и его движения практически слились с музыкой. Внутренне он даже почувствовал нечто похожее на удовольствие.
– Еще быстрей!
Вдруг ноги Флеймана заплелись и он грохнулся на кофейный столик. На пол посыпались книги, тетради и ручки. Женя рассмеялась во весь голос.
– Не вижу в этом ничего смешного, – вставая, пробубнил Феликс.
– Нет, это правда забавно. Не ушибся хоть?
Женя наклонилась, чтобы собрать все с пола. В этот же момент зазвонил телефон. Флейман достал его из кармана, но не стал отвечать.
– Неизвестный номер.
– Ответь, – шепотом произнесла Женя, точно боясь, что звонящий ее услышит.
– Алло, – сказал Флейман, поднеся аппарат к уху.
– Ну, здравствуй, это я…
Этот голос нельзя было спутать ни с чем. Такой живой и мелодичный мог принадлежать только одному человеку во всем флеймановском окружении.
– Здравствуй, – не веря своим ушам, неуверенно ответил Феликс.
– Ты сейчас занят?
– Немного. А что?
– Очень жаль. Хотела с тобой встретиться.
– Я сейчас на репетиции.
– У Жени?
– Да. Через час буду свободен.
– У-уу, час – это долго. У меня и так сорвалась одна встреча. Уже устала стоять на улице в одиночестве.
– Тогда может через полчаса?
– Я лучше поеду домой. Пока.
– Подожди.
– Если что-то срочное, ты можешь ехать. Репетицию перенесем, – едва слышно произнесла Женя. Флейман кивнул в ответ.
– Жди меня там, сейчас буду.
– Вход в дендропарк напротив «Гринвича». У тебя пятнадцать минут.
Звонок разъединился. Уставившись на гаснущий экран телефона, Флейман стоял и не верил происходящему.
– Прости, что так получилось. Это правда важный звоном для меня.
– Не извиняйся, я же сама насильно вытащила тебя из дома. Главное – начало положено.
Флейман сдержал улыбку и отправился в коридор обуваться.
– Теперь уже официально спрошу – когда ты свободен для репетиций?
– В пятницу после пар.
– Один раз в неделю мало. Минимум два надо.
– Тогда еще в среду.
– В среду я не могу. Может во вторник?
– После семи.
– Хотя бы так.
Оба они предпочли не обмениваться взглядами. В своем он пытался скрыть радость, а она – расстройство.
– Удачи в важных делах.
– Спасибо.
Феликс отодвинул щеколду и выбежал на лестничную клетку. Женя, в надежде, что он еще обернется, проводила молодого человека глазами до лестничной клетки, но он очень быстро скрылся из виду.
* * *
Девушка спокойно ждала Флеймана прямо у главных ворот дендропарка. Ее лицо было повернуто к нему в профиль – именно этот ракурс делал ее внешность особенно привлекательной. Рыжие волосы аккуратно обрамляли и приоткрывали маленькие девичьи уши, проколотые сережками сразу в трех местах. Рдеющие алым губы и темно-зеленые, исполненные изумрудным блеском, глаза предстали в еще большей красе в свете лучей утреннего солнца. На предплечье виднелась яркая татуировка – цветные полоски и фигуры супрематизма.
Приближаясь, Флейман ощутил пьянящее чувство счастья, однако привкус эйфории был тут же отравлен мыслью, что эта девушка никогда не будет ему принадлежать.
– Невероятный результат – семнадцать минут и пятнадцать секунд! – кликнув на телефонный таймер, весело произнесла она. Происходящее ее явно забавляло.
– От-откуда у тебя мой номер? – спросил Феликс, нагнувшись чуть вперед, чтобы отдыхаться.
– Полчаса назад позвонила Жене. Представляешь, когда она сказала, что ты у нее, мне тотчас захотелось с тобой встретиться. И, да, номер она подсказала.
Феликса прошиб пот еще сильнее. Выходило, что Женя знала, на кого ее променяли.
– Получается, ты соврала про встречу?
– Почему? Полчаса назад сорвалась встреча с тобой. Или совралась? Я не знаю, как правильно. – Девушка, изображая непосредственность, хихикнула.
– Зачем?
