костей и похоронные практики, типичные для евреев. Совершенно очевидно, что жители были набожными иудеями, озабоченными соблюдением требований Торы.
В-третьих, аналогичные свидетельства были обнаружены в Сепфорисе и Тивериаде. При этом отсутствуют существенные следы эллинистической культуры. Эти города были лишь «слегка эллинизированы».
Надо сказать, что они были гораздо меньше и непохожи на главные эллинистические города региона, такие как Кесария Маритима (на побережье), Ски- фополис (южное побережье Галилейского моря) или Кесария Филиппова. Они были административными центрами тетрарха Ирода Антипы, провинциальными столицами. Там не было такой роскоши, которая могла бы возмутить киников. И нам ничего не известно о присутствии киников в Галилее.
Кроме того, остаются серьезные вопросы о дате сооружения театра в Сепфорисе (вероятно, он был построен не ранее второй половины I века от Р.Х.). Все главные опоры диких версий о том, что Иисус не был иудеем или был киником, настолько шатки, что вряд ли могут нести на себе какой-то вес.
Ответ на угрожающие исследования заключается не в том, чтобы отвергнуть всю науку, а в развитии лучших исследований.
2. Исследования могут защитить нас от отрицательных сторон нашей собственной (христианской) традиции.
Протестанты унаследовали убеждение, что не всегда историческое развитие христианства было наилучшим. Иногда оно приводило и к заблуждениям. Для протестантизма очень важно осознание того, что церковь должна оценивать свое прошлое с разумной критичностью, она все время нуждается в реформировании.
Эпоха Просвещения, хотя и привела к движению западной культуры в неверном направлении, также важна по сходной этой причине. Она научила нас тому, что принимать какие-то утверждения лишь по причине стоящего за ними высокого авторитета — недостаточно для ума. стремящегося глубже постичь истину. Нам нужно критически оценивать наше наследие, чтобы устранять ошибки, которые ранее вкрались в него Конечно, быть критичным — не значит просто критиковать или искать ошибки, как будто в этом и состоит наша цель. Это значит внимательно исследовать, проверять, испытывать самостоятельно, и если обнаружены ошибки, то надо стараться исправлять их. Это наилучший способ педагогики. И еще: быть критичным также означает быть самокритичным (слишком многие критики забывают об этом).
Сейчас в западном христианстве или, лучше сказать, в христианской богословской науке наблюдается наибольшая степень самокритичности в сравнении с другими академическими дисциплинами. Поскольку в эпоху растущей секуляризации богословие оказалось вынуждено доказывать, что оно имеет право сохранять свое место в университетах, то ему пришлось научиться быть честным в вопросах о самом себе, своих предпосылках и своих притязаниях. Используемый богословием язык должен быть настолько прозрачным, насколько это возможно.
Именно академический диалог помогает христианским исследователям сохранять честность. Но он также позволяет богословам сохранять место в академической системе и требовать, чтобы их голос был услышан в дебатах, идущих в обществе. И именно открытость к критике помогает сохранить право христиан провозглашать Евангелие и гарантирует, что сказанное ими сможет быть услышано, а язык провозглашения будет понятен тем, кто находится вне христианской традиции.
Возможно, лучший пример христианской самокритики за последние десятилетия — это осознание того, что христианство несет определенную долю ответственности за Холокост.
Одна из наиболее горестных особенностей исторического христианства — яростный антисемитизм, присутствовавший внутри христианства с самых первых дней. Возможно, «антисемитизм» — это не самый лучший термин, который можно употребить, поскольку он предполагает расовую ненависть к евреям (семитскому народу), которая появилась только в XIX веке. До XIX века евреи могли избежать преследований, если соглашались перейти в христианство. Можно сказать, что неприязнь была направлена скорее на иудаизм, чем на еврейство; объектом вражды была религия, а не раса. Поэтому, наверное, правильнее было бы говорить об «антииудаизме».
Корни христианского антииудаизма лежат в очень раннем утверждении, что христианство «заменило» иудаизм. Начиная со второго века, наиболее влиятельные христианские апологеты говорили, что старый завет закончился, умер, а вместе с ним исчезли и основания для продолжения существования иудаизма. Христианство стало новым Израилем, а для старого Израиля более нет места.
Это отношение к иудаизму сохранялось и в десятилетия. последовавшие за второй мировой войной. В частности, оно проявлялось в том, что иудаизм I века называли «поздним иудаизмом» (Spatjudentum). Его называли поздним, исходя из того, что единственным назначением иудаизма была подготовка прихода Христа и христианства. И когда пришел Иисус и возникло христианство, уже не было потребности в иудаизме, у него не осталось исторической роли. Сейчас нас может удивлять то, что это мнение так долго разделялось очень уважаемыми христианскими учеными, специалистами в области библейских исследований. Но это было, и такой взгляд до сих пор встречается в некоторых учебниках.
Уверенность в том, что христианство заменило собой иудаизм, не является единственной составляющей христианского антииудаизма. Гораздо серьезнее оказался антагонизм, даже ненависть, развившийся внутри христианства. Евреев обвиняли не только в том, что они отвергли Мессию, но даже в том, что они убили Его. Их называли христоубийцами, богоубийцами, мерзавцами. Еще живы некоторые польские евреи, которые помнят, как в предвоенные годы, когда они были еще детьми, их называли христоубийцами. Еврейские погромы остаются черным пятном на христианской истории. Одним иг наиболее отвратительных моментов в нацистских преследованиях евреев в 30-е и 40-е годы было то, что для обоснования гонений использовались цитаты из трудов Мартина Лютера. Авторитет одного из величайших сынов христианства использовался для оправдания разрушения синагог и убийства евреев
Поэтому одной из искупительных черт христианства второй половины XX века стал отказ от этого наследия. Второй Ватиканский собор, обусловленный волной богословских и библейских исследований, постоянно нараставшей в предшествующие собору десятилетия, показал путь, отвергнув как ложные все нападки на евреев, совершавшиеся «во имя Христа». Позднее папа от липа всех христиан принес покаяние за христианскую историю антииудаизма. Это стало возможным, потому что исследователи смогли критически оценить собственную историю христианства.
Но что нам теперь делать с теми текстами Нового Завета, которые, как кажется, дают определенные основания для этих древних проявлений антииудаизма? Что мы можем сказать о проповеди в Деяниях Апостолов, где евреи обвиняются в том, что они распяли Иисуса (Деян 2:23)? Или о словах, произнесенных толпой перед Пилатом в 27-й главе Евангелия от Матфея: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27:25)? Или о тех местах Евангелия от Иоанна, где иудеи описаны как твердо настроенные против Иисуса, а самим Иисусом охарактеризованы как «дети дьявола» (Ин 8:44)? Помню, как я сидел, сжавшись, возле знаменитой кафедры, расположенной неподалеку от того места, где я работаю, когда проповедник, комментируя отрывок из 8-й главы Иоанна, не увидел там ничего, кроме осуждения иудеев и иудаизма.
Что нам делать? Надо ли просто