Читать интересную книгу Хрангелы - Инга Леви

– И, скорее всего, победит, – буркнула Мудрица.

– Но не в конкурсе! – простонала Красинда.

– И слава богу!

– У девочки, между прочим, ноги – два метра!

– У девочки, между прочим, IQ – 167. А ноги по два метра бывают только у мутантов из ужастиков.

– Какого ребенка мне загубила!..

– Какие мозги спасла! – невозмутимость Мудрицы не имела предела.

После этих слов Красинда резко крутнулась на каблуках и двинулась к ней. Крылья разъяренной именинницы грозно подрагивали. Толчунья попыталась погладить Красинду по плечу, но та решительно впихнула ее в свое любимое кресло-качалку, стоявшее на пути, и направления не изменила. («Только драки нам не хватало!» – подумала Форчунья). Мечтан кинулся спасать положение:

– Красиндочка, какая же ты у нас красавица! Когда ты сердишься, ты просто обворожительна...

Красинда та-а-ак посмотрела, что Мечтан не решился закончить комплимент. Казалось, воздух в комнате потрескивает от напряжения. Даже Валериан стал как-то меньше, будто хотел спрятаться от хозяйкиного гнева... Ситуацию разрядила Толчунья, причем самым неожиданным образом. Волнуясь, она непрерывно ерзала в кресле, и оно, не выдержав ее веса и душевного трепета, с треском проломилось!

Ноги, руки, крылья и голова остались над ним, а все остальное – под. Теперь Толчунья была похожа на репку, которую не до конца выдернули из земли... Через секунду раздался такой оглушительный хохот, что жившие под полом две мышки на целую неделю лишились слуха.

Отсмеявшись, хрангелы стали освобождать плененную креслом Толчунью. Она же охала и кряхтела, – главным образом, для того,                

чтобы отвлечь внимание от ссоры. Красинде было жалко и кресла, и Толчунью, да и ссориться с Мудрицей совсем уже расхотелось...

Чтобы удержать мирные позиции, Толчунья решила напомнить о событии, ради которого они собрались. Причем, о той его части, которая наверняка окончательно успокоит и задобрит Красинду.

– Давайте же, наконец, дарить подарки!

Как пострадавшей в борьбе с мебелью, Толчунье предоставили право перводарителя. Коробку в серебристой фольге Красинда вскрыла буквально за секунду (все-таки многолетний опыт не пропал даром!) и завизжала от радости:

– Толчунья, ты – чудо! Это то, о чем я мечтала уже несколько месяцев!

В руках она держала изящный мобильный телефончик. Красный... Толчунья нажала на какую-то кнопку, и он нежно пропел:

Красинды нет на свете краше,

Гордимся мы красоткой нашей!

Форчунья лихорадочно соображала, что теперь делать со своим подарком. В это время Мечтан и Болтан одновременно протянули имениннице два абсолютно одинаковых красненьких предмета, один из которых сказал голосом Мечтана:

Улыбка Красинды сияет отрадой.

Мы любим Красинду, всегда мы ей рады!

«Неужели Болтан тоже сочинил стихи? – изумилась Форчунья. – Умру на месте!».

Но ее жизни не суждено было оборваться в этот день. Подарок Болтана сказал:

Красинда, ты очень красивая.

Для Болтана это была целая речь, которую он готовил, наверное, с                

месяц.

Красинда обреченно взяла телефоны и с отчаянием посмотрела на Форчунью. У той сердце перевернулось при мысли о том, что будет чувствовать Красинда, получив очередной телефон с очередным дифирамбом.

– Красинда, – сказала Форчунья, – я не принесла подарок с собой потому... потому... потому, что он очень громоздкий!..

Красинда удивленно приподняла бровь.

– Я... дарю тебе (отрываю от сердца, подумала Форчунья)... свое старинное зеркало, на которое ты поглядываешь уже столько лет! Такой красавице, как ты, оно нужнее.

– Форчунья, я тебя обожаю! – Красинда бросилась ей на шею. – Ты – ангел!

– Если ты сейчас меня задушишь, некому будет открыть дверь, и зеркало тебе не достанется, – Форчунья пыталась вырваться из пылких дружеских объятий.

Слегка угомонившись, Красинда повернулась к Мудрице.

– Давай!

Она ни секунды не сомневалась, что получит какую-нибудь невероятно познавательную книгу, например, про насекомых. (Каждый год Мудрица дарила Красинде умные книжки, надеясь разбудить в ней интерес к науке. Каждый год Красинда вежливо благодарила, а потом находила этим книгам оригинальное применение: в математической энциклопедии, например, сохли цветы для гербария, трехтомная химическая служила отличной подставкой для горшка с фикусом, ну и такое прочее.) Но то, что произошло дальше, было абсолютным сюрпризом не только для Красинды, но и для всех присутствующих. Мудрица, загадочно улыбаясь, протянула ей перевязанную красной лентой коробку.

