Читать интересную книгу Данте - Татьяна Михаль

кулаки, желая немедленно схватить этого мерзавца, заявившегося ко мне, словно он хозяин жизни и рассказывающий, что мне следует делать.

Он склонился ближе ко мне и твёрдым тоном заявил:

– Мне нужны верные и сильные люди, Данте. Тебе нужна новая жизнь. Отпусти прошлое и начни всё заново.

– Почему я должен тебе верить?

Он усмехается:

– Потому что я никогда не лгу.

В реальной жизни всегда побеждает зло.

В этой истине я лично убедился.

__________________________________

*    Данте Алигьери «Божественная комедия». Ад, Песнь вторая (Прим. Автора).

**  Данте Алигьери «Божественная комедия». Ад, Песнь шестая (Прим. Автора).

*** Данте Алигьери «Божественная комедия». Ад, Песнь тридцать четвёртая (Прим. Автора).

* * *

Девять лет как я нахожусь в аду.

Убийство моей сестры. Год не жизни, а страданий и поиска справедливости.

Затем мой срыв и самосуд.

А далее уже два года, как судили меня.

И шесть лет на зоне.

Я долго думал над словами Шведа. Его предложение было как то яблоко искушения в райском саду, только в этот раз оно предлагалось для того, чтобы покинуть один Ад и оказаться в Чистилище.

Разве можно жить с тяжестью на душе? Хоть на воле, хоть в тюрьме – клетка внутри меня одна и из неё меня никто не выпустит.

Дальнейшую судьбу мою решила матушка.

В следующий её приезд я попросил рассказать мне всю правду.

Проклятье.

Швед не солгал.

Мои родители покинули наш городок и уехали жить практически на край земли. Издевательства, горькие упрёки, игнорирование и клеймо позора на семью. Сын-священник – убийца.

Матушка ездит ко мне, преодолевая огромные расстояния. Её глаза уставшие и постаревшие. Губы её давно не улыбались, и скорбные морщинки проложили тяжёлые борозды на её лице.

Я словно вижу карту её жизни – и она горька, что у меня слёзы наворачиваются на глаза. Ни она виновница и палач. И ни отец.

Бессилие, боль, злоба – вот, какие чувства наполняют меня день изо дня. Сводят с ума, крошат мою душу и убивают её.

Решение принято.

Чтобы больше мать не роняла слёзы, чтобы не рвал себе сердце отец, я принимаю предложение Шведа.

* * *

Шведу удалось меня вытащить.

Чего ему это стоило, знаю очень хорошо.

Он разворошил старое дело с моей сестрёнкой. От души потоптался на яйцах некоторых чинуш, судей и высокостоящих ментов. Подключил все свои связи. Много сил, денег и нервов ушло и спустя всего пять месяцев после нашей договорённости, я на свободе.

Что ж, попробую жизнь начать с нуля.

Глава 2

АНГЕЛИНА

Сжимаюсь в комок и замираю, даже дышать прекращаю, когда об стену ударяется и разбивается очередная бутылка.

Пьяные ужасающе дикие крики меня пугают, и мне хочется со всей силы зажать уши ладонями. Не хочу их слышать. И видеть не хочу. Осточертели!

И невозможно привыкнуть к выходкам моих дальних родственников, у которых я живу, пока учусь.

Если бы родители только узнали, какие жуткие у нас родственники.

Двоюродный брат отца – Иван Кириллович. И то кровь не наша, он приёмный ребёнок.

Отец всегда отзывался о нём, как о порядочном и достойном человеке. Правда, они не общались почти двадцать лет. Может, когда-то в прошлой жизни Иван Кириллович и был хорошим человеком, но сейчас – это алкоголик с раздутым эго и девизом «Мне все должны».

Его жена – Светлана Владимировна ему под стать. Такая же конченая алкоголичка.

Но на просьбу родителей приютить меня хотя бы на год или полтора откликнулись с огромной радостью.

Теперь я знаю, почему.

Когда ругань достигает своего апогея, я резко вспоминаю, что не закрыла свою дверь в комнату на задвижку.

Поднимаюсь со старого стула и медленно ступаю по древнему скрипучему полу.

Вздрагиваю и едва не вскрикиваю, когда что-то огромное впечатывается в стену рядом с моей дверью.

Сглатываю вязкую слюну и скорее бегу к своей двери.

Щёлк.

Дверь заперта.

Успела.

И в этот момент в мою дверь со всей силы стучит двоюродный дядя и орёт:

– Гелька-а-а! Сучка малолетняя, открывай! Быстро!

– Пошёл ты… – произношу одними губами и отхожу от двери.

Он уже не стучит, а просто пинает её и результат уже мне знаком – дверь не выдерживает тяжёлого натиска. Замок отлетает, и дверь распахивается. Громко ударяется о стену, издав жуткий грохот.

Мой ошибочный родственник влетает в мою комнату, и его бешеные алкогольные глаза, налитые кровью, заставляют меня вздрогнуть и начать отступать.

– Почему пожрать не приготовила?! Холодильник, сука, пустой!

– Из… из че… чего? – едва выговариваю я, трясясь от дикого страха. – Вы ничего не… не купили…

– Ах, ты дрянь! – ревёт эта мразь и делает шаг ко мне. – Мы разрешили тебе жить у нас, пока ты учишься, а ты палец о палец не хочешь ударить, чтобы отблагодарить нас?!

Мотаю головой.

– Я бы приготовила… Правда… Но вы же не купили продуктов… – мямлю я.

Для меня подобное поведение просто дикость.

Мои родители воспитывали меня в любви и ласки. А тут какой-то кошмар!

Мне бы рассказать отцу и матери, что я попала в ад, но не могу.

Мама так радовалась, когда узнала, что у меня будет хоть временно решён вопрос с жильём. Отец тоже считал, что это удача.

Я поступила на бюджет и учусь на отлично. Стипендия у меня хоть и небольшая, но на еду, метро и различные мелочи хватает. Родители тоже высылают деньги, но чтобы снять жильё не хватило бы даже всех этих денег.

Столица – место дорогое.

Моя семья небогата. Работает только отец, так как мама пережила инсульт. Левая рука у неё потеряла чувствительность, зрение сильно упало, и она больше не может работать.

Отец у меня простой рабочий в коммунальной службе. Он работает по двадцать пять часов в сутки, чтобы заработать маме на лекарства, которые помогают сохранить оставшееся зрение. Остаётся и для меня копеечка.

Родители не знали, что Климов Иван и его супруга Климова Светлана – спились и оказались на самом дне.

Эти двое морально разлагаются уже не первый год. Но они хорошие артисты. В разговоре не было ни намёка на их положение! Иначе бы мой отец никогда не отпустил бы меня к этим людям.

Когда мама спрашивает, как я живу, как со мной обращаются наши родственники, я ей лгу. Говорю, что всё замечательно, придаю голосу весёлость и радость, а в этот момент у меня душа плачет и мне отчаянно хочется пожаловаться ей, как мне