только на лошадях, едят лошадей и даже говорят, что спят они вместе с ними.
- А как они с другими племенами контактируют? Или они вместо доброго слова предпочитают стрелу пустить?
- С другими народами они стараются не общаться и подпускают на свои равнины только тех, кого сочтут достойными. Очень уж они недоверчивые, а бед от них много. Равнины не так богаты, а потому часто наскакивают на оседлые селения, а потом скрываются на своих бескрайних равнинах, где найти их не могут даже духи.
- Ну, тогда уж попробуем поговорить, раз вывелась такая возможность.
Как только я отдал приказ остальным кораблям оставаться на речной глади, то наш кормчий стал понемногу править к берегу. Аборигены сразу же оживились и стали скакать вдоль берега, что-то крича друг другу на неизвестном мне языке. Правда, они всё же знали один язык, который понимал каждый народ – язык оружия. Как только наш корабль пристал к побережью, то бойцы мгновенно взяли нас на прицел, приготовившись нашпиговать нас кремниевыми стрелами. Представлять из себя ежа мне совсем не хотелось, а потому взял с собой только проводника-лакмака и выходить из воды пришлось исключительно с поднятыми руками.
- Меня зовут Вадим! Я пришёл к вам с миром и желаю только поговорить.
Мой проводник сразу перевёл мои слова на знакомый этим кочевникам язык, да и весь остальной договор шёл исключительно через него. На удивление, проводник обладал достаточными знаниями, чтобы проводить чуть ли ни синхронно, а потому я мысленно похлопал Фабрису за его умения в области обучения.
- Вы прибыли с Нижних Равнин. Кто вы такие?! – грозно спросил меня один из всадников, продолжающий восседать в своём седле.
Сам кочевник одет был небогато. Из одежды он имел исключительно штаны, да узкую повязку на лбу, что не давала его длинным чёрным волосам перекрывать обзор. Штаны его были сделаны из кожи без особых излишков и украшений, а повязка имела незамысловатый угольчатый рисунок. Сам же всадник был загорелым и сухопарым, а держался на спине своего скакуна без стремян. Из оружия, помимо лука, имел только простенький нож на поясе, сделанный из кости какого-то животного. Конь этого всадника был невысоким, но крепким, способным нести своего наездника долгие часы совсем без отдыха.
- Люди огня.
Произнесённые толмачом слова мгновенно вызвали роптание в рядах всадников. Они стали быстро переговариваться на своём языке, немало напоминающим языки лакмаков и магларов. Похоже было, что среди этого народа тоже гуляли слухи о том, что на континенте появились неизвестные люди. Предводитель кочевников задумался, и я прямо видел в его глазах тяжёлый мыслительный процесс, который грозился рано или поздно вызвать ошибку в его мозге.
- Чем вы это докажите? – на этот раз гонора в голосе всадника было куда как меньше, и он смотрел на меня, непонятно что пытаясь найти на доспехах.
Я, как только услышав перевод толмача, недолго думая, стремительным движением вытянул из кобуры пистоль и пальнул в небо. Громкий выстрел напугал лошадей окруживших нас всадников, да и сами кочевники калаки не смогли сдержать выкриков страха. Понимая, что кочевники впечатлены, я с улыбкой быстро произвёл второй выстрел из другого пистоля. На этот раз несколько коней рванулись в сторону, вынуждая своих наездников удерживать поводья. Окружавшее нас до того плотное кольцо, резко расширилось и калаки теперь опасливо поглядывали в нашу сторону, совсем позабыв о возможности атаковать.
Сам же я быстро глянул в сторону кораблей. Стоящие там воины мгновенно нацелились в сторону берега, готовые нашпиговать ошарашенных кочевников свинцом и каменным дробом. Я же, специально поднял руку с раскрытой пятернёй. Этот жест, фактически, был приказом целиться, но ещё не атаковать. Если я сожму кулак, то подпалятся фитили, а как только руку опущу, то тут же грохнет залп, способный просто стереть с лица планеты окруживших нас калаков.
- Я Вадим. Я сын Великого Солнца. Мой родитель дал мне силу огня и приказал насаживать его волю непокорным! Вы, калаки, обязаны поклониться Великому Солнцу, а иначе все ваши пастбища выгорят, исчезнет трава, а ручьи пересохнут. Преклоните колени пред Великим Солнцем и тогда вы сможете выжить! – чеканил я, всё больше и больше добавляя в голосе сталь.
Толмач не смог передать всю мою интонацию, но кочевники сейчас смотрели на меня с благоговением, не уступающим тому, что испытывал Ки’бак после блистательных боёв моих рот. Было понятно, что они на грани признания меня как полубожественного существа. Я попытался что-то придумать, но быстро в голову ничего так и не приходило. Однако же, какой-то из артиллеристов, похоже от перенапряжения, опустил пальник на торчащий из пушки фитиль и громыхнул выстрел, шум которого был куда страшнее, напоминая рявканье инфернального пса. Благо, пушки заранее не наводили на нас, а потому тучи дроба пролетели выше наших голов, адски при этом свища.
В этот момент было уничтожено любое сомнение. Всадники прекрасно видели, как из ствола чугунной пушки вырвался столб пламени, а для ни самых умных аборигенов это было просто железобетонное доказательство.
- Теперь, когда вы уверовали в мои слова, то скажите, где же живут предавшие истинную веру?!
Главный из всадников указал на реку, - Выше по течению есть город. Там живёт множество людей и каждый верит в Святую Реку, а не в Великое Солнце. До их города два конных дня пути. Я могу показать!
- Нет. Великое Солнце нам поможет, а вы несите своим людям весть о том, что войско Великого Солнца движется к истокам реки и каждый, кто не уверует, тот лишится своей жизни.
Всадники послушались и развернули своих коней, сразу же устремившись на равнины за своими спинами. Я же сам выдохнул и приложился к фляжке. Успевшая согреться вода потекла по пищеводу, а сердце понемногу успокаивалось, бросая попытки вырваться из моей груди. Сначала я не показывал виду, что испугался внезапного выстрела за спиной, продолжая держать каменное выражение лица, тогда как паника парализовала всё остальное тело, не позволяя сдвинуться с места даже на миллиметр. Однако же, можно было сказать, что выстрел был весьма своевременным, а потому у меня даже не промелькнула мысли наказать нерадивого пушкаря.
- Господин, - обратился ко мне мой проводник, - могу я сказать?
- Конечно.
- Мало кто мог заговорить с калаками. Ещё меньше смогли уйти после этого разговора живыми, а вы, господин, заставили их