¹ — за основу обрядового танца взят танец из реальных женских практик Каошики.
Глава 25. Обряд. Приветствие и встреча
Сидя в бане, Аксель слушал разговоры остальных мужчин о предстоящем обряде. То, что здесь есть чужачка, было известно всем. И мужчины делились друг с другом небылицами о ней.
Аксель слушал и пытался не вникать. Их интерес был вполне понятен, но каждому хотелось врезать вот прямо сейчас, наплевав на все правила. Она только для него. Только его.
Семь девушек-северянок, достигших совершеннолетия и Сания напротив восемнадцати мужчин, принявших решение создать семью. Взять себе жену в этом обряда сможет только сильнейший. Таковы условия Севера.
Сания выделялась сразу, даже с накинутым капюшоном. Все девушки в одинаковых накидках и одинаковой одежде, но она была меньше ростом, стройнее, миниатюрнее, и руки чесались — так хотелось схватить её и убежать.
А когда с неё скинули капюшон, был поражён не меньше остальных.
Северянки лишь робко поднимали глаза и мило улыбались, тогда как Сания была крайне возмущена и разгневана. Её зелёные глаза были выделены специальными красками, от чего горели на лице ярче прежнего, смуглая кожа была золотистой и даже как будто светились изнутри, и что-то сделали с волосами — они были блестящими, гладкими, тяжёлыми, все такими же кудрявыми, в бусинках и косичках, но уже не выглядели буйно. Все буйство было в глазах.
Непокорная.
Непокоренная.
Он, конечно, предполагал, что за неё придётся побороться, но, похоже, количество соперников увеличивалось вот прямо сейчас, когда она проходилась по всем взглядом.
Дошла до Акселя и остановилась на нем. Она бы сейчас спрыгнула с импровизированной сцены и высказала бы все, что думает, возможно, не самыми цензурными словами, но сдержала себя, сжав ладони в кулаки, и осталась стоять. Зато не отказала себе в удовольствие испепелять его взглядом. Аксель улыбнулся ей и чуть склонил голову в знак восхищения, не прерывая зрительного контакта. Вложил во взгляд все свое спокойствие и уверенность. Сания закатила глаза и всю остальную часть стояла со скучающим видом.
Потом девушек увели с холода в здание и на улице остались только мужчины. Восемнадцать мужчин делили восемь девушек, и на Санию претендовали десять. Было бы больше, но воины обучены адекватно оценивать свои силы — не каждый сможет выстоять против Акселя.
Что ж.
Он к этому готовился и был готов.
Перехватил поудобнее деревянную длинную палку (настоящим оружием сражаться запрещено) и встал в стойку, готовый отбивать нападение первого.
Девушек же в это время привели в тёплый дом, где усадили за стол, уставленный многочисленными закусками. Сыры, жирнючая, со стекающим по пальцам соком, рыба, такой редкий во всем мире шоколад, запечённые в специях овощи, орехи, фрукты — всего было достаточно и никто ни в чем не ограничивал. Прям праздник какой-то. Одна из девушек конкретно так налегала на шоколад, другая очень эротично поглощала бананы, Сания же чуть ли не стонала над рыбой.
При этом пение и задаваемый барабанами ритм все продолжался, тихо, вводя в рассеянное состояние. Но вот барабан громко отбил три раза, выкрикнулось имя, и под радостные аплодисменты из-за стола встала смущенная, но улыбающаяся девушка, прошедшая на улицу.
С этого момента напряжение в воздухе стало ощутимее. Не помогало даже монотонное пение. Через неравные промежутки вставала и уходила очередная счастливица и, хоть все знали, что выберут всех, переживаниям это не мешало.
Вот их осталось в комнате трое.
Двое.
За окном творился праздник — пели громко мужчины, женщины, вплетая свои голоса друг в друга, одни затихали, другие расходились за двоих, хлопали в ладоши, собирая все в единый ритм.
Вот Сания осталась одна. Она сидела и кипятилась. Напомните-ка, как Аксель втянул её во весь этот цирк? Сердце, бл. ть, и дыхание. А сам где?!
— Аксель Неотступающий пришёл за своей женой, — провозгласил голос.
Женой, пф. Ну она ему сейчас покажет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сания решительно встала из-за стола и пошла к выходу. Но обескуражено остановилась на крыльце, когда вместо Акселя её встречала толпа незнакомых, больше неё радующихся женщин. Они тут же подхватили её под руки, закружились вокруг, пели, что-то выкрикивали и куда-то вели. Санию же все это уже безмерно раздражало. Просто а-А-А!!!
