Читать интересную книгу "Секрет дьявола - Лилиан Харрис"

ничего не существует, по крайней мере, для меня. Она как будто читает мои мысли, зная, что я вижу ее, действительно вижу, а не только ее тело, которое я, безусловно, тоже вижу.

Интересно ли ей узнать обо мне? Думает ли она, что я такой же мудак, как и все остальные здесь?

Стриптиз-клубы обычно мне не нравятся. Как бы я ни любил женщин, мне не интересно видеть, как они раздеваются для всех присутствующих. Я хочу, чтобы они раздевались только для меня, потому что они этого хотят, а не потому что должны.

Руки Карлито снова на ее бедрах, скользят к животу, придвигая ближе. Я хочу оторвать его от нее. Я хочу сломать его гребаные кости.

Но вместо этого я делаю долгий, глубокий вдох, пытаясь унять ярость.

Ее челюсть напрягается на короткую секунду, прежде чем она соблазнительно откидывает голову назад, ее длинные, густые волосы рассыпаются по его груди, когда она насаживается на его член. Он скользит рукой по ее бедру, слишком близко к тонким красным стрингам, которые едва прикрывают ее.

Ты ей не нравишься, придурок. Она просто притворяется. Не то чтобы такому ублюдку, как он, было бы не все равно.

Она явно ненавидит эту работу, и я хотел бы как-то помочь.

Когда песня заканчивается, она поворачивается к нему, целует его в щеку с ухмылкой, поднимаясь, и он вручает ей две купюры, шлепая ее по заднице.

Этот дешевый ублюдок шутит?

Два. Блять. Доллара?

Данте прав. Он должен убить его.

Теперь я тот, кто хочет поднять бутылку и разбить ее об его голову.

Она смотрит на рассыпавшиеся купюры в своей руке и засовывает их в трусики, прежде чем уйти, а он разговаривает с мужчинами, сидящими рядом с ним.

Я крепко сжимаю кулак.

Я должен покончить с ним прямо сейчас. Данте простит меня за то, что я лишил его этого. В конце концов.

— Я сейчас вернусь, — говорю я брату, и он кивает, небрежно глядя вперед, покачивая головой в такт, приближаясь к Карлито в надежде выудить из него больше информации, без сомнения.

Я следую за женщиной, которой не повезло танцевать с этим хуесосом.

— Эй, мисс, подождите, — громко зову я, перекрывая взрывную песню.

Она поворачивается на своих высоких каблуках и кажется всего на несколько дюймов ниже моих 194. Ее брови изогнуты, улыбка кокетливо играет на ее полных красных губах. Она в чертовом прозрачном лифчике. Я изо всех сил стараюсь смотреть на ее лицо. Пытаться быть джентльменом в месте, полном голых женщин, нелегко. Может, мне и не нравится сюда приходить, но у меня все еще есть глаза.

— Да, красавчик? — Она положила руку на бедро, ее длинные ногти с черным лаком изогнулись по нему. — Не хочешь купить танец?

— Может быть, в следующий раз. — Я ухмыляюсь. — Я пришел только для того, чтобы подарить тебе это. — Потянувшись в карман брюк, я достаю бумажник, открываю его и вынимаю несколько сотен. — Это для тебя. — Я протягиваю руку.

Она пытливо щурится, ее глаза метаются между мной и пачкой денег.

— Это какой-то тест или что-то в этом роде? — Она делает несколько шагов ближе, фальшивая кокетливая маска, которую она только что носила, теперь исчезла. Вместо нее я вижу страх, перемежающийся с раздражением.

— Я что, похож на учителя? — Я ухмыляюсь. — Этот идиот дал тебе два чертовых доллара, — объясняю я. — Это мой способ все исправить.

Она бросает любопытный взгляд на деньги и снова смотрит на меня.

— Надеюсь, ты знаешь, что мы не друзья, — добавляю я. — Этот засранец и я. Я имею в виду, даже ни капельки. Я не завожу таких друзей.

Она смотрит на меня смягченным взглядом, ее губы подрагивают.

— Ты симпатичный. И по какой-то странной причине я тебе верю.

Я опускаю руку, деньги все еще в моем захвате.

— Симпатичный? — Я задумчиво киваю, мой рот изгибается в улыбке, любящей ее. — Это не то слово, на которое я надеялся, но если это говоришь ты, я приму его. — Я подхожу ближе, пока не оказываюсь на расстоянии всего одной руки. — У меня такое чувство, что ты не разбрасываешься комплиментами так свободно.

Она приближает свои губы к моему уху, и мне приходится бороться за то, чтобы мои ладони оставались по бокам, а не на ее бедрах.

— Неужели меня так легко прочитать? — Ее дыхание пробегает по моей коже. Жаркое. Манящее. Не знаю, может, это ее способ вывести меня из себя, но он работает.

— Для меня — да. — Мой голос поднимается над гладкой колонной ее шеи, моя рука проигрывает борьбу, когда мои пальцы случайно касаются ее бедра. Всего лишь прикосновение. Это все, что у меня было. И все же кончики моих пальцев покалывает, как будто я никогда раньше не прикасался к женщине.

— Правда? — Это единственное слово, мягкое, пропитанное эротическим тоном, доходит до моего члена, заставляя его пульсировать, натирая джинсы.

— Мм-хмм. — Мой пульс подскакивает.

— Что еще ты можешь рассказать обо мне? — Она наклоняет голову набок, предоставляя мне больше своей шеи, ее слова теперь звучат громче, напрягаясь в такт музыке.

Я отступаю назад, желая увидеть ее глаза, желая утонуть в волнах ее взгляда.

— Я могу сказать, что тебе, вероятно, одиноко. И ты явно ненавидишь работать здесь. Ты делаешь это только потому, что у тебя нет выбора.

Я поднимаю свободную руку к ее лицу, в которой все еще зажаты деньги, и провожу большим пальцем по ее щеке.

Ее грудь вздымается и опадает, как дикий шторм, ее губы расходятся, когда мои глаза останавливаются на ее глазах, и наши взгляды соединяются, пока я продолжаю.

— Ты показываешь миру лишь крошечную часть того, кто ты есть на самом деле, скрывая остальное, боясь, что если они увидят тебя настоящую, то сбегут прочь. — Я провожу большим пальцем по уголку ее рта, и ее брови напрягаются так сильно, что я чувствую вкус ее сырых эмоций, словно они вытравлены в мозгу моих костей. На мгновение я наклоняюсь к ее уху и убираю руку с ее лица. — Ну и как я справился?

Когда я возвращаю свое внимание к ней, ее грусть все еще там, но только на краткий миг, затем ее лицо погружается в улыбку, за которой она скрывается.

— Вау, ты… — Она поворачивается и смотрит вниз на свои ноги на секунду дольше, прежде чем снова сфокусироваться на мне. — Ты неправильно меня понял. Мне нравится здесь работать, и я делаю это добровольно. — В ее замечании слышится неглубокий вздох. — Так