Крик ужаса вырвался из глотки ирландца. Все остановились. Странное существо, так напугавшее Лайма, осветили несколькими факелами.
Это оказалось чучело, одетое в накидку с перьями и смешную шапочку, а вместо лица у него была золотая маска.
Мустафа изучал землю вокруг чучела. У турка самого сердце чуть не выпрыгнуло, когда он увидел это чудовище. Но теперь джинн был не страшен.
— Кровь! Джинн убить! Джинн убить! — И Мустафа принялся приплясывать. Затем присел возле самого чучела, поднес свою руку к свету, и все увидели, что пальцы его в крови.
— Проклятие, — выдохнул Валентин.
Турок недоуменно посмотрел на хозяина. Он думал, что капитан будет рад — ведь страшилище убито. Почему он хмурится? Валентин повернулся к О'Харе:
— Молись, чтобы твой выстрел только задел ребенка, не то тебе придется пожалеть о том, что ты поднялся на борт «Мадригала».
О'Хара улыбнулся, но улыбка у него получилась кривой и бледной.
— Откуда вам знать, что это кровь ребенка? Вы все слышали тигра. Я ранил его.
— Наверное, тигр встал на задние лапы и сделал это чучело, — язвительно заметил один матрос. — Я всегда сомневался в твоих умственных способностях, но чтобы быть таким дураком…
Ирландец потянулся за шпагой, но его предполагаемый противник уже был занят другим. К шляпе чучела золотым рыболовным крючком была приколота записка.
— Что это, Валентин? — Сэндрик вертел в руках записку. — Похоже, это вам.
Валентин взял послание.
— О чем это, капитан?
— Нам выдвигают ультиматум, — улыбнулся тот. — Мне приказывают отпустить девочку на рассвете и покинуть остров. Я могу взять себе эту маску и все, что украл из хижины. И если я сделаю так, как сказано, я получу пригоршню дублонов в придачу. Они, очевидно, думают, что мы пираты и ради денег способны на все. Не вижу иного пути, как последовать их указаниям. На рассвете мы покидаем остров, — решил Валентин.
— Лили! Просыпайся! Нам надо идти сейчас, не то будет поздно! — Тристрам тряс сестру за плечо.
— Я так устала. — Лили попыталась сесть и упала бы, если бы братишка не поддержал ее.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь, Лили? Выглядишь ты плохо.
— Нет-нет, все нормально. Это просто царапина. — Девочка притронулась к ране на голове и поморщилась. Она убрала руку — пальцы были в крови. Стараясь казаться здоровой, улыбнулась.
— Ой, — прошептал Тристрам, — кровь…
— Праааккк! Кровь, Лили! — повторил Циско и засмеялся.
— Говорю тебе, ничего страшного. Почти совсем не больно, — солгала девочка; голова болела невыносимо. — Пошли. Надо спасать Дульси. Думаю, этим жадюгам хватит ста дублонов.
Колпачок забрался на руки хозяйке, и она покачиваясь пошла к выходу из пещеры.
Тристрам взял мешочек с дублонами и отправился за сестрой.
— Не хотелось бы отдавать им наши вещи, — пробурчал он.
— Надо спасти Дульси.
Дети выбрались из пещеры. Циско уселся хозяйке па плечо. Колпачок бежал рядом.
— Мы не воры. Он не сможет обвинить нас в обмане. Свое обещание мы выполним. Бэзил всегда учил нас поступать честно.
Лили и Тристрам подошли к опушке.
— Смотри! — прошептал мальчик, показывая на одинокую фигуру на берегу. — Это Дульси. Рядом никого. Пойду заберу ее. Не понимаю, почему она все еще там стоит. Давно удрала бы.
— Подожди! А что это у нее вокруг пояса?
— Похоже на веревку. Наверное, ее привязали, чтобы не убежала.
— Он хочет быть уверенным, что получит свои проклятые деньги.
