Читать интересную книгу Арифмоман. Червоточина - Александр Рудазов

– Это и есть от одной, – лениво ответил трактирщик.

– Что?..

– Никогда брабулякра не пробовар, чимча? У него вот таркие норги, ага.

Эйхгорн ответил снулым взглядом. Он не собирался принимать на веру заведомо идиотское утверждение.

С другой стороны, невидимую собаку он трогал своими руками. А прямо сейчас напротив него протирает пивную кружку существо, называющее себя троллем. И кем бы он там ни был на самом деле, человеком он точно быть не может. Следовательно, на Парифате больше одного разумного вида.

Возможно, их даже три. Еонек упоминал неких фелинов. Конечно, не следует принимать слишком серьезно болтовню мальчишки… но даже если он соврал, если разумных видов только два, это все равно весьма и весьма необычно.

Логика подсказывает, что такое крайне маловероятно. Во-первых, шанс того, что два вида одновременно эволюционируют до разумного состояния, предельно низок. Во-вторых, даже если такое все-таки произойдет (например, это будут родственные виды), один из них почти наверняка вытеснит другой еще на ранней стадии развития. Как, собственно, и произошло на Земле с кроманьонцами и неандертальцами.

Впрочем, информации пока еще недостаточно, надо собрать больше. Возможно, эти «тролли» – это все-таки люди, только другая, очень резко иной внешности раса. В конце концов, породы собак различаются настолько, что их тоже легко принять за разные виды – кто может поручиться, что подобное невозможно в отношении людей?

Направленную селекцию ведь никто не проводил.

Выпив две кружки пива и заев их ножками брамбулякра… чем бы ни был этот зверь, Эйхгорн почувствовал, что жизнь налаживается. Но идиллию тут же испортил сосед слева – нервного вида парень с бледным лицом. Дыша винным духом, он наклонился к Эйхгорну и жалобно сказал:

– Мэтр, а мэтр, можно вас потревожить?

Эйхгорн ответил снулым взглядом. Он не любил, когда незнакомцы вот так без причины с ним заговаривали. Почти всегда это означало какую-нибудь просьбу. Хорошо, если просто спрашивали дорогу или еще какую-нибудь полезную информацию – Эйхгорн никогда не отказывался просвещать других.

Хуже – когда просили закурить или денег. В таких случаях Эйхгорн всегда отказывал, поскольку не видел причины что-либо давать человеку, которого видит первый и последний раз в жизни.

Ну а рекламных агентов, мошенников, цыган и свидетелей всяких богов Эйхгорн вообще терпеть не мог. Даже если они ничего не просили (напрямую), они все равно очень назойливо вторгались в его личное пространство.

Эйхгорн не переносил назойливых людей.

Но этому забулдыге нужна была информация. Подвинувшись ближе, он с беспокойством сказал:

– Мэтр, мне тут сегодня это… матушка-покойница приснилась… это к чему, мэтр? Что мне теперь делать?

– Ничего, – холодно ответил Эйхгорн. – Приснилась и приснилась. Повернись на другой бок и спи дальше – может, дедушка покойный приснится.

– Мэтр, а это не знак ли от богов? Может, они хотят сказать, что я грешник? Мэтр, а я не умру?!

– Умрешь, конечно, куда же ты денешься, – пожал плечами Эйхгорн. – Все умрем рано или поздно.

Разговором заинтересовались и другие. Уразумев, что новый придворный волшебник отлично толкует сны, посетители только что не хором принялись вопрошать Эйхгорна.

– Мэтр, а к чему пожар снится?! – воскликнул кто-то.

– К потопу, – невозмутимо ответил Эйхгорн.

– А потоп?!

– К пожару.

Забулдыги уважительно загомонили, впечатленные мудростью волшебника. Какой-то пузатый купчик поставил ему целый ковш пива (местного) и принялся занудно расспрашивать, как лучше угомонить надоедливого мертвеца, а то каждую ночь в окно стучит, хочет чего-то.

Эйхгорн посоветовал насыпать под окно муки и посмотреть наутро, останутся ли следы. Если нет – значит, просто дурной сон или галлюцинация. Если есть – значит, кто-то разыгрывает или пакостит, и надо написать заявление в поли… стражу.

Купчик понимающе кивнул и уточнил – какие заклинания читать во время рассыпания муки? И подойдет ли обычная мука, или нужна освященная в храме? Эйхгорн ответил, что вместо заклинаний нужно просто медленно прочесть задом наперед алфавит, а освященная мука, спору нет, подойдет лучше. Можно еще попросить жреца в нее плюнуть – чтоб уж наверняка.

Купчик все записал и обещал исполнить точь-в-точь.

