вечнозелёного дуба, и смотреть на земляную тропу, и глядеть сквозь листву, ветви и бромелии на Портал-Хаус.
Вундеру было достаточно всего одного взгляда на дом, чтобы почувствовать, как сердце вылетает у него из груди, словно птица. И он всегда надеялся однажды снова увидеть, как вращаются яркие светлые волокна на тёмном дереве. Или даже услышать клёкот птицы. Но он почти никогда не думал о том, что находилось по ту сторону леса – о кладбище Бранч-Хилла. Теперь же он мог думать только о нём. Он даже не взглянул на Портал-Хаус, когда они проходили мимо него. Он знал, что сегодня волокна вращаться не будут.
Лес кончался у ворот кладбища. За ними ждал мужчина в длинной белой мантии. Мужчина был очень-очень старый, с сутулой спиной, ореолом пушащихся тёмных седых волос и очками в толстой чёрной оправе. В одной руке он сжимал деревянную трость, в другой держал какие-то бумаги. Нахмурившись, он швырнул их папе Вундера.
– Это вы, мистер Эллис? – воскликнул он. – Вы опоздали, знаете ли! И где мать? Где остальные скорбящие? Вот, возьмите.
Папа Вундера взял бумаги, а затем встал, растерянно глядя на старика.
– А где отец Роблес? – спросил он.
– Что?! – прокричал старик.
– Отец Роблес! – громче произнёс папа Вундера. – Он должен быть здесь.
– Отца Роблеса нет в городе, знаете ли! Идёмте! – Старик заковылял по кладбищенской тропе.
Вундер поднял взгляд на нахмурившегося папу.
– А где дьякон Брэннон?
– Они вместе! На встрече с епископом, знаете ли. Это очень важно. Поэтому здесь я.
– Но кто вы?
Старик не ответил.
– Кто вы?! – прокричал папа Вундера.
– Служитель утешения, разумеется! – крикнул старик через плечо. – Я здесь, чтобы служить, знаете ли. Я здесь, чтобы утешать. Так что давайте начинать!
Служитель свернул с тропы и ступил на траву у подножия кладбищенского холма. Папа хотел ещё о чём-то спросить, но передумал. Он тяжело вздохнул и пошёл за служителем, положив руку Вундеру на плечо.
– Может, и хорошо, что твоя мама не пришла, – сказал он.
Вундер вынужден был согласиться. Совершенно не утешающий служитель утешения ничем не смог бы помочь маме. Так же, как ничем не мог помочь самому Вундеру.
Раньше Вундер не понимал, почему мама была так против похорон, почему отослала домой своих родителей и сестру, почему отказывалась общаться с гостями, почему запиралась в комнате. Но после вчерашней ночи он понял. Потому что сейчас он чувствовал себя точно так же.
Он не хотел слушать, как кто-то зачитывает стихи из Писания, молится и говорит о том, что его сестра в лучшем мире. Он не хотел видеть ни гроб, ни могилу. Он был рад, что никого не пригласили. Он вообще не хотел там находиться.
Так что, когда служитель постучал пальцем по своему пушистому виску и прокричал: «Весь обряд у меня вот тут! Начало таково: “Дорогие братья и сёстры, смерть показывает нам, как мало мы на самом деле знаем” или что-то в этом духе», – Вундер сунул руки в карманы и постарался не слушать. Он не смотрел на служителя. Не смотрел вниз. Вместо этого он неотрывно глядел на вершину холма.
Кладбищенский холм назывался Бранч-Хилл[4], и город был назван в честь него. Однако, несмотря на название, на вершине холма не было веток. Не было и деревьев. Там не росло ни одного кустика. Пока служитель выкрикивал слова приветствия, Вундер представлял, как на вершине холма одно за другим появляются те деревья, которые он видел в учебнике.
Когда деревья кончились, его взгляд снова переместился к подножию холма. Там была ещё одна семья: миниатюрная темноволосая женщина и две девочки стояли полукругом у серого надгробного камня. Они были единственными людьми на кладбище. Все трое были в чёрном, и одежда самой младшей девочки развевалась на ветру, как чёрный флаг. Вундеру она показалась знакомой.
– Сейчас я расскажу вам о чуде!
Вундер отвернулся от пустого холма и от девочки в чёрной одежде, развевающейся, как флаг.
– Не все мы умрём, но все изменимся[5]!
Служитель проревел эти слова. Солнце находилось позади него, освещая ореол седых волос и белую мантию. Вундер почувствовал, как его каменное сердце – холодное, тёмное и тяжёлое – вдруг немного потеплело. Затем солнце исчезло за тучей. И мир снова померк.
Вундер оглянулся на папу и увидел, что тот плачет. Плачет молча, его слёзы всё капают и капают из глаз. Вундер наблюдал за тем, как капелька соскальзывает с кончика папиного носа и летит мимо бумаг, которые он держал в руках и на которых было написано: Обряд последнего упокоения младенца. Вундер наблюдал за тем, как она падает вниз, на землю, туда, куда он старался не смотреть.
Там была могила.
И гробик: ярко-белый, блестящий и такой маленький. Вундер и представить не мог, что бывают такие маленькие гробики. Он не знал, чего вообще ожидал: возможно, гроб нормальных размеров, как на похоронах в кино.
Но это, разумеется, было бы бессмысленно. Зачем ей так много места?
Пока в мире существовали такие маленькие гробики, в нём не было места чудесам.
Его каменное сердце снова стало холодным-холодным, даже холоднее холодного.
– Утешение, знаете ли, и успокоение, и умиротворение, и хорошие вещи! – прокричал служитель утешения.
– Аминь, – сказал папа Вундера.
Вундер промолчал.
– Я обнаружил, что понёсшим тяжёлую утрату близких, – сказал служитель, – приносит утешение, когда они кладут немного земли на гроб. Пепел к пеплу, прах к праху, как говорится. Так что вы можете сделать это, если хотите.
Вундер не хотел этого делать. Он сомневался, что это принесёт ему хоть какое-то утешение. Но папина рука лежала у него на плече, а из глаз отца всё ещё капали слёзы. Поэтому Вундер пошёл за ним.
Рядом с могилой была куча земли. Вундер с папой взяли по горсти и положили на крышку гроба. Как будто они вместе сажали что-то. Как будто из земли вырастет что-то живое.
Но это было не так.
Она не вырастет.
Его сестры больше нет.
Глава 4
Когда они уходили с кладбища, солнце светило им в спину. Вундер чувствовал тепло его лучей. А перед ним стелились длинные тёмные тени.
Он отстал от папы и служителя, которые шли к тропе через лужайку.
– Но где же мать? – кричал служитель, хотя папа Вундера уже объяснил, что она решила не приходить. – Она должна быть здесь, знаете ли!
Другая семья тоже уходила. Высокая девочка и женщина шли перед его папой и служителем. Они взяли друг друга под руку и