class="p1">— Только в том случае, если Печатник еще жив, — спокойно заметил Моровой. — Если перевертыш один, то нифига мы не узнаем. Он типа маскирует свой хист нечисти под рубежный. Не спрашивайте, откуда я это знаю.
— Хорошо, не будем, — отозвалась Ася. — Беда в том, что нечисть тоже почувствует наше приближение.
— Ладно, знаю я одну маскировочную печать. Она кривая, да действует недолго, но должна сработать, — сказал Федя.
— Должна или типа сработает? — передразнил я Морового.
— Типа посмотрим, — не понял он моей иронии.
Печатник удивил своей неприхотливостью. Я почему-то ожидал, что рубежник его ранга будет жить в крутом особняке, а не в обычном деревянном домике пятидесятилетней давности с потрескавшейся краской на стенах. При этом неподалеку располагались вполне современные частники. Пусть не всегда отличавшиеся шедеврами дизайнерского искусства, но хотя бы не выглядевшие, как полный позор.
Еще на подъезде Федя наколдовал огромную печать, которая повисла над машиной внушительной блямбой. Потому мы остановились всего в нескольких домах от жилища Сани, не боясь быть обнаруженными.
— Печатей-то сколько, — присвистнул я, «всматриваясь» в обитель рубежника.
И было от чего удивиться. На моем скромном коттедже до недавнего времени висело всего две. Ладно, я был ивашкой, все понимаю. Но в моем представлении, ведун мог позволить в два, ну, в три раза больше. К слову, над резиденцией Инги я не видел такого скопища печатей. А тут… Десятка три, если не больше. В случае с Саней его дом был не просто крепостью — фортом Нокс.
— Так ты не забывай, кто здесь живет, — поддакнула Ася. — Я когда в первый раз тут была, офигела. А внутри вообще сложно, будто глубоко под землю спустилась.
— А чего это у Печатника в гостях делала? — ухмыльнулся Моровой.
— Вот не твое дело.
— Нашли когда собачиться, — неожиданно подал из портсигара голос бес. Со времен своего залета в Подворье он благоразумно молчал. — Неужто не чувствуете?
Никогда не думал, что Гриша станет тем существом, к кому я буду прислушиваться. Но именно сейчас он говорил дело. Потому что стоило мне замолчать, «осмотреться» с помощью хиста, как я чуть не заорал. Буквально через пару домов от жилища Сани пульсировало два промысла — рубежный и нечисти. Тут же распознали это и остальные.
— Даже не прикрывается, — удивилась Ася.
— Потому что для этого хист требуется. Пусть и тратится он меньше, чем обычно, но тратится, — заметил Федя. — Типа особенность. Поэтому когда можно, он ходит в истинном обличье.
Я вспомнил то самое истинное обличье и меня чуток замутило. Но еще интереснее было, в каком состоянии там находится Саня. Его хист будто бы был в полном порядке.
— И не боится, что к Печатнику гости заявятся, — задумчиво почесал затылок я. — Ведь кто придет, сразу его заметит…
— Не заявятся. У Печатника нет друзей, типа чай к нему пить не ходят по субботам, — ответил Федя. — Разве что женщины разные. Но, как я понял, это раньше, теперь тоже не посещают.
Я поглядел на него через зеркало заднего вида и от меня не ускользнуло, что он смотрит на Асю. Той бы сделать морду кирпичом, но Лучница неожиданно покраснела и уставилась в окно. Ого, вот оно что. Любовнички? Но, судя по всему, бывшие. Тогда почему Ася не захотела спасать Саню? Это типа месть за растоптанные чувства? Нет, правильно говорят, что с женщиной после разрушения отношений трудно остаться друзьями. С рубежницей и подавно.
— А Печатника потому и держит живым, чтобы понимать, что происходит. Ведь он как-то вызнал, когда воевода всех типа на охоту собирал и вместо него явился. Продуманный тип. Умный. Будто даже не нечисть.
— Ну что, так и будем разговоры разговаривать или пойдем Печатника выручать? — спросил я.
Моровой пожал плечами. Мол, тебе решать. Но потом все же подал голос.
— Не дергайтесь. Никто сегодня не умрет.
И это, честно говоря, очень сильно обнадежило. Вроде как в будущее заглянуть, где ты сам себе говоришь: «Все будет хорошо». Хотя под разряд «не умрешь» не попадала, например, инвалидность второй степени или кома. Поэтому Моровой типа прав. Тьфу ты, вот заразил своим словом-паразитом.
Мы выбрались из машины и почапали в сторону дома. Причем, выгрузились все, включая Митьку.
— Давайте я с главного, а вы обойдите, чтобы он вдруг через окно не ломанулся, — сказал я. — И помните про ключевые слова.
Вот хорошо работать с финансово замотивированными рубежниками. Все тебя слушаются. Хотя, может, дело в ведунстве. Я ведь теперь вроде как ровня им. Да, пусть не Моровому, он рубцами вперед ушел, но той же Лучнице.
А сам вместе с Митей приблизился к забору, выпуская наружу беса. Тот сразу взъерошился, приобретая грозный вид. Интересно, он это из-за ощущения воли или потому что настойку ту в Подворье не выпил? В любом случае, посмотришь на него и испугаешься.
Печать, наложенная Моровым стала еще выше и от нее расходились тонкие линии. Мы теперь напоминали трамваи, которые передвигаются хаотично и без всяких рельс. Но что я отметил, что сейчас можно без всякого затруднения понять, где кто находится. Удобно.
На калитке красовалось «Осторожно, злая собака». Хотя я хистом чувствовал, что никого здесь нет. Поэтому пошуровал с запором и нарушил закон о неприкосновенности жилища. И краем глаза заметил, как поодаль легко перемахнул через забор Моровой.
Я с некоторой тревогой и возбуждением поднялся на крыльцо и нажал на звонок. И тот провалился под моим напористым пальцем, продолжая трезвонить в доме.
— Везучий, ты, хозяин, как топор, который тонет, — заключил бес.
— Совпадение, — сказал я, дернув за ручку.
Просто проверил, заперто ли. И ручка осталась в руке, под глумливое хихиканье Гриши.
Зато вскоре дверь распахнулась и моему вниманию предстал сам Печатник. Или то, что очень хотело выглядеть, как Саня.
— О, Матвей, привет, а ты чего здесь? — спросил он. Даже улыбнуться попытался. Вот это выдержка! Прям Штирлиц.
Я внимательно рассматривал его, стараясь найти хоть какой-то подвох. Малейшую подсказку, которая бы сказала, что это не Саня. И не находил. Даже глаз не косит. И вот как, спрашивается, вести себя против этих существ?
— А ты чего, переехал? — спросил я.
— Да еще один домик прикупил, — не моргнув глазом, ответил перевертыш. — Думаю