Отойдя на некоторое расстояние от дома, все остановились и одна из женщин, понимая, что Сания не знала, что делать, подняла руки и сделала пару первых движений танца. Ясно. Хотят, чтобы она начала танцевать. Она начнёт танцевать.
Глубоко вдохнула и выдохнула, вслушиваясь в ритм. Подняла руки, соединила их ладонями. Было холодно, ей не дали накидки и уже начинали подмерзать коленки. К барабанам присоединились звонкие колокольчики и женщины разом затянули песню. И сейчас мурашки бежали не от мороза.
— На улице дождик сильно поливает
Э-ой, лёли-лёли, сильно поливает.
Сильно поливает, всю пыль прибивает.
Э-ой, лёли-лёли, всю пыль прибивает.
По этой по пыли и Марья гуляет.
Э-ой, лёли-лёли, и Марья гуляет.
И Марья гуляет, думает-гадает.
Э-ой, лёли-лёли, думает-гадает.
Куда буде деться, куда схорониться.
Э-ой, лёли-лёли, куда схорониться.
Кидалась-бросалась к матушке на ручки.
Э-ой, лёли-лёли, к матушке на ручки.
Матушка говорит: тут табе не место.
Э-ой, лёли-лёли, тут табе не место.
Тут табе не место, дитя не с поместья.
Э-ой, лёли-лёли, дитя не с поместья.
На улице дождик сильно поливает
Э-ой, лёли-лёли, сильно поливает.
Сильно поливает, всю пыль прибивает.
Э-ой, лёли-лёли, всю пыль прибивает.
По этой по пыли и Марья гуляет.
Э-ой, лёли-лёли, и Марья гуляет.
И Марья гуляет, думает-гадает.
Э-ой, лёли-лёли, думает-гадает.
Куда буде деться, куда схорониться.
Э-ой, лёли-лёли, куда схорониться.
Кидалась-бросалась к батюшке на ручки.
Э-ой, лёли-лёли, к батюшке на ручки.
Батюшка говорит: тут табе не место.
Э-ой, лёли-лёли, тут табе не место.
Тут табе не место, дитя не с поместья.
Э-ой, лёли-лёли, дитя не с поместья.
Тут толпа перед ней расступилась и в круг вошёл Аксель. Ссадина на скуле, разбиты костяшки на руках, запекшаяся кровь в углу рта. Без рубашки, и на теле виднелись пара синяков. Сания встретила его вздернутой вверх бровью, на что тот только ухмыльнулся, с жадностью наблюдая за её движениями.
— Кидалась-бросалась к милому на ручки, — продолжали петь женщины, -
Э-ой, лёли-лёли, к милому на ручки.
Милый мой говорит: тут табе и место.
Э-ой, лёли-лёли, тут табе и место.
Тут табе и место, дитя с поместья.
Э-ой, лёли-лёли, дитя с поместья.(1)
Ой это мы ещё посмотрим.
— Наклоном вперёд ты выражаешь все свое уважение и покорность, доверие и признание его силы, — всплыли в голове слова Агот со вчерашнего обеда.
Поэтому в её взгляде был вызов, превосходство, упрямство, все, что угодно, но точно не покорность. Аксель наблюдал за ней молча, с горящими глазами, и чуть улыбался краешком губ.
И просто ждал.
А тем временем темп ускорялся, присоединились мужчины, которые залихватски свистели, одновременно и восхищаясь неподатливой девушкой и жалея сына правителя. Это раззадоривало, но Сания начала чувствовать, что устаёт. Сколько нужно танцевать? Поднятые руки уже дрожали от напряжения, а ладошки вспотели, не смотря на мороз. Поясница начала болеть от частых прогибов назад, а музыка все не заканчивалась и не заканчивалась.
Когда после очередного такого прогиба чуть не заклинило спину и она вышла из этого положения уже с трудом, Сания в отчаянии посмотрела на стоящего напротив мужчину: «Сделай же что-нибудь! — просили глаза, — останови это!».
Аксель взгляд распознал безошибочно. Словно только и ждал, когда она попросит. Придёт к нему. Сама. Он встал за спиной, притягивая ее к себе одной рукой, и с тихим вздохом облегчения девушка облокотилась на него. Второй накрыл её ладони, помогая рукам держаться прямо. Музыка стала медленнее, проникновеннее, и двигались теперь они вместе. Вернее он вёл, а Сания просто сгибалась вслед за его телом. И это было комфортно. Уютно. Спокойно. Вся злость испарилась и, не верившая никогда в сказки о чистой и светлой любви, Сания прониклась всей глубиной момента. Он был сзади, горячий, несмотря на зиму, стойкий, уверенный, сильный.