Глава 16

Из трактира Эйхгорн вышел осоловевший, с тяжестью в желудке и звенящими карманами. Оказывается, не так уж плохо быть придворным волшебником. Узрев всю глубину его познаний, парибульцы наперебой принялись его угощать, а когда он наелся до отвала – стали совать деньги. Не слишком большие – в основном медяки и ту, – но все равно неплохо.

И от него даже не требовали фокусов. Эйхгорн таки показал два – с зажигалкой и исчезающей в ухе монетой, – но ему лишь вежливо покивали. Всех гораздо сильнее занимали житейские советы.

Теперь же Эйхгорн снова пересек базарную площадь и свернул в один из переулков. Его по-прежнему интересовала в первую очередь книжная лавка, и он собирался ее отыскать. Вряд ли это займет много времени – общая площадь Альбруина едва ли превосходит пятнадцать квадратных километров.

Надо будет потом измерить ее точно. Эйхгорну не нравилось находиться в городе, не зная его точную площадь.

За пределами главной улицы и базарной площади Альбруин не мог похвастаться достопримечательностями. В основном жилые и ремесленные кварталы. Узенькие проходы меж домами, в которых еле-еле разойдутся две повозки.

Прохожих почти не встречалось. Насколько Абруин кипел жизнью в торговых рядах, настолько же тихо было здесь. Трое детишек сосредоточенно играли во что-то вроде «пристенка», да на балконе объемистая женщина развешивала белье.

Эйхгорн дошел до конца переулка, свернул, еще раз свернул, обогнул гончарную мастерскую и оказался у крепостной стены. Он прошел немного вдоль нее, миновал небольшой кабак и опять свернул – в другой переулок. Сандалии тихо шлепали по булыжной мостовой.

За все это время мимо только раз прогрохотала мусорная тележка, да проехал верховой стражник. На Эйхгорна он покосился с любопытством, но ничего не сказал.

А потом Эйхгорн снова свернул и оказался перед лестницей, спускающейся вниз. Там, на цокольном этаже, размещалась небольшая дверка, а возле нее стояла, посасывая крохотную рыбешку…

В первый момент Эйхгорну показалось, что это женщина в кошачьей маске. Потом он понял, что никакая маска не может выглядеть настолько натурально.

У этой дамы действительно кошачья голова.

А присмотревшись еще внимательнее, Эйхгорн понял, что с человеком она вообще не имеет ничего общего. Прямоходящая, но пропорции иные, ноги согнуты под другим углом, а сзади извивается гибкий пушистый хвост. Шерсть угольно-черная, блестящая, нос розовато-кремовый, глаза зеленые, с вертикальными зрачками.

Похоже, это одна из тех фелинов, которых упоминал паж.

Кошкоженщина была облачена в некую помесь сари с кимоно. Ее голову покрывал высокий чепец с прорезями для треугольных ушей, а хвост был просунут в своеобразный «рукав». Увидев Эйхгорна, она мгновенным движением протолкнула рыбешку в рот, шумно сглотнула и приятно мяукнула:

– Заходитя к нам, мэтл, заходитя! Лады вам, лады!

Эйхгорн помедлил. Сложив два и два, он пришел к выводу, что перед ним тот самый салон тетушки Сромм, о котором в самый первый день упоминали его сокамерники. Теперь ему предстояло решить, хочет ли он ознакомиться с услугами, которые здесь предоставляют.

С одной стороны, он не имел ничего против подобных услуг. Эйхгорн всегда считал, что если работа приносит людям радость – это нужная работа.

С другой стороны, у него не было с собой средств контрацепции, и он сомневался, что они найдутся здесь. Неизвестно, как в Парибуле обстоит дело с венерическими заболеваниями.

К тому же он сильно надеялся, что тетушка Сромм – только хозяйка заведения.

– У нас самый лютьсий массазь, мэтл! – умильно встопорщила усы тетушка. – Только для вас – всяго тли больсых ту за сеанс!

Три больших ту показалось Эйхгорну вполне разумной ценой. А девушка, с которой он сидел в соседней камере, была довольно миловидной…

– Пожалуй, зайду, – кивнул он.

Мадам Сромм довольно прищурилась и семенящей походкой вступила внутрь. Там она поклонилась Эйхгорну и убежала за занавески.

– Пелеобуйтеся пока, мэтл! – крикнула она оттуда.

У порога лежали тапочки из мягкой ткани. Эйхгорн наклонился взять их… и завис, не в силах сделать выбор.

Тапочек было три.

Три! Три совершенно одинаковых тапочка! Совершенно одинаковых! Между ними не было никакой разницы! По каким критериям делать выбор?!

Добрую минуту Эйхгорн, как тот буриданов осел, лихорадочно переводил взгляд с одного тапка на другой. Еще одна сторона его арифмомании – необходимость выбрать один (или два) предмет из нескольких идентичных причиняла почти физическую боль. Какие-нибудь чипсы или орехи он мог есть только не глядя – иначе просто подвисал.