Читать интересную книгу Семь портретов - Александра Флид

Конечно, она не стала его слушать – он слышал, что Рита идет позади него, ее торопливые и на удивление легкие шаги, а также едва заметный шорох наскоро запахнутого капота говорили лучше всяких слов.

Во дворе действительно находился кто-то чужой. Было сложно разобрать, что происходило, но голос Робби послужил разъяснением и предупреждением одновременно.

– Берегитесь, их двое!

Фонарь оказался на полу, и Артур бросился во двор, стараясь на ходу разобраться, где находится Роберт, а где незнакомцы.

Кто-то невысокий, но крепкий попался под руку – это был явно один из воришек, и Артур крепко схватил человека, стараясь толкнуть его на землю. Нарушитель спокойствия оказался тяжелым и довольно сильным, так что борьба затянулась. Он чувствовал болезненные удары по ребрам, но не отпускал своего противника, крепко держа одной рукой, и выжидая удобный момент для маневра. Выгадав долю секунды, когда незнакомец заносил кулак для очередного удара, Артур поймал его за запястье и быстро повернул руку, разворачивая противника спиной к себе и отталкивая вперед. Сбив воришку с ног, ему пришлось налечь на него всем весом, ощущая, как напрягаются суставы и дрожит от боли тело человека, которому только что выбили плечо. Дикий, душераздирающий крик разрезал тишину, и Артур отпустил его.

– Где второй? – слишком уж громко спросил он, поворачиваясь к дому и точно зная, что Рита находится где-то там.

– Кажется, убежал, – ответил Робби, который подошел к нему в этот момент.

– Значит, ему повезло больше, – оттряхивая липкую грязь с испачканной рубашки, заключил Артур. – Потому что ты, – он повернулся к лежавшему на земле и до сих пор стонавшему человеку – будешь отвечать за двоих.

– Что же нам делать? – спросил Робби.

– Связать его и дождаться утра, а потом видно будет.

– Мы живем в такой глуши, вряд ли полиция приедет утром. И до этих пор мерзавец будет лежать здесь?

– Этот мерзавец должен быть предан суду, так что полежит, ничего.

Только сейчас он понял, что Рита стоит рядом с ним, и более того – держит его за руку. Ее темные волосы были распущены и рассыпались по плечам тяжелыми прядями. Она казалась моложе, красивее и, как ни странно, ближе.

– Мы должны отпустить его, – вдруг сказала она. – Это ребенок.

– Ребенок? – Артур повернулся к лежавшему и попытался разглядеть его. – Кажется, это вполне взрослый человек.

Рита хотела подойти ближе, чтобы посветить фонарем ему в лицо, но Артур взял ее за плечи, останавливая и преграждая ей путь.

– Не подходите к нему.

– Я покажу вам, что это всего лишь мальчик. Скорее всего, он забрался сюда по глупости, не хочу, чтобы он в тюрьме сидел из-за этого.

Он забрал из ее рук фонарь и отпустил ее.

– Посмотри на него, Артур.

Это и вправду был всего лишь мальчик – лет шестнадцати, как и Робби, но значительно ниже и шире в плечах. Грязная одежда, которая стала совершенно непригодной из-за того что он лежал на сырой земле, испачканное перепуганное и облитое слезами лицо – несмотря на внушительное тело, вид у ребенка был жалкий.

Артур присел на корточки, поставив фонарь рядом.

– Кто ты?

Молчание. Мальчик лишь громко сопел, видимо, пытаясь не закричать.

– Откуда ты?

Ни слова в ответ. Мальчик перевел взгляд, поднимая голову, но Артур сразу же пресек его действия:

– Не пытайся ее разжалобить, ясно? Даже смотреть на нее не смей, не то я выбью тебе и другое плечо, вот увидишь.

Это было удивительно, но паренек послушно опустил голову.

– Хорошо, значит, ты понимаешь меня. Если скажешь, кто ты и зачем пришел, то я вправлю тебе плечо и отпущу.

– А если не скажу? – хрипло спросил парень.

– Полиция, суд и тюрьма.

– Я Филипп. Я думал, здесь никто не живет.

– Вранье.

– Это правда!

– Это вы ходили здесь под окнами в прошлом месяце? Кто додумался разбить лампу?

– Не я.

– И как зовут того, кто «не ты»?

Опять тишина.

Артур вздохнул:

– Эта женщина не одинока, так что не смейте даже думать о том, чтобы пробраться сюда еще раз. Если нанесете ей и этому юноше хоть какой-то вред, я вас найду, и тогда никого не будет рядом, чтобы пожалеть вас, ясно?

