Одним быстрым движением хватает меня за копну русых волос, грубо притянув к себе, заставляет посмотреть в свои потемневшие от ярости глаза.
– Если я тебя высажу на улице, неблагодарная девчонка, ты хоть представляешь, что с тобой сделают? – рычит мне в лицо. – Если бы не твой юный возраст, я бы сейчас показал тебе это во всех подробностях и не раз!
Несколько мгновений он сердито смотрит на меня сверху вниз. Темно-синяя вена бьется с бешенной скоростью на жилистой шее.
– Адрес?
– Извини, не знаю, что на меня нашло, – еле лепечу, стягивая ниже материал стрейч красной юбки. – Улица Первомайская, дом четыре.
На секунду в его глазах мелькает что-то странное, неуловимое. Кажется, впервые за все это время я смогла по-настоящему разозлить этого красивого мужчину. Глаза сужаются, и он резко выпускает мое запястье.
Потирая саднящую кожу, прикусываю нижнюю губу. Как я могла сморозить такую пошлость?! Еще и наорать… Это ведь не какой-то мой одногодка-одногруппник и даже не Илья. Это взрослый серьезный мужчина. Такой в игры играть не будет. Мой дурной характер ему как нечего делать сломать. Да что бы я хоть раз еще подошла к проклятому бару! Как теперь вообще ему в глаза смотреть?!
Растеряно слежу за тем, как мужчина плавно ведет машину. Крупные руки, увитые венами, без усилий с отточенным годами опытом поворачивают неспешно руль. Машина скользит по асфальту, будто по воздуху плывет. Все бы ничего, но неожиданно понимаю, что он везет меня вовсе не домой, а в ближайшую… лесополосу?! Сердце, дернувшись, летит прямиком в пятки. Ухает глухо – даже эха нет.
Голос почти не слушается, когда, испуганно вглядываясь в лобовое стекло, лепечу:
– Куда… куда ты меня везешь?
Игнорирует. Лишь сильнее сжимает руль – так, что костяшки пальцев белеют.
– Остановись, немедленно! – голос срывается от страха, ведь только сейчас я понимаю, что оказалась в машине совершенно незнакомого мне человека.
Тошнота комом в горле застревает. В уголках глаз собираются соленые слезы. Ну, все, приехала ты, Екатерина Борисовна! Теперь только с собаками найдут! Кошусь, вглядываясь в суровое лицо. Только вот оно непроницаемое. Ни один мускул не дрогнет.
Все жду, когда он улыбнется и скажет, что пошутил. Психанул! Только вот этого не происходит! И лишь спустя бесконечно долгое мгновение он нехотя отвечает:
– Как скажешь, – говорит непроницаемым голосом, после чего подчеркнуто вежливо добавляет. – Принцесса.
Резко ударив по тормозам, останавливается в какой-то непроглядной глуши. Лишь елки пушистые кругом и ни одной живой души. Только он и я! Испуганно сжавшись в беззащитный комочек, смотрю, как мужчина поворачивается всем мощным корпусом ко мне. Его взгляд теряет все то видимое безразличие, с которым он еще пару минут назад вел автомобиль.
С моих глаз будто шоры упали. В его взгляде словно взрывной ядерный коктейль бурлит. Ярость, раздражение и ничем не прикрытая… дикая похоть! Скользит жадным взглядом по моим обнаженным стройным ногам, почти нисколечко не прикрытым юбкой. Щупает нахальными глазами все, что под белым топом от чужих глаз спрятано. Испуганно охаю, когда он резко подается ко мне. Широкая ладонь зарывается в мои распущенные волосы на затылке на подобие гребня. Оттягивает светло-золотистые пряди назад так, что приходится запрокинуть голову. Прежде, чем успеваю хоть что-то сообразить, на губы обрушивается неистовый по своей силе дикий поцелуй.
Он жалит, словно тысяча пчел! Нежную кожу почти нестерпимо жжет от этого изощрённого насилия. Упираюсь кулачками в широкие неподатливые плечи. Чувствую, как перекатываются мощные узлы мышц под пальцами. На какое-то мгновение кажется, что даже мои ногти ломаются о его мускулистую, словно каменная глыба, грудь. Ладони таким жаром обдает от смуглой кожи, что, кажется, еще чуть-чуть и я расплавлюсь.
