За семь дней ночные бдения у дома вошли в привычку. В другое время, осознав тщетность всех попыток, он бросил бы свои ожидания и занялся чем-то другим, но ему странным образом нравилось приходить во двор и сидеть в темноте. Он даже стал нарочно брать с собой теплую одежду, спасаясь от ночного холода. Один раз во время его стражи пошел дождь, и он возблагодарил неизвестных строителей за прочную крышу, возведенную над беседкой.
Адам пришел сюда в восьмой раз, почти не задумываясь о том, что его старания остаются безрезультатными. Она была где-то здесь. Та, что не давала ему покоя.
К его удивлению, беседка была уже занята – какая-то неясная фигура сидела на скамейке. Было довольно темно, и света из соседних окон не хватало, чтобы разглядеть сидящего человека внимательнее, но красивая осанка говорила сама за себя.
В такую удачу было трудно поверить, и Адам остановился поодаль, не решаясь подойти ближе. Конечно, он думал, что в какую-нибудь ночь наткнется здесь на целующуюся парочку или компанию молодых людей, страдающих коллективной бессонницей. Однако беседка стояла посреди двора, на той стороне, где было много окон, и это спасало его от нежелательного соседства. В конце концов, он пришел к выводу, что выйти и усесться на скамейку посреди ночи может только человек, преследующий какую-то цель. Человек вроде него.
– Что же вы встали? Подойдите-ка поближе, – мягкий голос разлился теплыми волнами в сыроватом воздухе. – Вы ведь так хотели поговорить со мной. Я умею ценить такие поступки.
Адам подошел к ней и осторожно опустился на другой край скамьи.
– Я не хотел вас тревожить. Не думал, что вы заметите.
– Да уж как не заметить. – В ее голосе зазвучала улыбка. – Обычно я смотрю в окно, которое выходит на другую сторону – туда, где проходит дорога. Люблю смотреть на свет автомобильных фар. Смена огоньков, отблески на асфальте. В дождь даже капли начинают блестеть и прорисовываться четче. Красиво. Но два дня назад я пропустила это зрелище – смотрела в окно на этой стороне. И вообще, целую неделю смотрю только сюда. Все вы.
Значит, она не спит допоздна.
– Чего вам надо?
Он честно ответил:
– Я сам еще этого не знаю. Просто приглянулись ваши ноги.
– Я слишком стара для таких разговоров. Мне сорок два.
– А мне пятьдесят, и что?
Она повернулась к нему. В желтом свете многоглазого дома черты ее лица казались размытыми и нереальными, но Адам понял, что отныне будет видеть ее по ночам или даже во время работы.
– Мы не так уж стары, правда? – она улыбнулась. – Но и не молоды. Хороший возраст. Только вот начинать что-то заново уже поздновато, а заканчивать еще не время. И что делать, если вдруг лишился всего? Я пока что еще не решила. Плаваю в мутной воде, да и только. Вряд ли от меня будет толк, так что простите – лучше вам перестать за мной ходить.
Он потянулся к карману за сигаретой и выудил наполовину опустошенную пачку.
– А какой толк мне от вас нужен? – спросил он. – Любопытно, что вы под этим подразумеваете. Простите, что так прямо, так ведь и вы тоже не юлите, а говорите все как есть.
Она улыбнулась – не открыто, а как-то стянуто и грустно.
– Мало ли. Ни для тела, ни для души я ничего отдать не могу. Но, тем не менее, я думаю, что раз уж вы не уходите, нам стоит подняться ко мне домой. Я тут сняла квартиру на полгода – недорого и надежно.
Полгода. Интересно, сколько недель прошло с тех пор, как она переехала в эту квартиру? И куда (в какую страну, в какой город?) она собирается вернуться после того, как пройдут эти месяцы?
Подъезд с широкими лестничными площадками, красивыми лестницами и высокими потолками был безнадежно испорчен мелким мусором и старыми надписями, которые никто не собирался стирать. В тусклом электрическом свете они казались аляпистыми и бесформенными, их контуры сливались и наползали друг на друга. В своем черном пальто и уже знакомых туфлях древесного цвета женщина казалась здесь существом из иного мира. Она поднималась очень тихо – при каждом шаге ее каблуки оставались навесу, она наступала лишь на носочки, и поэтому двигалась почти бесшумно. Адам наблюдал за равномерными движениями ее ног, и ему было страшно, что она не сможет удержаться, если вдруг наступит самым кончиком носка и соскользнет вниз. Разумеется, для такого случая здесь был он – сегодня он подстраховывал ее и не позволил бы ей скатиться вниз по лестнице. Но что если она упадет в другой день, когда будет одна?
Они поднялись на третий этаж, и она вынула ключи из кармана.
Квартира состояла из двух просторных комнат, совмещенного санузла и балкона. Кухни не было, но этот вопрос был решен при помощи дачной плитки на две конфорки, размещенной у окна.
Она скинула пальто на одно из кресел и осталась в темно-синем клетчатом платье.
– Вы у меня дома, и имеете право знать, как меня зовут, – улыбнулась она, подхватывая со стола турку и скрываясь за дверью ванной. Уже оттуда она сообщила: – Меня зовут Ева. И учитывая, что ваше имя Адам, мы не самая лучшая пара. От нашего знакомства никакого добра уж точно ждать не стоит.
– Формальности, религиозность, суеверия. Вы не походите на женщину, которую могут остановить пустые предрассудки и совпадения.
Она вернулась, оставив свет зажженным, а дверь приоткрытой – через зазор между краем двери и косяком можно было разглядеть белое полотенце, висевшее на крючке у порога.
– Идите мыть руки, – сказала она, возвращаясь к плите.
Когда он выполнил ее инструкции и прошел в комнату, обнаружил, что свет погас. Желая понять, не отключили ли электричество, он оглянулся и понял, что в ванной свет все еще горел.
– Лампа перегорела? – спросил он.
Ева, которая стояла у балконного окна и смотрела вниз, повернулась к нему и покачала головой:
– Будем пить кофе. Я люблю делать это в темноте. – Она подтолкнула коленом стоявший рядом стул: – Идите сюда, присаживайтесь. Вы любите с сахаром?
Адам прошел через комнату, вышел на балкон, уселся на указанное место и вздохнул:
– Не поздновато пить кофе? Тонизирующий напиток как-никак.
– А вы собираетесь спать? – удивилась она. – Я постелю вам в зале, все в порядке. Просто хочу постоять здесь, полюбоваться дорогой. Вы теперь в безопасности и в тепле, так что я могу расслабиться. Ваши бессменные бдения во дворе не позволяли мне наслаждаться жизнью в полной мере. А я приехала сюда получать удовольствие от жизни, или, по крайней мере, чтобы научиться это делать.
– Нет, спать я не собираюсь, мне хотелось бы побыть с вами.
Ева вручила ему чашку: