Читать интересную книгу Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По - Гарольд Шехтер

Оставляя в стороне причины исчезновения прежнего жильца, можно было с уверенностью утверждать, что покинул жилище он впопыхах. Вся обстановка так и осталась в квартире. Гостиная свидетельствовала о развитом, хотя и невзыскательном, не отличающемся полетом фантазии вкусе хозяина. На стенах — раскрашенные от руки литографии на библейские темы. Окна прикрыты гардинами красного шелка. На полу — яркий красочный ковер «обюссон». У одной из стен стоит книжный шкаф розового дерева, рядом с ним — выполненная в том же стиле, из того же материала этажерка. Убранство дополняли пара кресел, напольные «дедушкины» часы, декорированные интарсией красного дерева; овальный столик-треножник и кушетка, затянутая потертой парчою. Этот последний предмет меблировки поддерживал в описываемый момент божественные, эфирные формы моей милой жены.

Она приютилась в уголочке кушетки, положив на колени альбом, над которым ее нежная ручка занесла угольный карандаш. Лицо моей дорогой супруги озарило радостное удивление, вызванное моим приходом. Я, со своей стороны, тоже удивился, как и всякий раз по возвращении домой, невыразимой прелести ее черт, по мере развития болезни переходившей в неземную красоту. Если не считать слабого румянца, оживлявшего щеки, бледность лица превосходила безупречную белизну ее простого батистового платья. Тем больше поражала глубина больших темных глаз и неуловимая улыбка, подобная лишь запечатленной великим да Винчи в его знаменитой «Джоконде».

— Эдди? Почему так рано?

— Невыносимая жара принудила меня прекратить работу и покинуть раскаленный рабочий кабинет, — ответил я, подошел к кушетке и вытянул вперед обе сжатые в кулаки руки.

— У меня сюрприз для тебя, Сестричка, — улыбнулся я. — Тебе предстоит отгадать, в какой руке у меня что-то вкусненькое.

— В этой, — без колебаний заявила она, указав на левую.

Издав возглас изумления — ведь она всякий раз угадывала правильно, — я воскликнул:

— Ах, дорогая, какой я глупец! Ну как я могу тебя обмануть, даже в такой мелочи, если наши души сплетены воедино и все мои секреты ты видишь насквозь! А вот и награда за твою проницательность. — И я принялся отлеплять от ладони подтаявший, расползающийся от жары леденец.

— Вообще-то я заметила его меж твоих пальцев, — призналась Сестричка. — Ты не слишком плотно сжал кулак, Эдди. — Она отправила сладкую липучку в рот.

— М-м-м… Вкуснотища. Большое спасибо, Эдди.

Губы мои не смогли сдержать взрыва веселости, вызванного наивной искренностью моей милой подруги. Подсев к ней на кушетку, я запечатлел на ее бледном челе нежный поцелуй.

— Как самочувствие, дорогая?

— Прекрасно. За весь день ни разу не кашлянула.

— Ничего более приятного не желал бы услышать.

Я перевел взгляд на ее альбом. Вирджиния как раз работала над графическим образом нашей милой кошечки Каттарины, растянувшейся на подоконнике распахнутого окна. Обмякшая от жары кошка замерла, закрыв глаза и склонив голову на вытянутую вперед лапу.

— Твои навыки в изобразительном искусстве совершенствуются с каждым днем, дорогая. Каттарина на твоем рисунке совершенно как живая.

— Ты серьезно? — скептически протянула Сестричка. — Мне кажется, что правая лапа выглядит комично.

Действительно, упомянутая конечность казалась на рисунке неправильно сросшейся после сложного закрытого перелома. Но я все же не нашел оснований для хулы.

— Ничего подобного. В высшей степени жизненная лапа.

— Путаница того же мнения. Говорит, что кошка моя вот-вот замурлычет.

— А где наша дорогая Путаница?

— Вышла на рынок, купить зелени к обеду. Сейчас вернется.

Едва успела Сестричка закрыть рот, как из прихожей донесся звук открываемой двери. Еще мгновение — и тетушка уже замерла в дверях гостиной; на согнутой в локте правой руке ее висела сплетенная из ивовых прутьев рыночная корзина. Как будто она ждала за сценой реплики дочери, чтобы войти и включиться в действие.

На теще моей был, как обычно, ее черный вдовий наряд, лишь на голове белел чепчик с кружевами. Широкое добродушное лицо раскраснелось от жары, на нем блестели капельки пота. Я поднялся, чтобы приветствовать матушку моей дорогой Вирджинии.

— Эдди, что случилось? — испуганно воскликнула Путаница. — Так рано вернулся…

— Не беспокойтесь, — улыбнулся я. — Ничего не произошло. — И я вкратце объяснил ей причину своего раннего возвращения.

— А вот у вас, как я вижу, действительно что-то случилось, — добавил я, пристально вглядываясь в ее возбужденное лицо.

— Как, ты ничего не знаешь? Весь рынок гудит, словно улей.

