В первый день работ по упаковке и отгрузке спаржи Эсперанса вместе с Гортензией и Жозефиной села в грузовик. Компания послала с ними вооруженного охранника – как было сказано, для защиты, но его пистолет напугал Эсперансу.
Когда они подъехали к навесам, им навстречу выбежала толпа женщин с криками и свистом. Они несли плакаты с надписью: «Хуэльга! Забастовка!» Среди них была и Марта со своими друзьями. Люди выкрикивали:
– Помогите нам накормить наших детей!
– Сплотимся, чтобы не умереть с голоду!
– Спасите от голода своих земляков!
Когда Эсперанса увидела их угрожающие лица, ей захотелось убежать обратно, в лагерь, – стирать, отмывать пеленки и подгузники, все что угодно, только не это. Ей хотелось объяснить этим женщинам, что ее мама тяжко больна, что ей нужно платить по счетам. Рассказать об Абуэлите, о необходимости заплатить за ее переезд. Может быть, тогда они поймут, как ей нужна эта работа. Ведь и она не хочет, чтобы голодали чьи-то дети. Но Эсперанса знала – до них не дойдут ее слова. Забастовщики слушали тебя, только когда ты с ними соглашался.
Она взяла Гортензию за руку и притянула ее к себе. Жозефина пошла к навесу, глядя прямо перед собой. Гортензия и Эсперанса следовали за ней, крепко держась за руки.
Одна женщина из их лагеря закричала:
– Мы за упаковку спаржи получаем еще меньше, чем вы за сбор хлопка! Нашим детям тоже нечего есть!
Когда охранник отвернулся, один из забастовщиков взял камень и швырнул его в эту женщину, едва не попав ей в голову. Все заторопились к навесу.
Бастующие остались у шоссе, но, когда Эсперанса заняла свое место рядом с другими работницами, ее сердце все еще учащенно колотилось. Весь день, сортируя и связывая тонкие стебли в пучки, она слышала их крики и угрозы.
Вечером за обедом Альфонсо и Хуан рассказали, что у них в поле творилось то же самое. Забастовщики поджидали машины, и рабочим пришлось проходить через ряды пикетчиков. В поле они уже были под защитой охранников, которых прислала компания. Но машинам, которые везли спаржу с поля к навесам, тоже приходилось проезжать через ряды забастовщиков, и те ухитрялись подложить под груз свои сюрпризы.
Забастовка продолжалась много дней. Однажды днем, когда Жозефина брала из ящика пучок стеблей, оттуда выскочила огромная крыса. Несколько дней спустя Эсперанса услышала страшный крик: у одной работницы из ящика выползло несколько извивающихся змеек. В привозимой с поля спарже попадались бритвенные лезвия и осколки стекла, и женщины, которые обычно работали быстро и слаженно, теперь делали все гораздо медленнее. Они с особой осторожностью доставали спаржу из ящиков. Когда несколько работниц услышали шум, доносившийся из-под стеблей, они позвали управляющих. Те вынесли ящик во двор и вывалили содержимое на землю – оказалось, что под спаржей притаилась гремучая змея.
– Чудо, что она никого из нас не укусила, – сказала Гортензия за ужином тем вечером. Они все собрались в одном доме и ели суп с фрикадельками.
– Ты ее видела? – спросила Исабель.
– Да, – сказала Эсперанса, – мы все ее видели. Она выглядела очень страшно, но управляющий оттяпал ей голову мотыгой.
Исабель съежилась от страха.
– Неужели с бастующими ничего нельзя сделать? – спросила Гортензия.
– Это свободная страна, – ответил Мигель. – Кроме того, забастовщики действуют осторожно. Пока они остаются у дороги и охрана не видит, что они предпринимают какие-то агрессивные действия, с ними практически ничего нельзя сделать. То же самое происходит на железной дороге. Я прохожу через ряды пикетчиков каждый день и выслушиваю крики и оскорбления.
– Меня больше всего раздражает этот непрерывный крик, – заметила Гортензия.
– Не надо им отвечать, – сказал Альфонсо. – Скоро все придет в норму.
– Нет, папа, – возразил Мигель, – скоро будет еще хуже. Ты видел машины, проезжающие через пропускной пункт в горах? С каждым днем людей здесь становится все больше и больше. Кое-кто из них говорит, что они готовы собирать хлопок за пять или шесть центов за фунт. Люди не могут прожить на такие деньги.
– Когда это закончится? – спросила Жозефина. – Если люди готовы работать за такие гроши, начнется голод.
– Забастовщики именно об этом и говорят, – сказала Эсперанса.
Все замолчали. Было слышно, как вилки стучат о тарелки. Пепе, который сидел на коленях у Эсперансы, уронил фрикадельку на пол.
– Мы будем голодать? – спросила Исабель.
– Нет, дочка, – сказала Жозефина. – Как кто-то может голодать, когда вокруг столько еды?
Эсперанса настолько привыкла к крикам забастовщиков, что, когда они вдруг прекратились, она оторвалась от своей работы, как будто что-то было не так.
– Гортензия, ты слышишь?
– Что?
– Тишина. Никто не кричит.
Другие женщины в ряду тревожно переглянулись. С их рабочего места они не могли видеть улицу, поэтому они перешли на другой конец навеса, с опаской посматривая в ту сторону, где все это время стояли бастующие.
Вдали показалась колонна серых автобусов и полицейских машин. Они мчались прямо к навесу, оставляя за собой облако пыли.
– Это иммиграционные власти! – воскликнула Жозефина. – Они хотят их разогнать!
Забастовщики побросали плакаты на землю и рассеялись в полях. Некоторые побежали к товарным вагонам, стоящим на путях, где они могли спрятаться. Завизжали тормоза автобусов и машин, из них выскочили представители иммиграционных властей и полицейские с дубинками в руках и побежали за бастующими.
Женщины, работавшие под навесом, сбились в кучу. Рядом стоял охранник компании.
– А что будет с нами? – спросила Эсперанса. Ее глаза не отрывались от полицейских, которые заталкивали в автобусы пойманных забастовщиков. Наверняка они придут сюда, потому что здесь работает так много мексиканцев. Она в отчаянии сжала руку Гортензии. – Я не могу оставить маму.
Гортензия услышала отчаянную тревогу в ее голосе.
– Нет, нет, Эсперанса! Они приехали не за нами! Хозяевам нужны рабочие. Поэтому компания охраняет нас.
Несколько представителей иммиграционных властей в сопровождении полицейских начали обыскивать платформы, переворачивая ящики и баки, привезенные с поля. Гортензия была права. Им не было дела до работниц в грязных фартуках, все еще державших стебли спаржи в руках. Не найдя забастовщиков на платформах, они спрыгнули с них и поспешили к толпе, которую загоняли в автобусы.
– Американа! Американа! – закричала одна из женщин и показала какие-то документы. Один из представителей иммиграционных властей взял бумаги у нее из рук и разорвал в клочки.