Выпрямляясь, Флейман бегло пробежал по девушке глазами. На ее ногах были легкие открытые балетки, выше – бежевые капроновые колготки, надетые явно не по погоде, еще выше – нежно-голубое короткое платье с цветочным узором. Почти добравшись до лица, взгляд завис на открытом декольте, которое щедро демонстрировало обе округлости. Если бы не смутившее его серебрящееся в глубине распятие, Флейман бы так и утонул там всем своим существом.
– Разве это не очевидно? Я твоя анима.
– Что? Я тебя не понимаю.
– Ну же, Феликс! Ты – Гарри; я – твоя Гермина. Уловил мысль?
– Мол, мы коллеги?
– Партнеры, – поправила Василиса, – которым важно узнать друг друга ближе. Иначе магия не произойдет.
– Какая магия?
– Театра, конечно же.
Девушка подошла ближе к Феликсу и обвила его локоть руками. Легкой, но при этом властной походкой она повела его в дендропарк.
– Для начала ты помнишь, как меня зовут?
Флейман замолчал в дилемме выбора между Василисой и Машей.
– Василиса?
– Та-ак, – улыбнулась она. – А фамилия?
– Воскресенская.
Василиса пару раз утвердительно кивнула.
– Теперь твоя очередь. «Феликс Флейман» – это псевдоним?
– Почему ты так думаешь?
– Писатели вечно выдумывают себе имена.
– Я любитель, графоман, текстотворец, но только не писатель.
– И все же? Это не ответ.
– Это мое настоящее имя.
– Покажешь паспорт?
– Не ношу с собой.
– Тогда вопрос твоего имени останется открытым.
– Дело твое – верить мне или нет.
– А отчество у тебя тоже дикое?
– Константинович.
– Феликс Константинович – какое сочетание! Хочешь я всегда будут к тебе так обращаться?
– Можно просто Феликс.
Воскресенская прижала к себе локоть Флеймана еще сильней, когда шедшие им навстречу молодые люди стали разглядывать их точно музейные экспонаты. Через ткань рукава Феликс почувствовал мягкую женскую грудь.
– Феликс Константинович, вы заметили?
– Что именно?
– Как эти парни на нас смотрели?
– У меня нет привычки разглядывать людей.
– Ты уверен?
– Да, особенно мужского пола.
– Интересно, о чем они подумали?
– «Почему такая красотка гуляет не с нами»?
Воскресенская засмеялась и хитро посмотрела на Феликса. Не дождавшись от него продолжения, она отпустила его руку.
– Женя сказала, что у тебя уже кто-то есть. Это правда?
– Почему она должна это знать?
– Ты снова увиливаешь?
– У меня никого нет.
– Почему?
– Мне нравишься ты.
Василиса сдержала смех, вытянув уголки губ чуть вперед, сделав их немного утиными.
– Спорим я докажу тебе обратное?
– Попробуй.
– А впрочем, забудь. Расскажи мне лучше, о чем пишешь сейчас.
– Зачем?
– Хочу рассказать тебе, кто ты.
– Какая самоуверенная. Ладно. Допустим, это эссе.
– О чем?
– О вдохновении.
– То есть вся твоя писанина о том, что тебя побуждает писать? Такой замкнутый круг?
– Для меня вдохновение – это нечто большее, чем просто побуждение к творчеству. Оно скорее топливо для разжигания воображения.
– Зачем?
– Чтобы видеть и слышать то, что не замечают другие.
– Например?
– Однажды я слышал, как дождь играл мелодию на лужах точно профессиональный оркестр.
– А еще?
– Я видел, как после дождя расцвела семидугная радуга.
– А еще?
– Как сверкала в небе черная молния.
– Ты фантазер.
– Я инспирист.
– Ты максималист, а не инспирист, – становясь все серьезнее, заключила девушка. – Среди молодежи таких как ты много. Все вы верите, что обладаете исключительным даром и что способны продемонстрировать его всему миру. В ваших головах постоянно зреют грандиозные идеи, а порой и гениальные открытия. Но вам не хватает сил и возможностей все реализовать и донести до людей. Потому что все эти идеи нафиг никому не нужны.
– Хочешь сказать, что видишь людей насквозь? – сдержанно спросил Феликс, хоть и был сильно уязвлен услышанным. – Интересно, что еще расскажешь про меня?
– Днем университет, вечером жизнь в свое удовольствие. Книги, кино и музыка создали иллюзию яркой и насыщенной жизни. Ты даже убедил себя, что нашел исключительный смысл существования. Но в то же время не хочешь принять, что все твои умозаключения легко