— Лили, смотри! Лодка! В ней полно людей! Там, за рифами! Девочка старалась разглядеть то, о чем говорил брат, но все расплывалось у нее перед глазами. Приходилось верить Тристраму на слово. Глубоко вздохнув, она вышла из-за деревьев и пошла к Дульси.
— Лили! Лили! — закричала малышка. — Они оставили меня здесь! Велели вести себя хорошо, и тогда со мной ничего не случится! Почему они ушли, Лили? Они были хорошие.
— Хорошие, как маленькие крокодильчики, — хмыкнула сестра. — Тристрам, давай скорее. Отвязывай ее.
— Я не могу вытащить кол. Он слишком глубоко сидит. Лили попыталась развязать веревку у пояса сестренки, но ничего не получилось.
— Почему ты плачешь, Дульси? — спросила она. — Еще немного, и я освобожу тебя.
Дульси размазывала слезы по щекам:
— У тебя лицо в крови, Лили. Ты умрешь? Я не хочу! Я не хочу, чтобы ты ушла от меня, как мама и папа!
— Конечно же, я не умру. Я просто ударилась головой. Вот и все, — успокоила ее сестра. — Почему я не догадалась захватить нож? Пойди в хижину и принеси его мне, Тристрам.
Но тот стоял, глядя на нее как на сумасшедшую.
— Ты что, не слышал?
— Лили, ты не помнишь? Они забрали все. У нас больше нет ножа. Что мы будем делать?
— Ничего не надо делать, — ответил голос из-за скалы.
Лили обернулась и чуть не упала, так сильно закружилась у нее голова.
— Вы?!
— Здравствуй, Лили, — сказал Валентин. — Сейчас ты готова ехать домой?
— Но… но вы обманули меня! Вы должны были убраться с острова! Я сдержала обещание, а вы… вы мошенник! — закричала она. — Бежим, Тристрам!
Со стороны мыса путь им преграждал Валентин. Лили побежала к воде, крик Тристрама остановил ее. Она обернулась и увидела, что братишку держит тот самый человек, который едва не захватил его раньше. Только на этот раз мальчику было не вырваться.
Лили нырнула. Волны подхватили ее. Девочка вынырнула, чтобы вдохнуть. Но море и небо перемешались, вместо воздуха она глотнула соленой воды. Море было теплым и нежным, и ей хотелось спать. Лили закрыла глаза. Как же хочется спать!
Глава 11
Но видел я, куда стрела упала:
На Западе есть маленький цветок;
Из белого он красным стал от раны!
«Любовью в праздности» его зовут.
Уильям Шекспирnote 29
Лили Франциска Кристиан смотрела на свои ноги. С каким удовольствием она скинула бы туфли, которые сжимали пальцы, скатала бы чулки, так неприятно щекочущие кожу, и, подхватив юбки, побежала бы босиком по воде.
На улице шел дождь. Лили поежилась: как тут холодно! Чтобы согреться, она забралась с ногами на подоконник и накрылась бархатной портьерой. Так она и сидела, обхватив руками колени и положив на них голову.
«Очень некрасиво», — наверняка сказала бы Гонория Пенморли. И обязательно бы поморщилась. Или бы фыркнула. Ну, конечно, Гонория даже в детстве, наверное, не залезала на подоконник. Она с пеленок была настоящей леди, соску даже по-благородному сосала. Куда Лили до нее! Ведь они с Тристрамом и Дульси не более чем полудикари, которых никто никогда не воспитывал. Бэзил бы возмутился, доведись ему услышать, что говорила о них эта вредная Пенморли. Однако госпоже Гонории пришлось пережить несколько неприятных минут. Со злорадной усмешкой Лили вспомнила, как, войдя в комнату, она приветствовала даму на безупречном французском, затем продолжила разговор на испанском, бросила пару фраз на латыни. Просто для того, чтобы поставить зазнайку на место.