— Абсолютно ничего не знаю, — заверил я ее. — С самого утра ни с кем не общался. В конторе сидел один-одинешенек, по дороге домой лишь на минуту задержался у лотка китайца, купил для вас с Сестричкой кулечек леденцов.

— Что случилось, мама? — донеслось с кушетки.

— Убийство. Ужасное убийство!

Добрая женщина выдернула из корзины газету и протянула ее мне.

— Девочку какой-то зверь убил, изуродовал. Точь-в-точь как в прошлый раз. Ох, Эдди, и это чудовище все еще разгуливает на свободе.

Глава вторая

В руках у меня оказалась «Нью-Йорк геральд», газета, издаваемая Джеймсом Гордоном Беннетом, сколотившим себе состояние на эксплуатации самых низменных наклонностей и дурного вкуса толпы. Совершенно лишенный чувств стыда и такта Беннет смаковал скандальные, омерзительные, сенсационные детали, выпячивал в своих публикациях то, что привлекало читательскую массу. Преступление такого рода, материал о насилии и жестокости как нельзя лучше отвечали духу издаваемой им газетенки.

Подтверждение этому я нашел, глянув на первую полосу газеты. Аршинный заголовок:

УЖАСНОЕ УБИЙСТВО!

УБИТ ЕЩЕ ОДИН РЕБЕНОК!

В ПАРКЕ НАЙДЕНО ИЗУРОДОВАННОЕ ТЕЛО ЕЩЕ ОДНОЙ ДЕВОЧКИ!

— Что там написано? — раздался вопрос Сестрички, прежде чем я смог приступить к чтению. — Читай вслух, Эдди.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился я.

— Обожди минутку, Эдди! — попросила тетушка. — Только разгружу корзину! Я мигом.

И она заспешила на кухню. Я устроился поудобнее в одном из кресел и дождался, пока она вернулась и опустилась на кушетку рядом с дочерью. Та сразу схватила мать за руку, и обе замерли.

Я прочистил горло и приступил к чтению, прерываемому лишь вздохами да охами моей микроскопической аудитории.

Сегодня на рассвете стало известно о еще одном ужасном преступлении. Обнаружен обезображенный труп девочки. Мистер Фрэнк Пелхэм, направляясь из дома на Вустер-стрит к месту службы в прокатных конюшнях Окмана, проходил через небольшой парк на Гудзон-сквер и чуть не споткнулся о лежавшее на траве тело жертвы преступления. Мистер Пелхэм немедленно сообщил в полицию об ужасной находке.

Хотя жертва пока не опознана, полагают, что ею может оказаться Розали Эдмондс, десятилетняя дочь мистера Хью Эдмондса и его супруги с Уокер-стрит, 25. Как сообщала вчера наша газета, Розали вышла из дому, чтобы купить новую грифельную доску для школы. Обеспокоенные ее долгим отсутствием родители пустились на поиски и оповестили полицию. Немедленно начавшиеся розыскные мероприятия результатов не принесли. Пока продолжается работа по опознанию тела, наш репортер установил, что сильно пострадавшее платье убитого ребенка полностью соответствует описанию одежды пропавшей Розали Эдмондс. Лодыжки жертвы прочно связаны толстой веревкой, очевидно, чтобы предотвратить ее побег из лап злодея.

Полиция не предает гласности полный перечень увечий несчастной жертвы, но имеются сведения о крайней жестокости нанесенных повреждений. В частности, девочка оказалась оскальпированной! — причем с такой свирепостью, что вместе со скальпом оторвались уши и прелестные светлые локоны.

Если эти факты соответствуют действительности, то как полиции, так и населению должно быть понятно, что по нашему городу бродит опаснейшее чудовище, выслеживающее наиболее слабых и невинных. Наши читатели, без сомнения, помнят, что всего две недели назад подобным образом погибла семилетняя Энни Добс, дочь мистера Александра Добса и его супруги с Франклин-стрит. Несмотря на все усилия полиции, убийца мисс Энни Добс пока не обнаружен.

Вполне естественно предположить, что жестокость, с которой была убита Энни Добс, а теперь и Розали Эдмондс, могла быть проявлена лишь дикарями из племен коренных обитателей Северной Америки. Так как индейцы давно уже изгнаны с территории нашего обитания, возникает вопрос, откуда они взялись в Нью-Йорке.

Не обвиняя никого конкретно, мы чувствуем себя обязанными указать то место в нашем громадном мегаполисе, где обитают дикие «краснокожие». Это Американский музей мистера Ф. Т. Барнума. Среди бесчисленных экспонатов и аттракционов этого заведения есть несколько индейцев племени кроу. Как известно каждому ньюйоркцу, мистер Барнум без устали прославляет этих аборигенов как — его собственные слова — свирепых воинов. Любой желающий может полюбоваться на них в музее — в полном боевом облачении, при копьях, томагавках, ножах, а также при коллекции снятых с побежденных врагов скальпов.