Надо сказать, что исследователи не впервые заговорили о художественной специфике сибирских летописей. Так, о сибирских летописях, составленных в XVII веке по традициям древнего летописания, говорилось, что, по существу, это уже не летописи обычного типа, а летописные исторические повести[20]. С.В.Бахрушин, говоря о близости сибирских летописей к жанру повести, находил, что Есиповская летопись отвечала потребности в литературно составленном житии[21]. Рассматривая вопрос о жанровой природе сибирской летописи, Е.К. Ромодановская пишет: «Как ни странно, но до сих пор в работах некоторых историков можно отметить то же пренебрежение к вопросам художественной специфики памятника, что и во времена С.М. Соловьева»[22]. Ею рассмотрен вопрос о жанровом своеобразии летописей. Обстоятельно освещены сибирские летописи и в фундаментальном коллективном труде «Очерки русской литературы Сибири»[23].
Вслед за известиями самих землепроходцев возникают целые описания. Так, русский дипломат и писатель второй половины XVII в. Николай Спафарий, совершивший путешествие в Китай, обстоятельно познакомил с Забайкальем и Амуром. В последней четверти XVII в. в России стало распространяться во многих списках его «Сказание о великой реке Амуре». В прошлом столетии текст был напечатан в России в двух вариантах: первый (краткий) в 1853 году известным историком Сибири Г.И. Спасским, а в 1880 году А.А. Титовым. В 1882 году второй (подробный) вариант был воспроизведен историком Ю.В. Арсеньевым. Его считают самым ранним из дошедших до нас описаний Амура. Спафарий, как правило, писал о том, что видел. Если же не видел сам, то свои описания основывал на тщательных свидетельствах, расспросах бывалых людей, землепроходцев. Так, на основании свидетельств таких бывалых людей он описывает Амур. Вводная часть этого описания дается от первого лица.
«Великая и преименитая река Амур еще у древних и у нынешних земнописателей и слуху про нея нет во Описаниях. Однако же река Амур превосходит величеством не токмо всех сибирских рек, но, чаю, всех, что кои есты на свете»[24].
В сказании есть сведения о быте предков современных нанайцев («Они ездят по морю подле берега, потому что у них суды небольшие»), о плаваниях в устье Амура («Днесь, на устье при море в прошлых годех, тому будет лет 38, казаки даурские камышники зимовали многажды и сказывали, что море около берегу мерзнет и снега бывают великие, большей печатной сажени, и стоит зима до майа месяца и до Николина дни; а вдаль море не мерзнет. А как река Амур и берега морские весною опущаются, и тогда плавать по морю мочно…»[25]).
Как известно, потом будет долго, до прихода на Амур Г.И. Невельского, существовать ошибочное мнение о недоступности амурского лимана, о том, что Амур теряется в песках. Русские же казаки знали, что устье Амура судоходно, и Невельской в середине ХIХ века восстановит эту истину.
В 1757 году в журнале «Ежемесячные сочинения» публиковалась большая работа Г.Ф. Миллера «История о странах, при реке Амуре лежащих, когда оные стояли под Российским владением». Речь шла о приходе русских землепроходцев на приамурские земли, о взаимоотношениях с аборигенами, об укреплении связей с ними, о развитии землепашества, нападении маньчжур, о героической защите Албазина — словом, об одной из драматических страниц русской дальневосточной истории.
Принципиальное значение имеет обращение к теме Сибири и Дальнего Востока великого русского ученого и писателя М.В. Ломоносова.
