Еще более серьезным было решение генерала Окинлека отложить все действия против Роммеля в Западной пустыне сначала на три, а в конечном счете более чем на четыре с половиной месяца. Проведенная Уэйвеллом 15 июня операция «Бэттл-экс» была оправдана тем, что, хотя нас несколько потрепали и мы отошли на свои исходные позиции, немцы оказались совершенно не в состоянии наступать в течение всего этого длительного периода. Роммель мог держаться лишь благодаря своей силе воли и престижу. Он не мог сделать что-либо большее, так как немецкие коммуникации, которым угрожал Тобрук, были недостаточны для доставки необходимых танковых подкреплений и даже боеприпасов для артиллерии. Снабжение войск требовало от него такого напряжения, что численность их могла возрастать лишь постепенно. Учитывая эти обстоятельства, английская армия должна была бы непрерывно вынуждать его вести боевые действия. У нее имелись многочисленные шоссейные, железнодорожные и морские коммуникации, и она систематически и в гораздо больших масштабах, чем противник, получала подкрепления людьми и материалами.
Третьим его заблуждением мне казалась преувеличенная забота о нашем северном фланге. Этот фланг действительно требовал сугубой бдительности, и там необходимо было провести различные оборонительные мероприятия и соорудить сильные укрепленные линии в Палестине и Сирии. Однако положение в этом районе вскоре стало гораздо лучше, чем оно было в июне. Сирия была завоевана. Восстание в Ираке было подавлено. Все ключевые позиции в Западной пустыне удерживались нашими войсками. И самое главное, война между Германией и Россией вселила новую уверенность в Турцию.
Пока исход этой войны был неясен, можно было не опасаться того, что немцы потребуют пропуска своих армий через турецкую территорию. Усилиями англичан и русских Персия вскоре должна была быть привлечена на сторону союзников. Этого было достаточно, чтобы мы смогли продержаться зиму. А пока что вся обстановка говорила в пользу решительных действий в Западной пустыне.
* * *
Я не мог в это время не чувствовать некоторой натянутости со стороны генерала Окинлека, не способствовавшей интересам того дела, которому мы все служили. В книгах, написанных после войны, рассказывается о том, как нижестоящие, но влиятельные сотрудники оперативного штаба в Каире сожалели о решении отправить армию в Грецию.
Им не было известно, что генерал Уэйвелл с готовностью дал свое полное согласие на это предприятие, и еще в меньшей степени было им известно, в какой осторожной форме военный кабинет и начальники штабов поставили перед ним этот вопрос, почти вызывая его на отрицательный ответ. Считалось, что Уэйвелл был сбит с толку политиками и что все последовавшие затем несчастья были результатом того, что он их послушался. Теперь же в награду за свою покладистость он после всех своих побед был смещен в момент поражения. Я не сомневаюсь, что в этих кругах штаба придерживались того мнения, что новый командующий не должен допустить, чтобы его вовлекли в рискованные авантюры, что ему следует не торопиться и действовать наверняка. Подобные настроения вполне могли передаться генералу Окинлеку. Стало ясно, что посредством переписки многого не добьешься.
Премьер-министр – генералу Окинлеку
23 июля 1941 года
Все Ваши телеграммы, адресованные нам, и наши, посланные Вам, показывают, что мы должны переговорить лично. Начальники штабов очень этого желают. Если какие-либо неожиданные события на фронте не помешают Вам выехать, то мы надеемся, что Вы прибудете немедленно в сопровождении одного или двух офицеров штаба. Во время Вашего отсутствия, которое должно держаться в секрете, Вас будет заменять Блэми.
Окинлек охотно согласился приехать. Его непродолжительное пребывание в Лондоне оказалось во многом полезным. Он установил хорошие отношения с членами военного кабинета, с начальниками штабов и с военным министерством. Однако нам не удалось убедить его отказаться от решения устроить длительный перерыв, с тем чтобы подготовить образцовое наступление, назначенное на 1 ноября. Эта операция, которой было присвоено название «Крусейдер», должна была стать самой крупной из всех, предпринимавшихся нами до сих пор. Он прямо-таки потряс моих военных советников представленной им подробной аргументацией. Сам же я не был убежден.
Однако неоспоримые способности генерала Окинлека, его умение убеждать, а также высокие личные качества этого человека, умеющего держаться с достоинством и внушить к себе уважение, создали у меня впечатление, что в конце концов он, возможно, и прав, а если даже и не прав, то все равно лучше него мы никого не найдем. Поэтому я согласился назначить наступление на ноябрь и приложил всю свою энергию, чтобы обеспечить успех этого наступления. Мы все крайне сожалели, что нам не удалось убедить его доверить руководство предстоящим сражением генералу Мэйтленду Вильсону. Он предпочел генерала Алана Кэннингхэма, который пользовался весьма высокой репутацией после недавних побед, одержанных им в Абиссинии. Нам ничего не оставалось, как примириться, а в этих случаях половинчатость не рекомендуется. Таким образом, одобрив принятое им решение, мы разделили с ним ответственность.
* * *
В настоящее время мы располагаем подробными сведениями о том, как высшее германское командование оценивало положение Роммеля. Оно чрезвычайно восхищалось его смелостью и невероятными успехами, которыми эта смелость была вознаграждена, но в то же время считало, что ему угрожает серьезная опасность. Ему было строжайшим образом запрещено идти на какой-либо дальнейший риск до того, как он получит значительные подкрепления. Его коммуникации растянулись на тысячу миль, до Триполи.
Правда, по крайней мере часть его подкреплений и предметов снабжения могла доставляться более коротким путем, через Бенгази, но на пути к обеим этим базам приходилось нести все возрастающие потери в морском транспорте. Численность английских войск, и без того уже значительно превосходившая численность войск противника, возрастала со дня на день. Превосходство танковых сил немцев сводилось только к качеству и организации. В воздухе они были слабее нас. Они испытывали большой недостаток в артиллерийских боеприпасах и очень боялась расстрелять весь свой запас. Тобрук представлялся им смертельной угрозой для тыла Роммеля: оттуда в любую минуту могла быть предпринята вылазка, в результате которой могли оказаться нарушенными его коммуникации.
В конце августа в ставке Гитлера на русском фронте состоялось совещание, в котором участвовали Кейтель и генерал Каваллеро. На этом совещании Кейтель заявил, что положение в Северной Африке нельзя считать устойчивым до тех пор, пока не будет взят Тобрук. Если транспортная связь с Африкой будет поддерживаться нормально, то германские войска, выделенные для этого наступления, будут готовы в середине сентября. Генерал Каваллеро ответил, что дуче приказал ускорить подготовку к наступлению на Тобрук. Было совершенно ясно, что итальянцы не сумеют подготовить наступление к середине сентября и что они, вероятно, будут готовы не ранее конца месяца.