которое передаст своим детям.
Гул стал еще сильнее. Люди обсуждали новый бизнес-проект.
— А теперь, твари, построились в затылок и подходим ко мне. Каждый получит по сиклю, чтобы вы не думали, что я тут шучу. У кого есть что мне сказать, моргните два раза, и мы встретимся с глазу на глаз. Если сведения будут ценными, я озолочу этого человека. И да, если я узнаю, что кто-то что-то знал, и не сказал мне, я повешу этого человека на собственных кишках. Да, Шума?
— Конечно, господин. Я давно хотел это сделать, но всё как-то повода не было.
— Так вот, твари, это тот самый человек, в чьи глаза вы будете смотреть, пока он будет вытаскивать кишки из вашего брюха, и я советую очень хорошо подумать, прежде чем взять мои деньги.
Через полчаса деньги были розданы, а пять человек моргнули два раза. Все они были в том кабаке, где наемники с гоготом рассказывали, как одноглазый Шамаш пытался поиметь бабу, а она обгадилась со страху. Видно, из-за того, что Шамаш урод редкостный, раз бабы при виде его срутся от страха.
Это была зацепка, и Макс сыпанул каждому по горсти сиклей из сумы, которая висела на боку. Но вот последний удивил.
— Господин, я не знаю, где ваша жена, но я точно знаю того, кто знает. Он занимается похищениями, тут таких больше нет. Мы больше по разбойным делам. Я покажу.
Макс и этому насыпал пригоршню монет, но это уже было золото. Бродяга ушел на подгибающихся ногах, а за ним шел Сукайя, переодетый в редкостную рванину. Через две четверти часа к Максу приволокли упирающегося голодранца, а скупо улыбающийся Шума уже калил в огне медный прут.
— Господин, я ничего не знаю! Умоляю вас!
— Палец! — скомандовал Пророк, и мизинец на левой руке разбойника полетел на пол. Тот завыл.
— Ты занимаешься похищениями? — задал вопрос Макс.
— Нет, господин, я по кражам больше, — рыдал тот.
— Еще палец, — скомандовал Пророк доброго бога.
— Господин, пощадите, я ничего не знаю!
— А ты знаешь того, кто знает?
— Нет, господин! Пощадите!
— Ухо, — услышал он.
— Нет! Я скажу! Я знаю!
— Говори!
— Я отведу! Я знаю, где живет кривой Шамаш. Он там был.
Еще через полчаса одноглазый, трясясь всем телом, сидел перед Пророком.
— Шума, а ты чего тут делаешь?
— А что не так, господин? — спросил сбитый с толку тысячник.
— Иди, того, который без пальцев и уха, на кишках повесь. Так, чтобы всем хорошо видно было. Он же соврал, а я при всех обещание дал. Не могу же я собственное слово нарушить. Это будет недостойным поступком перед лицом светлого бога.
— Слушаюсь, господин.
Вопли, которые раздались через минуту за дверью, ясно показали кривому Шамашу, что с ним никто шутить не собирается. И он заговорил, захлебываясь от усердия. Уже через пять минут Макс знал все, кроме имен заказчиков. С теми общался только командир отряда. Но точно стало известно, где именно его жена.
— Шума, ты закончил? — крикнул Макс.
— Нет, господин, я еще работаю над этим, — раздался голос с улицы.
— Как закончишь, этого забери и рядом повесь, заслужил.
Одноглазый кинулся в ноги.
— Господин! Милосердный господин, пощадите! Вы же служите доброму богу, я знаю! Если вы меня убьете, это же будет злом! Ваш бог покарает вас! Пощадите, господин!
— А кто тебе сказал, мразь, что убить тебя будет злым поступком? Мой бог еще скажет мне спасибо, уж ты поверь, — сказал Макс ледяным тоном. — Увести его.
В хижине остался один Сукайя.
— Я так рад, господин!
— Чему ты рад? — изумился Макс.
— Госпожа не забыла мою науку, — ответил растроганный Сукайя.
— Так это ты ее научил в штаны наделать, чтобы не изнасиловали? — спросил пораженный Макс.
— Я! — гордо ответил бывший убийца. — И горжусь этим. Это было высокое искусство! Вы обратили внимание, что наемники сочли ее уродиной? Мы очень долго учились делать так, чтобы распух нос и косили глаза. Поверьте, Великий, это очень непросто, а госпожа смогла. Я так счастлив!
— Тьфу ты, мерзость какая! — в сердцах сказал Пророк. — Да как тебе такое в голову пришло?
— Я свою работу выполнял, Великий, и я выполнил ее хорошо. Вашу жену должны были изнасиловать полтора десятка наемников, но не смогли. Какая вам разница, почему? — обиженно спросил Сукайя.
— Да никакой, ты прав, прости. Просто как-то неожиданно это…. Ладно, делаем так. Я с тысячей ухожу в Сузиану. Ты остаешься тут. Вот тебе на расходы. — Макс кинул тяжелый кошель.
— Что я должен сделать?
— Найти всех, про кого сказал этот кусок ослиного дерьма и допросить. Потом они должны умереть напоказ, так, чтобы все узнали, за что они умирают. Ну и сам понимаешь, они должны закончить жизнь в муках, чтобы иметь возможность обдумать свои грехи. А если спасешь Ясмин, то талант золота твой. Купишь имение, станешь богатым человеком. Могу даже со службы отпустить, если захочешь. Живи и радуйся. И да, заказчик мне нужен живым.
— Великий, за эту работу я денег не возьму. И со службы не уйду, не гоните меня.
— Добро, я тебя услышал, — сказал Пророк.
И тысяча всадников помчала на восток, всего на пару часов обгоняя ассирийское войско, которое пыталось их отрезать от родных земель. К дверям двух домов в квартале Лаббаната были прибиты два выпотрошенных трупа с перекошенными лицами, а на шее у них висела гирлянда из собственных кишок. Ведь верность данному слову — одна из главных добродетелей в глазах доброго бога Ахурамазды.
Глава 12,
где Ясмин применяет то, чему ее учили
Арамейский городок в Сирийской пустыне. В настоящее время Эр-Рутба, Ирак
Долина реки Хауран, что протекала ровно посередине между Вавилоном и Дамаском, была последним местом, где можно было запастись водой. Рекой это можно было назвать только в шутку, но