Он глотает, как исстрадавшийся от жажды в пустыне путник, мои судорожные тихие вскрики. Хозяйничает во рту, словно завоеватель в сдавшейся крепости. Упивается своей властью. Разве от такого стоит ждать пощады? Очень наивно и глупо…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Делаю судорожный глоток воздуха, когда жесткие, четко очерченные губы наконец-то оставляют мой припухший от поцелуя рот. Голова кружится. Моргаю так, как будто обухом топора по голове ударили.
– Раздевайся! – резко бросает. Безжалостно смотрит в мое до смерти перепуганное лицо, а затем делает то, от чего буквально в ступор впадаю.
Дергает мой топ вниз, выставляя на показ совершенно беззащитные под его страстным взглядом бурно вздымающиеся пышные полушария груди.
– Пожалуйста! – умоляюще прикрываю едва спрятанную за бюстгальтером без лямок грудь руками, чтобы хоть как-то защититься от горячего взгляда мужчины, буквально проникающего под самую кожу. – Не делайте этого!
– Этого? – язвительно улыбается и тянется пальцами к пряжке своего фирменного ремня. Ее звон в ушах эхом отдает. – Как раз это я и собираюсь сделать. Ты слишком красивая куколка, чтобы я упустил такой шанс.
Глава 3
Катя
– Зачем вы меня спасали, – глотаю слова, почти задыхаясь от ужаса, – чтобы самому…?!
– Зачем спас? – холодно повторяет мой вопрос. Опытные пальцы без лишних усилий задирают одним движением подол моей непростительно короткой юбки. – Все просто.
Кусаю губы почти до крови. Миллиард искр в его глазах устремляются к черному, как ночь зрачку, когда становится видно край резинки моих тонких, как вторая кожа, телесного цвета чулок. Смотрит на меня, как на глупышку.
– Разве не понятно? – меж губ мелькает полоса белоснежных зубов. – Хочу тебя себе. Ты ведь девственница?
Проникает большим пальцем под чашечку бюстье. Притрагивается шершавой подушечкой пальца к нежной тонкой коже груди.
– Никогда не было невинных…
Боже, я пропала!
– Я не девственница, – вру и не краснею. Специально упоминаю об Илье, чтобы пыл мужчины остудить. – У меня же жених есть.
С ужасом думаю о том, что столько времени берегла себя. Ничего лишнего даже Илье не позволяла. И что? Для этого мужлана?! Который без зазрения совести готов уничтожить, безжалостно растоптать самое ценное, что есть у девушки! Слезы брызжут из глаз, когда другой рукой не больно, но достаточно ощутимо, он обхватывает мой подбородок. Неумолимо заставляет посмотреть в глаза, в которых плещется буря. В одно мгновение мир будто останавливается… и он тоже.
– Прикройся, – цедит сквозь зубы. Его слова не сразу доходят до моего парализованного страхом мозга. – Это будет для тебя уроком, малышка.
Когда я всё-таки понимаю, что мужчина имеет ввиду, принимаюсь рыдать, обхватив себя за плечи. Меня так трясет, что, закрыв глаза, стискиваю посильнее зубы, чтобы унять эту проклятую дрожь. Хватаю приоткрытым ртом воздух. Зажмурив сильнее глаза, все еще не верю в то, что он… что этот зверь ничего не собирается делать со мной.
Моих глаз, а затем лба касаются в легком невыносимо нежном поцелуе жесткие губы. Костяшки пальцев, едва дотрагиваясь, по коже алеющей щеки проходятся. Контраст его суровых слов и ласковых прикосновений заставляет заискриться все инстинкты, превращая их в оголенные провода.
Я, словно безропотная кукла, беспомощно позволяю горячему шелковистому языку проникнуть в тёплую влажность моего рта.
Ощутив мою податливость, он что-то глухо рычит, довольный, что не оказываю никакого сопротивления. А у меня просто нет сил! Будто весь дух выбили, на колени поставили…
Ощущая мое стояние, мужчина неуловимо меняется. Поцелуй становится безумно чувственным, сладким. Под моей ладошкой, словно отбойный молоток хаотично стучит мужское сердце. Кажется, что оно сейчас сойдет с «рельс» на полном ходу и пробьет эту каменную грудь. Вырвется на свободу!
Будто сквозь туман, меня посещает странная мысль: это что же получается? Я так на него действую? Сильные пальцы перебирают на затылке спутавшиеся пряди моих волос. Приглаживают их, ласкают пропуская меж собой длинные шелковистые локоны. Касаются шершавыми подушечками моих плеч. Вверх-вниз… Гладят их, от чего каскад мурашек вдоль позвоночника мчится.