Читать интересную книгу Мир Приключений 1955 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Владимир Попов

Оставшаяся половина дня тянулась, как никогда, долго. Сашка уже успел сбегать к Прасолову, сообщить ему о записке, взявшейся неизвестно откуда, и посоветоваться, как быть. Тот рекомендовал остаться.

Только теперь парнишка вспомнил, что в насадочной камере, примыкавшей к шлаковику, он и вчера и позавчера слышал странный треск, но не обратил на него внимания, считая, что трещит отсыревающий кирпич. Значит, оттуда и брошена записка. Любопытство Сашки разгорелось до того, что он уже совсем не мог работать, всё чаще отлучался в шлаковик подбросить коксовой мелочи в камелек и вглядывался в черное окно насадочной камеры. В конце концов он не выдержал. Убедившись, что рабочие заняты вдалеке своим делом, вскарабкался на порог, шагнул в камеру и замер.

— Иди ближе, Саша, тихо позвал его кто-то из самого темного угла камеры.

— Кто это? — спросил Сашка и попятился назад.

— Тише! — властным шопотом произнес человек. — Подойди, не бойся.

Сашка нерешительно сделал несколько шагов, нащупывая ногой ячейки кирпича, чтобы не провалиться.

Чья-то рука взяла его за полу стеганки и усадила рядом.

— В шлаковике никого нет? — так же шопотом спросил человек.

— Нет, но поблизости есть. Заору — прибегут.

— Дай закурить.

— Какое тут курево! — невольно переходя на шопот, буркнул Сашка. Навоз курим.

— Давай, что есть.

Сашка вдруг успокоился. Если человек и на навоз согласен, значит свой. Он торопливо полез за кисетом, обрадованный возможностью при свете зажигалки рассмотреть лицо неизвестного.

Лихо свернув козью ножку, протянул её человеку, свернул вторую, послюнявил закрутку, чиркнул зажигалкой. Перед ним сидел обросший бородой, исхудавший Крайнев.

— Сергей Петрович! — вскрикнул Сашка. — Теперь я знаю, как вы станцию…

Сашка ощутил толчок в бок, да такой энергичный, что выронил зажигалку, но, по счастью, она не провалилась вниз, а упала на стёганку. Он снова зажег её, дал прикурить и мгновенно потушил, боясь, чтобы кто-нибудь, случайно зашедший в шлаковик, не увидел отблеска света.

— Это хорошо, что ты всё знаешь, — сказал Крайнев. — Разговаривать легче. Прежде всего достань-ка мне поесть. Третьи сутки ничего во рту не было.

— Хм! Это не так просто. — Саша сразу приуныл. — Полдник прошел и шелухи от картошки ни у кого не найдешь. — Но тут же вспомнил запасливого Штанько, всегда прятавшего в шлаковике половину похлебки на вечер. — Баланду есть будете? Сейчас сопру…

— Всё буду.

Минуту спустя Крайнев глотал жидкую похлебку из картофельных очисток.

Сашка унес опорожненный котелок, налил в него воды и водворил на место, невольно улыбаясь: «Поднимет Штанько крик: как же, обворовали! Но для такого дела — не грех», и снова вернулся к Крайневу.

— Значит, не удалось перейти линию фронта?

— Нет, сейчас это невозможно… Как у вас дела? Валя здорова?

— Все живы, успокоил его Сашка. — Наше дело такое: немцев выживать, а самим выжить.

— Ну, молодцы. Значит, сегодня ты к Вале. Пусть узнает, что мне делать. А завтра принеси ответ и что-нибудь поесть. Думаешь, наелся?

— Завтра притащу. Где же вы прячетесь?

— Под этой насадкой. Кирпич снизу пробрал и вылез. На ночь обратно. Завтра вот сюда… Крайнев протянул в темноте Сашину руку и дал ему нащупать проделанное в кладке отверстие, бросишь записку и еду, а то и сам спускайся вниз. Да смотри не расшибись: пять метров. И сокрушенно сказал: — Из этой норы я могу и не вылезти: ослабел донельзя…

Вечером к Сердюку пришла Теплова.

— Что случилось, Валя? — встревожился Сердюк, увидев её лихорадочно блестевшие глаза и легкий румянец, проступивший на бледном лице.

— Сергей Петрович вернулся… — еле выговорила девушка, и Сердюк не понял: довольна она или огорчена.

Теплова и сама не знала — радоваться ей или огорчаться. Она была рада тому, что Крайнев жив, что она сможет его увидеть, говорить с ним, что кончилась эта страшная неизвестность, но и боялась: а вдруг поймают?

Со времени ухода Сергея Петровича она не забывала о нём ни на минуту. Картины одна страшнее другой вставали в её воображении. В возможность перехода Крайнева через линию фронта Валя почему-то не верила. Очень уж усилили гитлеровцы наблюдение за прифронтовой зоной, а на переднем крае — сплошные цепи. Чаще всего Валя думала, что Сергей Петрович схвачен и подвергается нечеловеческим пыткам.

Она подробно рассказала о свидании Саши со своим бывшим начальником цеха.

У Сердюка тоже заблестели глаза:

— Это очень интересно, Валя. Как же ему удалось проникнуть на завод, который так усиленно охраняется?

Валя почувствовала, что появление Крайнева не столько обрадовало Сердюка, сколько заинтересовало. Стало обидно. Лицо её вдруг потускнело, и Сердюк всё понял:

— Договоритесь через Сашу о встрече с Крайневым. Надо решить, что с ним делать. На поверхности ему показываться нельзя чересчур хорошо знают. Подкормить надо. И самое главное узнайте, — как проник на завод. Это нам пригодится.

Глава третья

На высоком бетонном заборе, который отгораживал завод от города, гитлеровцы установили дополнительную изгородь из колючей проволоки, поставили будки для часовых. Не завод, а тюрьма, концлагерь. Даже со стороны откоса, круто опускавшегося к пруду, за которым расстилалась степь, был сделан забор с колючей проволокой.

Внизу, у самого ставка, в откосе чернели два малозаметных отверстия — выходы каналов дренажной и отработанной воды.

К одному из этих каналов глубокой ночью пробиралась Теплова. Она перешла по глубокому снегу замерзший пруд и направилась вдоль берега, дрожа от холода и нервного возбуждения.

Вот наконец сводчатое отверстие. Валя заглянула в него и, согнувшись, шагнула в густую тьму. Её тотчас обхватили чьи-то руки, прижали к себе. У щеки она ощутила жесткую бороду.

— Это я, Валюша!

— Сережа!.. — только и смогла выговорить Теплова.

У неё закружилась голова от слабости, от прилива нежности.

— Не надо так… — прошептала она, с трудом оторвав губы.

Сергей Петрович провел Валю по тоннелю до заворота и здесь, нащупав доску, заранее уложенную на кирпичах, усадил её и опустился рядом сам.

Стиснув маленькие Валины руки в своих, он старался отогреть её окоченевшие пальцы.

— Жив! Жив! — повторяла в самозабвении Валя. — Я так счастлива, Сергей Петрович, что вы живы! Так счастлива…

— Почему ты говоришь мне «вы», Валюша? Во время нашей разлуки я всё время думал о тебе, привык к тебе в мыслях, сроднился с тобой. Представлял тебя рядом с собой в цехе, дома. Да. У нас дома, Валечка… С Вадимкой ты уживешься. Он очень чувствует ласку, а ты такая ласковая…