Читать интересную книгу Так начиналась легенда - Юрий Нагибин

— Вот всыплю горячих, будешь знать военную тайну! — обозлилась Анна Тимофеевна.

— Да за что?.. — вскрикнул Юра, предусмотрительно отступив.

— Самостоятельные больно стали!.. — проворчала Анна Тимофеевна.

И тут она заметила, что Алексей Иванович пробирается задами, сквозь заросли крапивы и чертополоха, к дому И, щадя его потерпевшее урон самолюбие, сказала:

— Давай к тетке Дарье заглянем, она мне дрожжей обещала.

Мать с сыном пошли другой улицей…

…Алексей Иванович раздвинул ветви жимолости и почти наткнулся на чернявого, цыганистого мужика, смолившего цигарку у плетня. Мужик поглядел на него насмешливо.

— Что, не угнался?

— А тебе какое дело? — огрызнулся Гагарин.

— Не горюй, Иваныч, — с той же насмешкой продолжал цыганистый мужик, — целей будешь. От этого воинства затрапезного и кучки дерьма не останется.

— Ну ты, полегче! — вскипел Гагарин. — Люди на бой пошли!..

— Какой бой, Иваныч? Чем они биться-то будут? Учебными винтовками — одна на десятерых?

— Рано, гляжу, тебя из тюряги выпустили.

— Не-ет!.. — Мужик явно издевался. — В самый, как говорится, раз! Ты еще убедишься, Иваныч, что в самый-самый час свой вышел я на волю!

Это прозвучало угрожающе. Но Гагарин был не из пугливых.

— Я-то, правда твоя, не угнался. А ты, похоже, в кусты?..

— Грызь у меня, Иваныч, — нарочито жалобно сказал мужик. — Однокамерники каблуками все кишки отшибли.

— Доносил, что ли?

— Грубо, Иваныч! Есть культурное слово: ин-фор-ми-ро-вал…

— А по мне: как донос не называй, он все равно донос!

…По пути Анне Тимофеевне и Юре попался холмик с деревянной оградой и белым, источенным мохом камнем, на котором не разобрать было надписи. Холмик усыпан поздними осенними цветами: астрами, георгинами, золотыми шарами.

Анна Тимофеевна сдержала шаг.

— Видал? Хорошо было — все забросили могилу Ивана Семеныча, пришло лихо — вспомнили, кто тут советскую власть делал.

— Мамань, его белые убили?

— Мятеж контрики подняли сразу после революции. Ну, которые деревенские коммунисты, в подполье ушли, а Сушкин Иван Семеныч отказался. Я, говорит, ничего плохого не сделал, зачем мне прятаться! Чистой, детской души был человек. Прискакали сюда конные, взяли Ивана Семеныча прямо в избе, повели на расстрел, да не довели, насмерть прикладами забили.

Постояли, посмотрели на могилу первого клушинского коммуниста мать с сыном и двинулись дальше…

Ночью Юра ворочался, стонал во сне, вскрикивал. То ему снились проносящиеся над деревней с яростным грохотом самолеты, то гордый сельский коммунист Иван Семенович Сушкин, не склонивший головы перед мятежной контрой…

Он вскочил ни свет ни заря, когда вся семья еще спала, и опрометью кинулся к своим друзьям-летчикам.

Юра бежал напрямик сквозь мокрый от росы орешник, через овраг, острекался злой осенней крапивой, но все равно опоздал. Летчиков не было. Лишь в темной торфяной жиже сиротливо торчал полузатонувший истребитель. Носовая его часть была разворочена и черна от сажи — перед отлетом летчики вывели из строя мотор.

Юра с грустью поглядел на пепельный кружок костра, на глубокие борозды, оставленные самолетом, унесшим летчиков.

А потом, перепрыгивая с кочки на кочку, добрался до полузатонувшего самолета и залез внутрь. Занял место пилота, положил руки на штурвал, и его детское лицо исполнилось недетской серьезности. Он чуть повернул штурвал, перед ним распахнулось небо, а внизу легла земля в квадратах полей и лесов, в тенях облаков.

…И сместилось время — курсант Саратовского аэроклуба Юрий Гагарин совершает первый в жизни самостоятельный полет.

Гагарин сделал круг над аэродромом и приземлился возле посадочного знака. Спрыгнув на землю и стараясь не выдавать обуревавшего его восторга, отрапортовал инструктору Мартьянову:

— Товарищ инструктор летного дела, задание выполнено!

— Молодец! Поздравляю! — Мартьянов шагнул вперед и крепко обнял Гагарина.

— Для первого полета совсем неплохо, — заметил подошедший к ним седоусый генерал авиации со Звездой Героя на кителе. — Какой путь себе избрали? — обратился он к курсанту.

Гагарин смешался, за него ответил Мартьянов:

— Индустриальный техникум кончает, будет литейщиком.