Ну, конечно, парня звали не Филипп, и Артур прекрасно это понимал. Ни одному произнесенному им слову верить было нельзя, но зато сам Артур старался говорить максимально доходчиво, чтобы этот незадачливый воришка осознал, что ему говорят правду. Гораздо важнее было то, насколько убедительными были его слова, поскольку именно от этого зависело дальнейшее поведение «пострадавшего».

За его спиной хлопнула дверь: Рита зашла в дом, оставив их наедине. Ей было слишком неприятно смотреть на то, как он говорит со страдающим от боли парнем, но Артур понимал, что сейчас нельзя проявлять слабость и жалость, иначе набег повторится, и тогда все может закончиться по-другому. Этого допускать было нельзя.

Когда плечо было вправлено, – еще один нечеловеческий крик – он, как и обещал, отпустил «Филиппа».

– Ты забрался сюда через забор? Так и уходи, понял? Парадные двери никто для тебя открывать не станет.

Кроме того, выйти в переулок можно было, только если пройти через дом – дороги в обход просто не существовало. Поэтому пришлось подвести мальчика к забору и даже подтолкнуть снизу, помогая перебраться на другую сторону.

Робби все это время стоял рядом с ним, наблюдая за всем, что он делает, но почему-то сейчас Артур не чувствовал неловкости. Если бы рядом находилась Рита, то он, наверняка, ощущал бы себя неудобно.

– Мамин рододендрон разбили, – задумчиво сказал Робби, поднимая фонарь, чтобы осветить побольше места.

Он прошел к ветхой беседке, и Артур двинулся следом за ним. Большой глиняный горшок и впрямь лежал на земле, очевидно, сброшенный в результате борьбы.

– Это твой постарался? – спросил он, глядя на присыпанные землей осколки.

– Да, я его упустил, – вздохнул Роберт. – У меня не так много сил, я редко дерусь.

Артур кивнул. Робби явно был не из тех школьников, что лезут в драку – он был спокоен, расчетлив и уверен в себе. Ему наверняка не требовалось ставить кому-то фонари под глазами для собственного самоутверждения. Артур не общался с такими людьми – в его классе были лишь дикие и абсолютно невоспитанные парни, с которыми время от времени приходилось вступать в немой диалог, состоявший из ударов и пинков. Те времена остались позади, но, как оказалось, хватку он не потерял.

– Это не имеет значения, – попытался он утешить Робби. – Все равно твоя мама сказала бы отпустить их.

– Нет, нужно было хорошенько припугнуть их, чтобы потом неповадно было. Хотя, твои усилия, наверняка не пройдут даром. Спасибо тебе, не представляю, как бы я справился в одиночку. Скорее всего, не справился бы вовсе.

Артур промолчал, поскольку не мог выбрать правильных слов.

– Мама расстроится, она столько лет растила этот проклятый рододендрон, – между тем продолжил Робби.

– Она так сильно любит цветы?

– Да, это помогает ей отвлекаться. Она всегда любила их, сколько себя помню, и сейчас ничего не изменилось. Как бы много не было у нее работы, она каждый день приходит сюда и осматривает их. Кажется, ей нравится находиться среди этих горшков.

– Ей нравится находиться среди живых цветов, – поправил его Артур. – Горшки не при чем.

– Да знаю я, – беззлобно огрызнулся Робби. – Нужно пройти в дом, она наверняка беспокоится.

Рита действительно ждала их в гостиной – она уже зажгла лампу и приготовила чашу с чистой водой и белыми полотенцами.

– Роберт, ты первый.

Парень без слов подошел к ней, и Рита усадила его перед собой, осматривая его лицо, на котором красовалось несколько ссадин. Затем она вынула из воды полотенце, слегка скрутила его, отжав лишнюю воду, и осторожно протерла лицо своего сына. Артур наблюдал за ней, не замечая, что почти перестал дышать. В ее взгляде было столько теплоты и нежности, что у него помимо желания защемило сердце. Разве можно смотреть на человека с такой любовью? Рита медленно смыла с лица своего сына грязь и следы побоев, а затем взяла в руки флакончик с темной жидкостью.

– Будет немного щипать, – предупредила она, прежде чем приложить небольшой тампон к самой яркой ссадине на его щеке. Когда со всеми царапинами было покончено, она легко коснулась его плеча и улыбнулась: – Теперь можешь идти спать.

Необычным было и то, что такой самостоятельный Роберт позволил ей проделать все это в присутствии постороннего человека. В шестнадцать Артур сам прекрасно справлялся и с более серьезными ранами, так что теперь чувствовал себя даже немного неловко. Однако в чаше оставалось еще одно полотенце, и он знал, для кого оно предназначено.