открыл дверь и вошёл. За ним последовал Клим, а Ксения осталась ждать у входа. Подниматься в длинном платье она не рискнула.
Собакин и Ардашев попали внутрь как раз тогда, когда лысый, с обвислыми усами человек лет шестидесяти наливал в чайный стакан водку. На раскрытой газете лежали три малосольных огурца, источавшие аромат укропа и чеснока, ломоть белого хлеба и шмат сала. По полу вагона и стенам сновали тараканы.
– А я нн-оне обедать-то со-обрался, – пряча стакан под стол, заикаясь, выговорил он. – Все фи-игуры в порядке, воск отполи-ировал, так что…
– Филипп Васильевич, ты стакан из-под ног-то убери и поставь на стол. Не дай Господь, опрокинешь. Не переживёшь потом, ещё удар хватит, а где мне такого мастера найти?
– А может при-игубите, Елпидифор Ма-атвеевич? У меня и второй ста-акашик найдётся. Так что…
– Тогда уж давай и третий – для гостя.
– И тре-етий имеется. Не бе-едный, на жизнь не жалуюсь… И всё бла-агодаря вам-с.
– Простите, я, собственно… – неуверенно начал отнекиваться Клим, но было уже поздно. На столе выстроились три чайных стакана, наполовину наполненные водкой.
– Ну, чтобы дачники к нам повалили и выручка была! – провозгласил тост Собакин, выпил и аппетитно захрустел огурцом.
Ардашеву ничего не оставалось, как поставить сак и последовать примеру остальных. Водка оказалась тёплой. Он сморщился, но заика преподнёс малосольный огурчик. Студент закусил и кивнул в знак благодарности.
– Это Клим Пантелеевич. Помнишь, два года назад в Ставрополе голову газетчику на нашей гильотине отрезали?
– А как же! Ой, стра-аху-то было! – отгоняя мух от сала, вспомнил старик.
– Так вот он того супостата и отыскал, – тыча в Ардашева откушенным огурцом, пояснил распорядитель.
– Ого! Так что…
– Да, вопросец у него к тебе… Ты уж помоги…
Клим открыл сак, вынул аккуратно из ящика ваяние и, положив его на стол, пояснил:
– Человеку прислали по почте собственную голову. А у него больное сердце. Чуть не умер. Хочу найти злодея. Не подскажете, кто бы мог её сделать?
Мастер взял в руки изделие, покрутил, поднял вверх, а потом изрёк:
– Ага-ага, ви-ижу, что «шутник» ста-арался. Но глаза не вставил, ни стеклянные, ни смо-оляные, а лишь нарисовал, но очень у-умело. Видать, торопился. И зубные протезы можно было сде-елать, а их нет. Волосы – да, взаправдашние и хорошо подстрижены. Брови, ресницы, усы и бо-орода вживлены неплохо. Не отлично, но со-ойдёт. Труд кропо-отливый: каждый волосок надобно приживлять раскалённой иглой… А потом он за морщи-инки взялся. Всего месяца три делал или четыре. Это его первая ра-абота, так что…
– Как вы определили? – поинтересовался Клим.
– Он неправильно ра-ассчитал объём. Дело в том, что сна-ачала из пластилина делается ша-аблон модели, потом уже ра-аботают с глиной. И уже по ней создают литьевые ги-ипсовые формы. Опытный скульптор знает, что воск при остывании сжи-имается, поэтому глины надобно нанести на два процента больше реального ра-азмера. А тут головка как у подростка. Видите?
– А я и не заметил, – признался Ардашев.
– Что бы это распознать, надобно ра-аботу в руках покрутить, да в глаза ей заглянуть. А если голову обозревать све-ерху, когда она лежит в ящике, то спервоначалу ничего и не по-оймёшь.
– Стало быть, вы не знаете этого умельца?
– Это ещё не мастер, а подма-астерье, потому он мне и неведом. Спосо-обный. Одно могу ска-азать определённо – он ху-удожник.
– Почему вы так решили?
– Го-олова раскрашена масляными красками о-очень умело. Он даже тени подвёл и вены искусно изо-образил с помощью шёлковой нити. Я знаю этот приём, так что… Ещё вы-ыпьем?
– Нет-нет, – взмолился Ардашев, убирая восковую голову обратно в ящик, – благодарю. Жарко, а я хочу ещё на достопримечательности взглянуть. Спасибо за консультацию.
– Я, пожалуй, тоже не буду, – отказался Собакин. – А ты, Филипп Васильич, сильно не налегай. День ещё не закончился. А тебе потом фигуры ещё осмотреть придётся, а может, и поправить.
– Так это я для про-офилактики. Водка кровь полирует, не даёт сгусткам вены заку-упорить и от сердечного припадка спасает. Ежели ею не злоупотреблять, то ника-акого вреда не будет, а лишь одна польза, так что… Я ещё половинку ста-аканчика за вашу компанию опрокину – и всё. Ну, за здра-авие! – выговорил мастер, исполнил желаемое и, крякнув от удовольствия, закусил куском сала.
Ардашев наконец-то покинул душный вагон. Ксения ожидала его в тени дерева и грустила. Распорядитель раскланялся с девушкой, пожал руку Ардашеву и удалился. Оставшись наедине с барышней, Клим изрёк:
– Вы уж простите, что ждать пришлось. Поверьте, лучше находиться на воздухе, чем в вагоне. Там очень жарко.
– Вы что, пили? От вас разит водкой! – повела строгими бровками девушка.
– Да, ради дела пришлось уважить мастера восковых фигур.
– Не оправдывайтесь, – поправив указательным пальцем на переносице очки, произнесла Папасова. – Алкоголь превращает человека в животного. Пьют только лентяи и неудачники!
– Откуда у вас столько возмущения? Я выпил всего полстакана, а вы корите меня, точно я пьяный.
– Ой да мне всё равно, – махнула рукой собеседница. – Пейте, хоть залейтесь. Пусть ваша будущая избранница и переживает за вас. Мне-то что?
– Пожалуй, с супружеством я уж точно повременю, – покачал головой Клим. – Поживу ещё немного без всякого рода нотаций.
– Да-да, все вы так говорите, пока какая-нибудь вертихвостка вам голову не вскружит.
– О! – ядовито ухмыльнулся Ардашев, – Вижу у вас большой опыт по части мужской психологии!
– К счастью, он пока основывается лишь на женских романах. Меня, если хотите знать, уже несколько раз сватали, да всех я отвадила. Им нужна не я, а деньги моего отца. А папа, слава Богу, умный человек и прекрасно всё понимает.
– Допускаю, но так вы рискуете остаться старой девой.
– А императрица Елизавета? Столько раз рожала, но под венец ни с кем не пошла. И что? Старой девой осталась? А Екатерина II?
– Пожалуй, я бы не советовал вам брать пример с императриц, чей моральный облик оставляет желать лучшего.
– Ого! – подперев руками бока, воскликнула Папасова. – Так вы ещё и женоненавистник?
– Ксения, что на вас нашло? Успокойтесь. У меня нет желания спорить с вами и тем более ссорится. Смею напомнить, что я занимаюсь проблемами вашей семьи… Если вас не устраивает моя компания, то вы вольны её покинуть. Но если вы хотите расследовать события вместе со мной, то прошу вас быть ко мне более благодушной. Позвольте я закурю?
– Курите сколько хотите, но знайте – никотин тоже убивает!
– Это верно. Но женские капризы убивают мужчин быстрее никотина и алкоголя. Женщина – существо ядовитое. Она опаснее анаконды. А знаете почему? – выпустив дым, осведомился Ардашев.
– Ну и?..
– Разбросав свои