его голове мелькнуло: «Только этого идиота мне недоставало».
Незнакомец воспринял реакцию Ревиаля по-своему, он зловеще рассмеялся:
— Похоже, месье, проблемы у нас с вами разные. — Он ткнул пальцем в лежащую перед Ревиалем «Фигаро». — Тут даже не может быть сомнений. Как нетрудно догадаться, мы с вами читаем разные газеты. Вы читаете «Фигаро», а мы читаем «Либерасьон».
Ревиаль неприязненно посмотрел на своего собеседника из-под бровей.
— Это не моя газета. Я вообще не читаю газет.
Его собеседник иронично усмехнулся:
— Конечно, конечно. Как я только мог подумать? У месье совсем иные взгляды и жизненная позиция. Только проявить открыто свои взгляды месье опасается. Или я неправ?
Морис услышал откровенную издевку в голосе непрошеного гостя, и это его начало бесить. Этот конфликт на ровном месте из пустяка грозил перерасти в скандал. Требовалось прекратить этот неуместный и бестолковый разговор побыстрее и без дополнительных эксцессов. Ревиаль встал со своего места, сунул под чашку купюру и посмотрел в упор на своего собеседника:
— Отчего же. Мне совершенно нечего опасаться. Пойдемте, я присоединяюсь к вам.
У незнакомца отвисла челюсть. Все говорило о том, что он готовился к продолжительной осаде совести несознательного гражданина. А тут весь его эмоциональный запал пошел коту под хвост. Но он быстро нашелся и весело затрещал:
— Это другое дело, месье. Это другое дело. Мы, французы, должны вместе бороться за свои права. Если мы настоящие французы, а не эмигрантское отребье.
Морис остановился и изучающе посмотрел в лицо своему новому товарищу. Тот тоже остановился и недоуменно воззрился на Ревиаля:
— Что, месье? Что-то не так? Вы сочувствуете этим арабским крысам, которые заполонили Францию?
Несколько секунд Ревиаль пристально всматривался в лицо своего спутника, а затем пробурчал:
— Нет, не сочувствую. Просто хотел понять, совпадают ли наши представления о настоящих французах.
Его собеседник дерзко задрал подбородок вверх.
— Ну и как? Совпадают?
Морис неопределенно поморщился.
— Вроде да.
Ревиаль шел, пытаясь придерживаться темпа шествия, в которое он влился. Его новый товарищ без умолку молол какую-то чепуху. Морис время от времени согласно кивал ему головой. Эта трескотня действовала на нервы. Но в ней был и положительный момент. Ревиаль переключился с собственных тревог на тревоги общенациональные: «Настоящие французы. Интересно, каково было здесь отношение к русским эмигрантам после российского мятежа семнадцатого года? Такое же, как к мигрантам, которые сейчас бежали от ужасов войны из своих стран? Лишние рты. Правда, из России бежали тогда люди образованные, с хорошими специальностями. Ну, какие, к черту, хорошие специальности? Инженеров бежало мало, в основном бежали военные. Тогда, после Первой мировой войны, Франции нужно было прокормить своих военных, а тут еще и чужие рты понаехали. Как это говорил дед? Сытый голодного не разумеет. Интересно, а этот мой новый знакомый, он точно настоящий француз или тоже эмигрант в каком-то поколении? Спросить его? Нет, не стоит. Опять погрязнем в этой бестолковщине, увязнем в болоте пустой говорильни. Достаточно той ахинеи, которую он несет. Буду делать вид, что слушаю. Мне сейчас главное надо понять — что мне самому дальше делать».
Шествие
Взгляд Ревиаля блуждал по спинам идущих впереди него людей. Рефреном в голове назойливо звучал голос его спутника:
— Наша сила в единстве…
Под это незатейливое сопровождение Ревиаль погрузился в собственные мысли: «А что, собственно говоря, делать? Мой начальник просто транслировал мнение высшего руководства. Значит, апеллировать наверх бессмысленно. А если попробовать?.. Попробовать? Как?.. Ерунда! Замкнутый круг. Хорошо, посмотрим на все это с другого бока. Если назначили официальное расследование, то мне ведь наверняка дадут высказаться, в конце концов. Дадут высказаться и потом вышибут с треском! Но почему сразу вышибут? Я ничего не нарушил. Служебные инструкции и распоряжения соблюдал. Себе в карман лишнего евро цента не положил. Разберутся! Похоже, уже разобрались, если объявили мне об этом открыто и без стеснения».
В сознание Мориса ворвались два уверенных женских голоса у него из-за спины:
— Биткоин и только биткоин.
— А как быть с поправками к директиве ЕС 2015/849, принятыми в конце мая прошлого года?
— Я тебя умоляю. Они нас опять хотят загнать в общее стойло. Сначала говорят, покажите, что у вас в карманах, и тут же нам заявляют, что мы можем и должны платить больше за энергоносители.
Морис непроизвольно оглянулся и посмотрел на говоривших. Ничего особенного в обеих женщинах не было. Две обычные парижанки средних лет. Ревиаль с удивлением отметил: «А они обе неплохо подкованы в отношении криптовалют. А говорят, что занятие финансами противопоказано женщинам. Но ведь именно эту задачу нам ставили как главную для поиска. Может, в этом мое главное упущение по службе, а финансовые нарушения просто предлог? Если так, то мое дело плохо. Вышибут как не справившегося с задачей. Формулировка о финансовых нарушениях лишь отличный повод для создания комплекса вины. Не отмоешься… Может, еще не поздно развернуть лыжи? Надо познакомиться с дамочками. Хоть какая-то будет польза от этого безумного шествия».
Ревиаль обернулся и подождал, когда с ним поравняются женщины.
— Прошу прощения, меня заинтересовал ваш разговор о биткоинах.
Женщины неприязненно и брезгливо воззрились на Мориса и молча продолжили свое неспешное движение, обдав его презрением. Они были примерно одного роста и возраста. Худощавые, со спортивными фигурами, довольно привлекательными лицами. Ближняя к Морису была в полосатой футболке навыпуск и белых укороченных брюках. На ее подруге была легкая блузка лимонного цвета и цветастая юбка ниже колен. Надо отметить, что при всей простоте их наряды отлично гармонировали с их лицами. Футболка — с точеным профилем и слегка вздернутым носиком ближайшей к Морису шатенки, желтая блузка — с чувственными губами слегка открытого ротика блондинки. Болтливый спутник Мориса оглянулся на него, досадливо поморщился и ускоренно двинулся вперед в поисках новой жертвы для своих нравоучений. Морис вздохнул и виновато продолжил, обращаясь к женщинам:
— Вы не подумайте ничего плохого, мой интерес лежит сугубо в плоскости криптовалют.
Шатенка взяла свою собеседницу под руку и, глядя мимо Мориса, с долей презрения и досады произнесла:
— Именно это и вызывает подозрение.
Морис смутился и промычал:
— Я не очень понимаю, что… в чем я виноват.
Блондинка, не глядя на Мориса, пояснила:
— А что тут непонятного? О криптовалютах мы можем и между собой, без вас поговорить. А вот наши консультации по финансовым вопросам платные. В вашем возрасте, месье, пора бы знать, что мужчины должны находить более приятные темы для общения с дамами, а не заявлять с порога… — она скорчила недовольную гримасу, — «привет,