4-я маска. Отнять у него надежду! Он не приносит пользы!
5-я маска. Все наши мысли — глупость, если не преступление.
6-я маска. Самый большой недостаток всех времен — собственное достоинство.
7-я маска. Примитив! Рядовой экземпляр!
8-я маска. Пока он среди нас, он — в аду.
9-я маска. Сей человек, возомнивший себя духовным, предастся суду толпы!
Маски с визгом бросаются на Поэта.
10-я маска. Сорвать! Сорвать с него маску!
Поэт вырывается из круга масок на авансцену.
Поэт
Что ценного осталось в этом мире?Все покупается не деньгами, так лестью,Не лестью — так обманом. Хлам престижен!Кто мнением толпы затравлен и пристыжен,И как меняется понятие о честиОт уровня дохода, службы и квартиры!
И, перейдя в разряд вещей никчемных,Обожжена брезгливостью, презреньем,Душа моя другую ищет душу.Но все спешат, никто не хочет слушать.И одиночество мое — проклятье и спасенье,Ведь душу людям продавать страшней, чем черту.
Занавес
Сцена II
Занавес закрыт. Музыка — вальс. На авансцене, справа, появляется женщина в длинном черном платье.
Женщина в черном.Белой, белой бахромою,Черным, черным, черным лаком…Свет нигде не смешан с тьмою,Не бывает полу-мрака.Шаг — и я в полоске света,Шаг еще — во тьме кромешной.Мир поделен на два цвета:Жгуче-черный, бело-снежный.
Сколько ниточке ни виться —Обозначены пределы.Где-то ей остановитьсяВ черном поле или белом?
Переходит в левый угол сцены. Появляются четыре женские маски и кружатся под музыку.
Женщина в черном.Все кружат и кружат снежинки.Холодные, белые, хрупкие.На бледном лице проступают прожилки —Ты щуришь глаза близорукие.
Я тоже могла бы вступить в хоровод,Но черен мой цвет, а плоть горяча.Навстречу протянешь мне руку — и вотЛадонь прожигаю твою до плеча.
Вес кружат и кружат. В печали, в весельиОни одинаково кружатся,На жесткой земле постилая постели —Снежинок замерзшие лужицы.
Похожи их лица, движенья, слова,Порой друг от друга их не отличишь.Лишь взглядом ко мне прикоснешься едваИ вмиг ослепленный навек замолчишь.
Скрывается за занавесом.
4-я маска. Он говорил со мной
6-я маска. (тише) Со мной
8-я маска. (еще тише) Со мной
10-я маска. (совсем тихо) Со мной
4-я маска. Он обнимал меня
6-я маска. Меня
8-я маска. Меня
10-я маска. Меня
4-я маска. И называл судьбой
6-я маска. Судьбой
8-я маска. Судьбой
10-я маска. Судьбой
4-я маска. И целовал меня
6-я маска. Меня
8-я маска. Меня
10-я маска. Меня
4-я маска. Как хорошо мне было с ним вдвоем
6-я маска. Вдвоем
8-я маска. Вдвоем
10-я маска. Вдвоем
4-я маска. Я засыпала под его рукой
6-я маска. Рукой
8-я маска. Рукой
10-я маска. Рукой
4-я маска. Но он все время думал о своем
6-я маска. Своем
8-я маска. Своем
10-я маска. Своем
4-я маска. Он был со мной, как будто не со мной
6-я маска. Со мной?
8-я маска. Со мной?
10-я маска. Со мной?
Кружась, уходят. Занавес открывается. Комната Поэта. Поэт — в кресле. Женщина в черном сидит на помосте у ладпика. Поэт к ней спиной.
Поэт
Кружит, кружит, кружит снег.Метет, метет.Ни следов уже не видно, ни дорог.Эта комната моя, как островок.И поет…Чей-то голос мне послышался во сне.
Чей-то голос, чей-то голос за стеной,Чей-то голос над моею головой.Чей-то голос слышен мне едва-едва,Звуки плавно превращаются в слова.
Чей ты голос? Имя назови твое.Мы с тобою в этой комнате вдвоем.Мы с тобою в этой комнате одниВес столетия, вес годы и все дни.
