что, привет, что ли? — осклабился он.
— Послушай, — голос слабо дрожал. — Давай решим все мирно. Как мне избавиться от твоего общества?
— Легко! — заржал он. — Я тебя не принуждаю жить со мной. Отдавай ключи, подпиши доверенность и вали на все четыре стороны.
Сердце колотилось как сумасшедшее.
— Квартиру я тебе не отдам. Ты на нее не имеешь никаких прав.
— Я на нее имею желание и стремление. А у меня так: вижу цель — не вижу препятствий.
— Ты понимаешь, что совершаешь преступление?
— Ой, я тебя умоляю! Какое преступление? Где свидетели? — он огляделся и развел руками. — Ты же сама все подпишешь и отдашь. Это же несправедливо, что жилплощадь тебе одной? Нас вот четверо, нам нужнее.
— И что же ты не заработал себе квартиру, если она тебе так нужна?
— Так ведь и ты не зарабатывала. Тебе от матери досталась. А у меня, к сожалению, не хватило мозгов тогда, взять с тебя документик малый, чтоб сразу все решить и зажить как человек.
Я вскипела.
— Какая же ты мразь! Убирайся!
— Или что? — жестко процедил он. — Что ты мне сделаешь?
Он двинулся в мою сторону, явно собираясь ударить. Я зажмурилась.
— Не она, я сделаю, — раздался знакомый голос.
Я не могла поверить глазам. ПалЮрич перехватил руку Санька и встал между нами.
— Ты кто есть вообще? Че надо? — Санек поубавил пыл.
— Считайте меня ее телохранителем, — отчеканил коллега.
— Чего? Какой еще телохранитель?! Ах, ты…
Дальше все было как в кино. Санек замахнулся на ПалЮрича, а он неуловимым движением руки крутанул моего бывшего мужа в воздухе и обрушил на грязный асфальт.
— Да ты что, козел! — взревел бывший и, вскочив, попер на моего защитника.
Спаситель легко и пружинисто отпрыгнул, встал в боевую позицию, и встретил Санька ударом ноги. Пока тот летел по направлению к земле, крутанулся на месте и догнал его еще одним ударом, подбросив весьма не тощее тельце бывшего, как тюк с вещами.
— Ы-у-ы, — только и выдавил, приземляясь, экс-супруг.
Я зааплодировала.
ПалЮрич же, нисколько не запыхавшись даже, поднял с земли уроненные перчатки, отряхнул, подошел ко мне и протянул руку.
— Пойдемте, МайФилиппна, я вас до дома провожу. И буду провожать каждый день! — добавил уже громче, глядя на копошащегося на земле противника.
— Еще встретимся! — донеслось до нас откуда-то из темноты.
Я захлебывалась от восторга. Конечно, никуда его не отпустила, притащила к Машке, заставила зайти, и только что не обнимала и не целовала, все ахала, охала и пыталась рассказать подругам, что произошло. Он улыбался, смущался, и в целом мне казался самым обаятельным, мужественным, прекрасным человеком на земле.
Немного придя в себя, я стала задавать вопросы.
— А что это было вообще?! Как вы тут оказались?
Он пожал плечами.
— Я за вами шел.
— С ума сойти! — восхитилась я. — Но как? Зачем? Почему?
— Да все понятно же. Приходите с синяками, заплаканная. Еще я вас с ним видел же, помните? Вот и решил проводить. И как оказалось, не зря.
— Еще как не зря! Я никогда не видела, чтоб так дрались! Но как?! Такие умения и бухгалтер?!
— Да я спортом-то всю жизнь занимался. Но мама настояла, чтобы я нашел нормальную профессию. Вот, ради нее…
— Понимаю! Мама это святое!
Тут уже пришлось все снова рассказывать Таньке и Машке, и мой прекрасный спаситель снова собрал все восторги и самые лестные слова от моих подружек. Танька, не сдержавшись, обняла его. И потом смотрела на него весь вечер влюбленными глазами. А глаза у неё, как вы помните, изумительно красивые.
Глава 20 Кабздец нечаянно нагрянет…
Зебра моей жизни повернулась белой полосой, и выходные прошли прекрасно. Погода стояла изумительная, вылезло солнце и растопило всю скуку и тоску. Если не знать, что кончается октябрь, то можно было подумать, что самое начало весны, когда еще нет ни листьев, ни бабочек, а она уже чувствуется в воздухе, наполняет сердце нетерпеливым предчувствием.
Мы с Лупитой отправились на прогулку, шатались по городу, ели мороженое, фотографировались, дурачились. Сели на кольцевой троллейбус, и я, изображая гида, сочиняла на ходу небылицы о нашем городе.
— Посмотрите налево, дорогие друзья. В этом, невзрачном на вид, доме, в девяносто мохнатом году состоялась знаменитая сходка Саши Белого с Бабаем. А в соседнем доме жил и работал известный на весь мир самогонщик Иваныч. Жизнь и творчество этого персонажа стали основой для фильма Гайдая «Самогонщики».
Лупита хохотала, и полтроллейбуса с ней.
Вечером я учила ее печь мои фирменные (по наследству от тети Вали) пирожки. Все это сопровождалось съёмками в инстаграмм, хохотом и весельем, как это всегда у Лулу. Потом мы разбирали комментарии ее многочисленных подписчиков, смеялись над хейтерами, отвечали, в общем, так и пролетело время.
Назавтра устроили пир, надо же было куда-то девать приготовленное. Пригласили Машку с Толиком, Таньку, ПалЮрича (он, кстати, съел больше всех, может потому, что Танька кормила его чуть ли не с рук). Потом устроили танцы, пели песни, играли в «крокодила», заказали еще пиццы и роллов, а вечером все вместе смотрели кино.
Идеально.
Санек не обьявлялся. Счастье какое-то. Хотелось верить, что больше никогда его не увижу, и не услышу.
Утром в понедельник в приподнятом настроении пришла на работу, весело поздоровалась с ПалЮричем, разложила свои бумаги на столе и приготовилась к трудовой вахте. Но тут пришла Елена Сергеевна, и по ее лицу я поняла, что что-то случилось. Вернее, по отсутствию этого самого лица. Как говорится, лица на ней не было. И смотрело это безликое создание конкретно на меня. С таким видом, как будто я маньяк и убийца.
— Здравствуйте, ПалЮрич, Майфилиппна, хотелось бы сказать, что добрый день, но он, пардон, не добрый.
— Что случилось? — встревожилась я.
— Никогда не думала, что так скажу, МайФилиппна, но вы, экскюзе муа, взрослая женщина, и как-то надо же думать о последствиях… У вас дочь же, и мы тоже, же ен проблем, ваши коллеги, нам тоже неудобно как-то…
— Да что случилось?! — почти вскричала я, вставая.
— Все тайное, как говорится, становится общеизвестным.
Она бросила на стол распечатки фотографий, и я с ужасом увидела… себя. Но и не себя. Некто с моим лицом во фривольной позе, голышом, то есть прям совсем неглиже, перед каким-то мужиком, в котором слабо угадывался Илья.
— Это фотошоп! — онемевшими губами прошептала я.
— Не знаю, что это, но Это!!! — она потрясла бумажками, — разослано всему руководству нашей компании, вкупе с объявлениями о ваших, пардон, услугах, интимного характера.
Я плюхнулась на