Цербер.
3
Он сидел на подушках, как султан, в окружении десяти наложниц. Но ни одна из них не была в таком же открытом наряде, как я. Хотя они и были разной степени прозрачности. И все красавицы из различных рас, которым люди и в подмётки не годятся. Даже хиимы блёкли по сравнению с ними.
Комната была освещена золотистым туманом под потолком, не давая теням спрятаться в углах. Прямо посередине, над полом из мягчайшего ковра, был прозрачный балдахин, внутри которого накидали различные подушки. В центре низкий столик с вазой, полной фруктов, и графин с дорогим вином.
Видимо, мы подоспели к концу «торжества» – некоторые наложницы уже спали на подушках, другие лениво переговаривались, третьи пытались угодить Церберу. А ему было очень сложно угодить.
В углах комнаты высились Мародёры, почти сливающиеся со стенами. Ничего не обычного – Цербер, кажется, даже спит с ними, хотя с лёгкостью может постоять за себя сам.
Когда мы вошли, он пил вино, специально растягивая время. Я старалась смотреть прямо на него, не пряча глаза и не обращая внимания на свою одежду. Но всё равно напряглась, когда Цербер поставил бокал на стол и поднял на меня свои серые глаза. Я затаила дыхание, чувствуя, как сердце начинает биться в груди, а в животе поднимаются бабочки. И с хрустом раздавила их, понимая, что это поддельные чувства. Цербер мне их всего лишь внушал, как искусный манипулятор. Вот только его трюки я знала и не поддавалась им.
– Шпилька, – поняв, что его силы не действуют, мягко улыбнулся Цербер. – Рад снова тебя видеть… а ты похорошела. Сразу видно, что стала женщиной.
– А ты не изменился, Цербер, – прохладно произнесла я, чувствуя, как за спиной закрываются двери.
– Присядь, – с повелительным жестом произнёс он.
Я помедлила, прежде чем войти под полог балдахина и опуститься на мягкий ковёр, сложив ноги так, чтобы ему не на что было засматриваться. Цербер улыбнулся, откинувшись на подушки и окинув меня взглядом, пройдясь по плоскому животу, груди, губам и остановившись на глазах.
– Я могу рассчитывать, что ты принесла мне то, что давно украла, Шпилька?
– Я давно это продала.
Цербер усмехнулся.
– Врунья.
Я лишь пожала плечами, смотря на него в ответ таким же пронизывающим взглядом.
Он не изменился.
Цербер был караатом, которого изгнали со своей планеты – гордый, обаятельный и способный внушать всем то, что хочет. Он был высок и строен, но в каждом его движении угадывалась власть. Точёное лицо с кожей алебастрового цвета, тонкий нос, чёрные губы и клыки, покрасневшие от вина. Его волосы были белыми, как снег, с чёрными пятнами, которые шли по краям его лба, заменяя брови и останавливаясь во внутренних уголках глаз. Он чем–то напоминал мне Ориаса, только более надменный и невыносимый.
Явно подготовившись, Цербер выбрал одежду такого же белого оттенка, как и у меня, только вышитые на ней узоры были чёрными. Это была рубашка со штанами, поверх которой был белый плащ из нежной ткани с широкими рукавами и серебряным поясом на животе. Тот переливался драгоценными камешками. Одежда явно дорогая и сделанная на заказ. Иначе быть и не могло.
– Чувствует моё сердце, ты явно собиралась оставаться на Тутаме незамеченной. Неужели даже нет времени проведать старых друзей?
– Я тут по делу, а не ради старых воспоминаний, – сдержанно улыбнулась я. – Чего ты хочешь? Твоей вещицы при мне всё равно нет.
– Я уже давно решил подарить её тебе.
– Как мило с твоей стороны, – чуть не скривилась я. – Тогда зачем я тебе?
– Чтобы ты наконец поняла, кто твой хозяин, – негромко произнёс Цербер, и его глаза заблестели. – Приведите.
Один из Мародёров скрылся за дверьми. Я не взглянула на него, испепеляя взглядом Цербера и пытаясь понять, что он удумал. Этот гад умён и хитёр, и делает всё ради своего блага. Так что же он задумал на этот раз?
