– Проходите, садитесь, Илия. Извините, что я слегка не в себе. Я вторично в центре мировой сенсации, а мне и первого раза было более чем достаточно.
– Я понимаю, Глэдис. Пожалуйста, не извиняйтесь.
– А что касается вас, дорогой доктор, вы, пожалуйста, не считайте, что должны уйти.
– Ну… – Фастальф посмотрел на полосу времени на стене – я ненадолго останусь, а потом, моя дорогая, у меня есть работа, которую обязательно нужно сделать, хоть небо разверзнись, поскольку я должен смотреть в ближайшее будущее, когда мне могут вообще запретить работать.
Глэдис быстро заморгала, как бы удерживая слезы.
– Я знаю, доктор Фастальф. Вы попали в большие неприятности из-за… из-за того, что здесь случилось, а я, похоже, не имела времени подумать о чем-либо, кроме собственного… дискомфорта.
– Я, как могу, позабочусь сам о своих проблемах, Глэдис, и вы вовсе не должны чувствовать себя виноватой. Может быть, мистер Бейли сумеет помочь нам обоим.
– Я не знал, Глэдис, – тяжело выговорил Бейли, – что вы были впутаны в это дело.
– А кто же еще? – вздохнула она.
– Вы… вы были хозяйкой Джандера?
– Не совсем хозяйкой. Я взяла его на время у доктора Фастальфа.
– Вы были с ним, когда он… – Бейли подыскивал слово.
– Умер? Разве мы не можем сказать – умер? Нет, меня с ним не было. Предупреждая вопрос, скажу: в это время в доме не было никого. Я была одна. Я обычно одна. Почти всегда. У меня, как вы помните, солярианское воспитание. Но это, конечно, не обязательно. Вот вы оба пришли, и я совсем не против.
– Вы точно были одна, когда Джандер умер?
– Я же сказала, – ответила она чуть раздраженно. – Нет, я не обижаюсь, Илия, я знаю, что вы должны все повторять. Я была одна. Честно.
– Но роботы, конечно, были.
– Да, конечно. Когда я говорю «одна», я имею в виду, что других людей не было.
– Сколько у вас роботов, Глэдис? Не считая Джандера.
Глэдис помолчала, как бы подсчитывая.
– Двадцать. Пять в доме, пятнадцать снаружи. Роботы свободно ходят между моим домом и домом доктора Фастальфа, так что при беглом взгляде не всегда скажешь, мой это робот или его.
– Ага, – сказал Бейли. – А поскольку в доме доктора Фастальфа пятьдесят семь роботов, это означает, что всего их семьдесят семь. Есть здесь еще дома, чьи роботы смешиваются с вашими?
– Здесь нет, – сказал Фастальф, – других домов, достаточно близких, чтобы такое практиковалось. Да и вообще, такой практики нет. Я и Глэдис – особый случай, потому что она не аврорианка, и потому, что я несу… некоторую ответственность за нее.
– Даже и в этом случае – семьдесят семь роботов, – сказал Бейли.
– Да. Ну и что?
– Это значит, что семьдесят семь движущихся предметов, каждый и которых, в общем, похож на человека; вы привыкли к ним и не обращаете на них особого внимания. Не могло ли случиться, Глэдис, что в дом проник посторонний человек? Еще один движущийся предмет, похожий на человека, и вы не обратили на него внимания.
Фастальф хихикнул, а Глэдис серьезно покачала головой.
– Илия, сразу видно, что вы с Земли. Вы думаете, что кто-то, даже доктор Фастальф, может подойти к моему дому, и роботы не известят меня об этом? Я могу не обратить внимания на человека, приняв его за робота, но роботы не могут. Я встретила вас на пороге, потому что мои роботы информировали меня о вашем приближении. Нет, я была одна. Как и на Солярии, когда убили моего мужа.
– Здесь другое дело, Глэдис, – мягко перебил Фастальф. – Ваш муж был убит тупым предметом. Для этого было необходимо физическое присутствие убийцы, и если никого не было, кроме вас, это было серьезно. В данном же случае, Джандер был выключен тонкой словесной программой. Физическое присутствие тут не нужно, а ваше не имело значения, потому что вы не знаете, как заблокировать мозг человекоподобного робота.
Они оба посмотрели на Бейли: Фастальф – насмешливо, Глэдис – печально. Бейли раздражало, что Фастальф как бы юмористически смотрит на крушение как своего, так и его, Бейли, будущего. Кто на Земле стал бы по-идиотски смеяться в такой ситуации?
– Незнание еще ничего не означает, – медленно сказал Бейли. – Человек мог разговаривать с Джандером и неумышленно вызвать умственное замораживание.
Руки Глэдис взметнулись в крайнем волнении.
– Я этого не делала, даже случайно. Меня не было с ним, когда это случилось. Небыло. Я разговаривала с ним утром. Он был совершенно нормальным. Через несколько часов я позвала его, но он не пришел. Я пошла за ним, он стоял в обычной позе и казался вполне нормальным, но не ответил мне. И вообще не отвечал с тех пор.
– Может быть, вы сказали что-то, что привело его к умственному замораживанию, но не сразу, а, скажем, через час?
– Это абсолютно невозможно, – вмешался резко Фастальф. – Замораживание либо есть, либо его нет. Прошу вас, не изводите Глэдис. Она не способна вызвать замораживание сознательно, а сделать нечаянно – абсолютно немыслимо.
– Но так же немыслим и случайный позитронный сдвиг, о котором вы говорили?
– Не так же.
– Обе альтернативы исключительно неправдоподобны. Какая же разница в немыслимости?
– Очень большая. Я бы сказал, больше, чем между простым электроном и всей Вселенной в пользу сдвига.
Некоторое время все молчали. Потом Бейли сказал:
– Доктор Фастальф, вы говорили, что пробудете здесь недолго.
– Я уже пробыл слишком долго.
– Тогда, может, вы уйдете?
Фастальф приподнялся.
– Зачем?
– Я хотел бы поговорить с Глэдис наедине.
– Мучить ее?
– Я должен допросить ее без вашего вмешательства. Наше положение слишком серьезно, чтобы думать о вежливости.
– Я не боюсь мистера Бейли, доктор, – сказала Глэдис и задумчиво добавила: – если его невежливость перейдет границы, мои роботы защитят меня.
Фастальф улыбнулся.
– Ну, что ж, прекрасно. – Он встал и протянул ей руку, которую она быстро пожала. – Я хотел бы, чтобы Жискар остался здесь для общей защиты, а Дэниел пусть будет в соседней комнате, если он не против. Не дадите ли вы мне одного из ваших роботов, чтобы проводить меня до дома?
– Конечно, – сказала Глэдис, поднимая руку. – Вы, я думаю, знаете Пандиона?
– Да! Надежный эскорт. – Он вышел, а робот пошел следом.
Бейли посмотрел на Глэдис. Он не знал, убедит ли ее говорить, но в одном был уверен: пока доктор Фастальф был здесь, она не сказала бы всей правды.
24
Наконец, Глэдис подняла глаза и тихо спросила:
– Как вы, Илия? Как себя чувствуете?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});