— Хорошее дело, — наклонил крупную голову генерал. — А только он прирожденный летчик. Мог бы стать Пилотом с большой буквы.

— Я хочу летать, товарищ генерал! — вдруг звонко сказал Гагарин. — Я ничего другого не хочу!..

— Вон как! — Генерал внимательно посмотрел на курсанта. — Фамилия?

— Гагарин.

— Хорошая фамилия, княжеская, — усмехнулся генерал.

— Не, мы колхозные, — как во сне произнес Гагарин.

— Боже мой! — Генерал приложил пальцы к седому виску. — Я уже слышал однажды эти слова…

— Под Клуш ином… за Гжатском… в начале войны… — взволнованно проговорил Гагарин.

— Надо же!.. Вот уж правда гора с горой не сходится, а человек с человеком!.. Значит, звезды по-прежнему зовут?

— Зовут, товарищ генерал, — ответил Гагарин…

…Очнулся за штурвалом восьмилетний Юра, провел рукой по глазам. На лице его затухает странная улыбка. А вокруг все то же: мертвый самолет, пустынное болото, тающий туман, дымы по окоему пространства, ворчание приближавшейся войны…

Учительница Ксения Герасимовна повела первоклассников на экскурсию. Совсем недалеко — просто за околицу.

Гжатская земля, село Клушино и его окрестности, не раз оказывались ареной ожесточенных битв русского воинства с иноземными захватчиками. А в глубокую старину русские богатыри стояли тут на страже молодого зарождающегося государства.

И сейчас учительница показывает ребятам округлую насыпь, по которой проложена узкая дорожка.

— Эти насыпи называются «жилища богатырей», — поясняет Ксения Герасимовна. — Кто знает почему?

Ребята молчат.

— Тут богатыри жили? — высказал предположение толстый мальчик Лупачев.

— Не просто жили, а землю Русскую охраняли. И друг с дружкой перекликались. — Учительница вскарабкалась на насыпь и, поднеся ладони рупором ко рту, закричала: — Ого-го!.. Спокойно ли у вас, други-витязи?.. Не тревожит ли рать вражеская?..

Она очень трогательна сейчас, эта немолодая женщина со встрепанными ветром седеющими волосами. Юра Гагарин пристально смотрит на учительницу. В ушах его звучит:

— Нет спокоя нам, други-витязи!.. Тучей черной ползет рать вражеская!..

Юра встряхнул головой, прогнав наваждение.

Ксения Герасимовна подвела ребят к могильному кургану.

— А здесь покоятся русские воины, которые в семнадцатом веке гетмана Жолкевского на Москву не пускали. Страшная битва была Воевода Дмитрий Шуйский, царев брат, муть не всю рать положил. Но и от воинства гетмана не много уцелело. Жолковский говорил: «Еще одна такая победа, и нам конец»… А вот скажите, ребята, кто еще через Клушино на Москву шел?

— Наполеон!.. — враз вскричало несколько учеников.

— Правильно, Наполеон… Вот какое историческое место наше Клушнно!

— Ксения Герасимовна, а Гитлер сюда придет? — спросил Лупачев.

— С чего ты взял? — вспыхнула учительница.

— Беженцы говорят, он уже под Гжатском.

— Москвы Гитлеру не видать как своих ушей, — твердым голосом сказала Ксения Герасимовна, уклонившись, однако, от прямого ответа.

Дети это почувствовали.

— Ну а к нам? — настаивал Лупачев.

Ответа не дождался. Из-за леса на низком, почти бреющем полете стремительно вынесся самолет и хлестнул пулеметной очередью.

— Ложитесь! Ложитесь! — закричала Ксения Герасимовна.

Дети распластались на земле где кто стоял. Им отчетливо были видны пауки свастик на крыльях и черные кресты на фюзеляже.

Самолет пошел на деревню. Громко, отчетливо забили его крупнокалиберные пулеметы.

— Зажигалки! — крикнула Былинкина. — Он кидает зажигалки!

Дети вскочили на ноги.

В стороне деревни взметнулось пламя, столбами повалил черный дым.

— Школа горит! — крикнул Гагарин.

Со всех ног дети кинулись к деревне.

— Стойте, ребята!.. Куда вы?.. — тщетно взывала Ксения Герасимовна.

Никто ее не слушал, и учительница тоже побежала.

Когда они достигли Клушина, немецкий самолет, сделав свое черное и бессмысленное дело, убрался восвояси. Деревня горела в разных концах. Пылали коровник, водокачка, несколько изб, горела школа.

Неподалеку от школьного крыльца лежала расстрелянная с самолета молодая женщина.

— Дуня… Позднякова… — узнали ребята клушинскую почтальоншу.

Ксения Герасимовна сняла с головы шерстяной платок и прикрыла лицо погибшей.

От конторы подбежали мужики, с ног до головы испачканные глиной, — видать, отлеживались в огороде. Они подняли Дуню и отнесли.