Двери раскрылись, и, отведя взгляд от лица Цербера, я повернулась на звуки шагов. И поражённо замерла, смотря на скованных цепями Сирина и Ориаса. Первая давно смирилась со своей судьбой, низко свесив голову и хлюпая носом. Но Ориас… он словно был тут хозяином, со скукой оглядев комнату и замерев на Цербере. Тот тут же почувствовал конкуренцию, едва заметно сжав пальцы и повернувшись ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как я понимаю, это твои спутники.
Я молчала, сглотнув, когда Ориас взглянул на меня. Его зрачки удивлённо расширились, и на скулах появились желваки. Мой вид вывел его из равновесия, и я едва удержалась, чтобы не прикрыться руками. Вот только взгляд Ориаса не был плотоядным, каким можно одарить своего партнёра на ночь, скорее, он был поражённым. Мне даже показалось, что я со своего места учуяла его запах…
– Феникс, ты разочаровываешь меня, – одарив дрожащую Сирин надменным взглядом, произнёс Цербер. – Ты ещё пару дней назад должна была вернуть мне всю сумму, однако вернула лишь часть.
– Прошу… дайте мне время… – взмолилась та, подняв полные слёз глаза. – Я найду… найду сумму и заплачу вам…
Цербер даже бровью не повёл, разглядывая аккуратные ногти.
– Тебе на это потребуется время, а я не хочу ждать. Я уже дал тебе возможность, которой ты не воспользовалась. Больше ждать я не собираюсь.
Он кивнул одному из Мародёров, что выйдя вперёд, дёрнул цепь на шее Сирин. Та испуганно вскрикнула и подалась вперёд, умоляя Цербера остановиться и уже больше не сдерживая поток слёз.
– От тебя слишком много шума. Кончай уже, – кивнул тот Мародёру, что вытащив из ножен кинжал, одним ловким движением перерезал фениксу горло. Тёмно–синяя кровь брызнула вперёд, заляпав прозрачный балдахин.
Наложницы поморщили носы, уже привыкнув к таким представлениям.
Феникс замертво упала на пол, и моё горло сдавило от ужаса. Вот он, Цербер. Пятнает чужие руки, отдавая смертельные приказы, и при этом остаётся чистым. Он непоколебим в своём решении, и отговорить его не получится.
– Теперь ты, – подняв глаза на Ориаса, надменно произнёс Цербер. – Ты был с моей Шпилькой, а я не потерплю, чтобы кто–то касался того, что принадлежит мне, без моего спросу.
На скулах мужчины всё ещё играли желваки, а его лицо опасно заострилось, выдавая в нём хищника опаснее, чем он казался с виду. Смерть феникса лишь разожгла внутри Ориаса огонь. Он явно не покорится, и если попробует сопротивляться, то его убьют самым жестоким способом.
– Я предлагаю сделку, – сорвалось с моих губ, и я с вызовом взглянув на Цербера. – Ты прав – этот мужчина со мной, и я им распоряжаюсь. Так что я хочу его выставить на Арене против твоего лучшего бойца – ты же любишь кровь и зрелища?
Губы Цербера медленно растянулись в улыбке, и он вновь взглянул на Ориаса.
– Он не выживет.
– Выживет, – прохладно произнесла я. – Если нет, то я твоя. Если да, то мы уходим отсюда и кое–что забираем.
– Надеюсь, не мою жизнь? – сощурил глаза тот.
– Твоя жизнь мне ни к чему, а вот моя тебе интересна.
– И почему же я не могу убить его здесь и сейчас? – поинтересовался Цербер, подавшись ко мне.
– Потому что тогда не будет зрелища. Арена постоянно пустует, а так у тебя будет шанс вновь насладиться представлением, – заметила я, мысленно молясь про себя, чтобы тот согласился.
Цербер задумался, отпив из бокала вино и смерив Ориаса взглядом. Наконец на его губах расцвела улыбка.
– Ладно, Шпилька. Я согласен. Только не умоляй меня сохранить ему жизнь, когда мой воин занесёт над ним меч и отсечёт его голову.
– Ты же знаешь – я не привыкла просить.
– Тогда прощайся со своим «героем», – надменно фыркнул Цербер.
Я поднялась на ноги, медленно подойдя к Ориасу и стараясь не смотреть на тело феникса. Однако ноги всё равно коснулись ещё тёплой крови, и я сглотнула, борясь со страхом и отвращением. Сирин не должна была умереть, однако это случилось, и уже ничего не изменить.
Я остановилась в небольшом шаге от Ориаса и аккуратно взяла его за запястье.