«Российское могущество будет прирастать Сибирью…»
М.В. Ломоносов о русских землепроходцах и мореходах
Надо сказать, что тема освоения Дальнего Востока, кругосветных плаваний россиян была освещена в целом ряде «путешественных записок», очерков, книг. Свое особое значение имеет обращение к теме Сибири и Дальнего Востока великого русского ученого и поэта Михаила Ломоносова. Кому не известны слова: «Российское могущество будет прирастать Сибирью…» Тогда и Дальний Восток считался, как известно, тоже Сибирью — Восточной. Интерес к этой теме у Ломоносова был не эпизодическим, по-настоящему глубоким и устойчивым. Дальневосточная тема сливалась у него с темой родной земли, всей России, ее исторической будущности. Прозревая это будущее, великий ученый заботился о могуществе Отечества, об укреплении позиций России и на Балтике, и на Севере, и на российском юге, и на восточных берегах. В 1763 году он создает «Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показания возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Открытие Северного морского пути, по мысли Ломоносова, — великое и преславное дело. Пытались это сделать европейцы. Но все оказалось непросто. Тем более Ломоносов восхищается мужеством и героизмом своих земляков-поморов, славит мореходов, ходивших от Камчатки к американским берегам, открывших в пространстве Восточного океана «неведомые земли». Горячо призывая «большие поиски чинить к востоку», он отмечает народный характер этих «поисков», добрым словом поминает дела многих и многих землепроходцев: Алексеева, Дежнева, Атласова, Лаптева, Челюскина, Беринга, Чирикова, Стадухина и других. Никого не забывает! Ломоносов мечтательно пишет о том времени, когда будет открыт Северный морской путь к нашим восточным землям — вот тогда «свободно будет укрепить и распространить российское могущество на востоке, совокупляя с морским ходом сухой путь по Сибири на берега Тихого океана»[26].
Страстный призыв освоить не только «сухой путь по Сибири», но и Северный морской высказан в широко известной статье «О приуготовлении к мореплаванию Сибирским океаном». Вот здесь-то и прозвучали знаменитые слова Ломоносова, что российские Колумбы первыми освоят сибирские и дальневосточные пространства: «Таким образом, путь и надежда чужим пресечется, российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке»[27].
Ученый предлагал послать морских офицеров для описания берегов сибирских. Опыт поморов приходит на помощь: он составляет инструкции будущим исследователям Севера, пишет «Заметки о снаряжении экспедиции», советуя ее участникам, что взять с собой, как сохранить продовольствие, как вести опись, наладить связи с «тамошними жителями» и т. д. Здесь и нравственные заповеди. Для таких предприятий нужны люди крепкие физически и духовно. Ломоносов призывал «помнить, что всеми прежде бывшими (…) трудами мужеству и бодрости человеческого духа и проницательству смысла последний предел еще не поставлен и что много может еще преодолеть и открыть осторожная их смелость и благородная непоколебимость сердца»[28]. И даже после неудачных экспедиций Василия Чичагова (1765–1766), посчитавшего, что «северный проход за великими льдами невозможен», проекты Ломоносова оставались в силе. А вот именитый ученый-историк Г.Миллер тогда же настаивал на том, что мореплавания по Северному Ледовитому океану вообще излишни для России. Кто оказался прозорливее?
29 октября 1742 года в Москве было получено известие, что морская экспедиция Витуса Беринга и Алексея Чирикова достигла берегов Северной Америки. А само это событие свершилось год назад: Беринг на судне «Св. апостол Петр» достиг побережья Северной Америки 17 июля 1741 года, а Чириков — на пакетботе «Св. апостол Павел» — на день раньше, 16 июня 1741 года. Выходит, он первым из европейцев достиг западного побережья Северной Америки. Кстати, от названий пакетботов «Св. Петр» и «Св. Павел» произошло название Петропавловска-Камчатского. Разве могла на это событие не откликнуться Муза Михаила Ломоносова? И в «Оде на прибытие императрицы Елисаветы Петровны в Санкт-Петербург 1742 года» поэт напоминает:
К тебе от всточных стран спешатУже американски волныВ камчатский порт, веселья полны.
Кстати, участники Второй Камчатской экспедиции В.И. Беринга и А.И. Чирикова и построили Петропавловский порт на месте камчадальского селения Аушин. В названии запечатлены имена святых Петра и Павла…
В другой, пожалуй, самой знаменитой, «Оде на день восшествия на престол Елисаветы Петровны» (1747) Ломоносов, приветствуя «возлюбленную тишину», призывает оглядеть «родных земель пространство», «где Волга, Днепр, где Обь течет», поставить на службу России «потаенные богатства». Величественна пейзажная картина Сибири, которую видит поэт:
Хотя всегдашними снегамиПокрыта северна страна…Но Бог меж льдистыми горамиВелик своими чудесами:Там Лена чистой быстриной,Как Нил, народы напояетИ бреги наконец теряет,Сравнившись морю шириной[29].
Поэта тревожит судьба земель, открытых еще в середине XVII столетия Поярковым и Хабаровым.