружению в объятиях красивого и умелого партнера.
Но вот вальс закончился. Энджелин медленно открыла глаза.
— Благодарю вас, сэр, — проговорила она и одарила его ослепительной улыбкой.
Он нехотя опустил руки и церемонно поклонился.
— Не припомню, когда бы я так наслаждался танцем.
Хрупкая иллюзия мгновенно рассеялась — по акценту мужчины Энджелин догадалась, что он не южанин, а проклятый янки. Взволнованная и в то же время разочарованная, девушка поспешила уйти, не произнеся более ни слова. Руарк Стюарт довольно усмехнулся. Он был чрезвычайно рад тому, что лицо женщины оказалось под стать ее блестящим черным волосам, которые он так хорошо запомнил. Он понял, что только что держал в объятиях само совершенство. «Надо разузнать побольше об этой обворожительной женщине», — решил он.
Энджелин снова стало жарко, и ее щеки запылали. Вообще-то, по правде говоря, этот румянец объяснялся не только жарой, но и смущением. Да, она повела себя как настоящая дура перед лицом этого янки, кто бы он ни был. К ее собственному удивлению, ноги сами привели девушку прямо к стойлу Храброго Короля. Жеребец радостно заржал, приветствуя ее, и Энджелин подошла поближе, чтобы его погладить.
— Ну, как ты тут, дружок? — нежно заворковала она и обняла коня за шею. — И что ты думаешь обо всем этом?
Храбрый Король испытывал от ласки удовольствие не меньшее, чем от хорошей порции овса. В ответ на действия хозяйки он потерся длинной мордой о ее щеку. И вдруг в эту идиллическую картину ворвался чей-то голос:
— Я, наверное, должен чувствовать себя неловко — один в компании двух таких красивых существ!
Энджелин мгновенно узнала этот голос. Она опустила руки и взглянула на незнакомца.
— Истинная правда, сэр, тем более что в эту компанию вас никто не приглашал.
Она намеренно произнесла эти слова чуть нараспев, в типичной южной манере, стараясь дать ему понять, какая дистанция их разделяет.
— Тогда позвольте мне хотя бы представиться.
Незнакомец вежливо поклонился:
— Руарк Стюарт, моя леди, ваш покорный слуга.
Энджелин подавила улыбку.
— Если это в самом деле так, мистер Стюарт, вы выполните мое желание и покорно удалитесь.
Руарк с шутливым ужасом схватился за сердце:
— Я не верю своим ушам! Неужели вы заставите меня удалиться, даже не позволив вначале узнать имя прекрасного видения, которым я любуюсь? О, сжальтесь же надо мною, очаровательная леди!
— Этого прекрасного коня зовут Храбрый Король.
Его темные глаза засветились теплым светом.
— Вы же понимаете, очаровательная леди, что я имел в виду не коня, а вас.
Энджелин невольно улыбнулась. Ей никак не удавалось оставаться равнодушной в его присутствии. Какой обаятельный негодяй!
— Меня зовут Энджелин Хантер, сэр.
Руарк взял ее руку и поднес к губам.
— Очень приятно, мисс Хантер.
— Миссис Хантер, — поправила она, отнимая руку.
На его лице отразилось мгновенное разочарование.
— Я видел, как вы поднимались на борт. С вами был мистер Хантер?
— Нет, сэр, это был мой отец. Я вдова.
На минуту их взгляды встретились, и Руарк тут же перевел взор на жеребца.
— Ваш спутник чрезвычайно красив.
Энджелин улыбнулась:
— Должна предупредить вас, что мой конь так же не любит янки, как и я. Им частенько приходилось страдать от его копыт и зубов.
Гортанный смешок Руарка заставил Энджелин невольно поежиться от удовольствия. Он шагнул вперед и потрепал жеребца по шее.
— Настоящий красавец, правда?
Руарк внимательно изучал широкий лоб и длинные, стройные ноги коня.
— Вы когда-нибудь ездили на нем?
— Только когда ему было два года. А потом началась война, и для подобных развлечений не осталось времени.
В ее глазах и голосе явно чувствовалось презрение.
— Мы были слишком заняты, хороня своих павших.
Руарк искоса взглянул на свою собеседницу:
— Миссис Хантер, я уже побывал на этой войне и не имею ни малейшего желания начинать все сначала.