Кружит, кружит, кружит снег,Метет, метет…Чей-то голос мне во снеПоет, поет.Ни следов уже не видно, ни дорог.Я один, и голос этот одинок.
Ты не прячься, ты со мной заговори.Если что-то не услышу — повтори.Непонятны и чудны слова твои.Назови себя, не бойся, назови.
Женщина в чёрном
Как звали меня изначально, в ночь после рожденья,Когда испеченная Словом Господним земля пахла так, будто свежий пирог?И что началось для меня — восхожденье иль грехопаденье?Я дверь отворила и, воздух глотнув, переступила порог.
И голову пряча в ладони от Божьего гнева,Бежала я прочь по горячей и влажной земле.И голом твой в уши шептал мне: «О! Ева! Любимая! Ева!»Твой голос мне в уши шептал, но, быть может, не мне.
Я помню, что после меня называли Марией.Названия помню тех мест: Вифлеем, Назарет и Магдала.Волхвы мне даров не дарили, судьбы не гадали,Но звезды далеких миров мне лицо озарили.
О, если б все беды мои от людей оставались сокрыты?Но снова, босая, на грешную землю ступаю.Нашелся чудак, называвший меня Маргаритой —Достаточно было имен — я иных не желаю.
Достаточно было времен — я иных не желаю.Душа отболела — пускай и твоя отболит.Ты ищешь меня. Ты не можешь иначе — я знаю.Ты ищешь меня, за меня принимая Лилит.
Уходит. Поэт оглядывается на помост, но никого не видит. Появляется Дьявол.
Поэт
Кто был здесь? Только что… Незримый, еле слышный…А я не удержал. Как глупо и нелепо!Всего земного радостней и выше,Казалось мне, меня коснулось небо.
Что в этой жизни жизнь? ПрикосновеньяК природе, к людям, к разуму и счастью.Прикосновений краткие мгновенья,Продлить которые не в нашей власти.
И слава богу! Не пресытиться плодами,Не преломить касаясь, не нарушить.В руках у нас все то, чем обладаем,В конце концов становится игрушкой.
Но я запомнил все, чего касалсяДыханьем, пальцами, губами и глазами.Коснулся — и прошло. Но тонкий след остался,А значит, я живу и твердо это знаю.
Живу и жду иных прикосновенийИль тех же самых — были бы случайны.И в том, что не владею, не было б сомнений,А значит, не желаю знать чужие тайны.
Живу и жду, и верю — не напрасно.Но не скажу, каков бы ни был случай:Остановись, мгновенье, ты — прекрасно!Немедленно прекрасное наскучит.
Живу и жду, и верю, как умею,Что каждая душа когда-нибудь проснется.Но я прекрасного коснуться не посмею,Пока оно ко мне не прикоснется.
Дьявол
Кто был здесь? Как тебе сказать? Не больше и не меньше,Чем знаешь ты, наслышанный о чем-то,Всего лишь женщина, поверь, всего лишь женщина.Как все, кто состоит в союзе с чертом.
И так же душ хозяйка полновластная.И я, как черт, прекрасно понимаю,Что женщины есть выражение прекрасного,Когда целую их и обнимаю.
Я тоже помню чудные мгновенья,Которых в жизни у меня хватало.Но мало мне одних прикосновенийИ женщинам, как видно, тоже мало.
Зачем она была? Яснее ясного!Страдая не любя. Любя — опять страдая.Как женщину, постичь прекрасное,Увы, нельзя, не обладая.
Извечно обладанье значило успех,И в качество переходила численность.А женщины всегда любили тех,Кто понимал их полную бессмысленность.
И если быть серьезным, между нами,В разряд прекрасного не входит ли постель?Ведь ты глядишь на мир открытыми глазами,А женщины подглядывают в щель.
Мы случаи не будем трогать частные.Пренебрежем, не относя к разряду числ.Есть в женщинах бессмысленность прекрасного,Его обезображивает смысл.
Кто был здесь? — ты спросил. Всего лишь женщина.Или само прекрасное? Прекрасные черты.Была, ушла — не больше и не меньше —Когда не поняла, что хочешь ты.
Поэт