Он пристально наблюдал, окажут ли его слова какое-либо впечатление на Ханну. Быстрый Ветер не мог допустить, чтобы она сочла, будто обрела над ним такую власть, что в состоянии заставить его забыть о долге перед народом.
Слова Быстрого Ветра произвели на Ханну ошеломительное впечатление. До этих слов никогда в жизни не чувствовала она себя настолько счастливой и беззаботной, как в эти последние несколько дней. Быстрый Ветер был целиком поглощен ею, он заставил ее ощутить себя особенной и красивой, хотя Ханна знала, что вовсе не была таковой. Его отношение вселило в сердце Ханны надежду, что в один прекрасный день возлюбленный прислушается к ее мольбам и вернется в мир белых. Но услышав его слова, она поняла, каким хладнокровным и бессердечным мог быть Быстрый Ветер. Он овладел ее телом из похоти и сделав так, что теперь она не сможет обойтись без него, жестоко разрушил все надежды и мечты, отобрав все, что успел дать. Значит, он всего-лишь-навсего забавлялся? Не думала она, что Быстрый Ветер окажется столь жесток.
— Наверное, тебе на самом деле следует взять вторую жену, — ответила Ханна, она понимала, что в ней говорит гордыня, но ничего не могла с собой поделать. — Признаться, ты начинаешь мне надоедать, — добавила она и чуть не задохнулась, припомнив, как несколько минут тому назад он увлек ее за собой в странствие, которое ей вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Последняя ночь в свадебном вигваме была для Ханны сладостно-горькой. Быстрый Ветер любил ее подчеркнуто отстраненно, словно пытался отдалиться. Их уединение заканчивалось, и на первое место выступал его долг перед племенем. Он лежал на спине, глядя на звезды, видневшиеся в дымовое отверстие, и пытался разобраться в своих чувствах.
— Видение не подсказало мне, что я встречу кого-либо вроде тебя.
Он говорил так тихо, что Ханне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова.
— О каком видении ты говоришь?
— Когда индейский юноша достигает определенного возраста, он удаляется для молитв и поста. Много дней он должен молиться и поститься, пока к нему не придет Видение. Часто Видение дает ему новое имя, которое тот будет носить в течение всей дальнейшей жизни. Иногда оно предсказывает будущее. Когда же в жизни зрелого воина наступает время принять ответственное решение, он тоже отправляется на поиски Видения, испрашивая указаний.
— Что же рассказало тебе твое Видение? — поинтересовалась Ханна.
— Шаман в нескольких словах объяснил его смысл, когда я вернулся после бдения, но он сказал, что многое Великий Дух дал знать только мне одному. Я видел себя на большом коне, с порывом ветра я мчался прочь от деревни. Отсюда мое имя — Быстрый Ветер. Маленькая серая птичка села на мое плечо. Потом я увидел, как, удаляясь, медленно исчезаю в легкой дымке. Когда я пропал из вида, то заметил, что на мне одежда белого человека. Шаман сказал, птичка — мой талисман.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросила Ханна, ее увлек рассказ Быстрого Ветра, хотя он и казался бессмысленным.
Быстрый Ветер ответил не сразу. Когда он, наконец, заговорил, голос у него был ровным и бесстрастным:
— Думаю, мне явилась смерть. Увидев себя исчезающим в дымке, я подумал, что мне предстоит преждевременный путь в мир духов.
Ханна испуганно вскрикнула:
— Нет! Это всего лишь видение! Откуда ты можешь знать его смысл?
Слишком больно ей было представить смерть Быстрого Ветра.
— Воробышек, Видения не лгут. Жизнь воина полна опасностей. Каждый раз, отправляясь в набег на бледнолицых, я задумываюсь, не станет ли этот набег для меня последним? Но теперь я понимаю, что означает серая птичка на моем плече, — он взглянул на Воробышка, словно видел ее в первый раз. — Ты моя птичка, мой талисман. Может быть, ты принесешь мне избавление от преждевременной смерти?
— Надеюсь, это так, — горячо откликнулась Ханна. — Зачем тебе воевать против белых. Ведь ты сам белый, — напомнила она ему. — Боже милостивый! Ты можешь уехать! Ничто не держит тебя.
Быстрый Ветер отвернулся.
— Как могу я отказаться от жизни, только которой и жил? Белое Перо научил меня всему, что я знаю. Он спас меня и сестру от индейцев кроу, убивших наших родителей. Я знаю, что дикари — это люди одной со мной крови, а не индейцы. Бледнолицые убивают мой народ, сгоняя нас с наших земель, потому что белые ненасытны. Им недостаточно делить землю с моим народом, они хотят завладеть всей землей. Белые задумали загнать нас в резервации, как зверей.
Ханне нечего было ответить. Судя по тому, что ей доводилось слышать и видеть, Быстрый Ветер верно понимал положение дел и отношения, сложившиеся между индейцами и белыми людьми. Но не все же белые таковы, как он их описывает! Ханна сказала, что думала.
— Может быть, — согласился с ней Быстрый Ветер, вспоминая о Заке Мерсере, влюбившемся в его сестру: Зак тоже сражался бок о бок с чейенами, когда кроу напали на их деревню. — Но то, о чем ты просишь, невозможно. И давай больше не будем говорить об этом.
Луна стояла высоко в небе. Быстрый Ветер подвинулся на меховом ложе, ощутив тепло, исходившее от Ханны, клубочком свернувшейся рядом с ним. Когда он понял, что она заняла в его жизни очень важное место, то поклялся относиться безучастно к своей белой жене, и нужды-то в которой у него вовсе не было. Не так уж отчаянно он влюблен, как ему кажется, уговаривал себя Быстрый Ветер, в то время как рука сама по себе обхватывала тонкую талию. Достойный воин-чейен стремится к сдержанности и подавляет зов плоти, не позволяя влечению к женщине ослепить разум настолько, что стало бы возможным забыть о долге. Сегодня он уже не раз овладевал Ханной, и этих соитий хватило бы любому мужчине, чтобы на время угасла страсть.
Но никакое отречение не могло погасить его жажду обладать этой маленькой теплой женщиной, спящей рядом. Наверное, белая кровь, текущая в жилах, или что другое, доставшееся от предков, заставляет его так безудержно желать Ханну Маклин. Да, конечно, это белые предки наделили потомка огненной кровью, что кипит сейчас в венах, сердито решил Быстрый Ветер, передвигая руку с талии Ханны на ее грудь. Тревожно вздохнув, он отбросил все мысли и придавил Ханну весом своего тела, жадным поцелуем призвав жену проснуться.
Он лег на нее, раздвинул ей ноги и слился с Воробышком в единое целое. Если отрешиться от душевных переживаний, то почему бы мужу не насладиться телом своей жены?
Ханна неожиданно проснулась, когда тепло губ Быстрого Ветра извлекло ее из мира снов и вернуло к яви. На этот раз близость не сопровождалась красивыми словами, обещаниями и нежностью. То была чистая страсть, грубое желание. Ханна испытала смущение, ее сердце разрывалось от чувств, проявить которые она не хотела.