– Ну, уж книгу, пожалуй, не стоило так красиво упаковывать! Разве она сама по себе не сокровище? – ехидно спросила Красинда.

Но там была вовсе не энциклопедия, не какой-нибудь мудреный словарь, даже не учебник, а... еще одна коробочка. Красинда                

изнывала от нетерпения и любопытства:

– Ну, что там?!!

Судя по сияющему виду Мудрицы, это был, по меньшей мере, бразильский бриллиант. Даже мало любопытному Болтану стало интересно, что же такое придумала Мудрица.

...Наконец из коробки номер два извлечен вожделенный подарок. Вот это сюрприз! Флакон с благоухающей жидкостью – аромат тонкий, нежный, чистый, как пение соловья, и в то же время тягучий, как липовый мед. В нем соединялся запах свежей травы, ночного ветра, нежных тюльпанов, раскаленного песка, алой розы, сиреневых сумерек. Настоящее волшебство...

Красинда молча смотрела на Мудрицу – никакие слова не могли передать того, о чем говорили ее глаза. Они светились таким счастьем и благодарностью, что Мудрица даже как-то засмущалась. А это случалось с ней очень редко.

– Нравится?

Красинда в ответ сумела только кивнуть.

– Результат моих трехмесячных опытов, – небрежно сказала Мудрица, – называется«Шлейф Красинды». Кроме тебя, больше ни у кого нет.

Этим заявлением Красинда была окончательно убита.

– Я почти прощаю тебе Машу, – сказала она наконец-то.

– Вот и хорошо! – удовлетворенно выдохнула Толчунья. – Давайте начинать праздник.

В это время взгляд Красинды наткнулся на трио безмолвных красных телефончиков. Но счастье обладания эксклюзивными духами, названными в ее честь, было так велико, что одинаковые подарки ее уже не огорчали.

– В конце концов, они смогут говорить друг с другом о моей красоте – пока не сядут батарейки.

Стало понятно – гроза окончательно миновала, и день рождения Красинды будет, как обычно, теплым и радостным.

«Эх, – подумала Форчунья, – почему не я провалилась в это                

кресло! Подари я подарок первой, пришлось бы кому-нибудь другому выпутываться!» Несмотря на всю любовь к Красинде, зеркала все же было жалко...                

Тьма надвигается

Директор Департамента детства Клаус Фрост напряженно размышлял в своем кабинете. Ничто не могло вывести его из состояния глубокой задумчивости. Седые брови сошлись на переносице, а в глазах, всегда добрых и живых, застыли напряжение и тревога...

– Надо советоваться с Умой, – пробормотал Клаус, – хотя как я могу, ничего не зная наверняка, взвалить на нее такой груз!

Вздохнув, он потянулся к кнопке вызова своего бессменного заместителя и правой руки – Умы Помрачительной, умницы Умы. «А может, я все-таки ошибся? Взбрело голову невесть что? ...Много видел, слишком многого опасаюсь? Дай бог, чтобы так...» Но кнопку все же нажал, и в кабинете Умы включился селектор.

– Да, господин директор, – раздался ровный голос.

– Ты что, караулишь у телефона?.. Зайди ко мне, детка, важный разговор, – устало проговорил Клаус.

               

Ума явилась ровно через минуту. Клаус всегда поражался ее собранности, спокойствию и деловитости. Казалось, она никогда не устает, и при этом никогда не спит – просто-таки универсальный боец – не знающий страха, без слабостей, без недостатков. Несмотря на хрупкость, женственность и кажущуюся мягкость, она обладала стальным характером и волей. И только Клаус Фрост знал об одной слабости несгибаемой Умы – она тосковала по тому времени, когда была обычным хрангелом. Госпоже заместительнице директора не хватало того, чем она занималась тогда. Но что поделаешь – кто-то ведь должен помогать Клаусу в руководстве департаментом, а это у нее получалось отлично. Вот и сейчас весь ее вид говорил: «Готова к                

выполнению любой задачи».

«Справимся ли мы с этой проблемой, детка?» – думал Клаус и молчал.

– Господин директор, если вам есть что сказать, я слушаю, если нет – позвольте вернуться к работе, – нарушила молчание Ума.

– Понимаешь, детка (она почти незаметно поморщилась – уж кем-кем, а деткой себя точно не считала), тут такое дело... Хм, как бы это покороче сказать... Мне кажется, темноны готовят войну.

Как только Клаус произнес эти слова, он понял, что все это – правда. Ему не кажется, он не преувеличивает и это не стариковские страхи. Ума еще не осознала услышанное, а мудрый старый Клаус, выживший и победивший в схватке с самим темноном Зербом, знал – война будет. И, как тысячу лет назад, тяжелая и страшная. Как и тогда, неизвестно, сумеет ли победить Добро. «...Тогда с нами был Светлан, и мы победили ценой его жизни. Что ждет нас сейчас?»