Одна умная и талантливая женщина, живущая около Риттенхаус-сквер, заметила: «Я вот уже пятнадцать лет прихожу туда почти каждый день, но на днях я попыталась по памяти нарисовать план парка — и не смогла. Оказалось слишком сложно для меня». Такое же явление характерно для Вашингтон-сквер в Нью-Йорке. В ходе борьбы местных жителей против автомагистрали активисты нередко пытались во время митингов набросать примерный план парка для иллюстрации того или иного довода. Весьма и весьма трудно.
Но ни тот, ни другой парк на самом деле не имеет очень уж хитроумного плана. Сложность, имеющая значение, — это главным образом сложность зрительная: перемены в уровне почвы, группировка деревьев, открытые взгляду «коридоры», ведущие к тем или иным ключевым точкам. Словом, тонкие проявления разнообразия. Эти проявления физического разнообразия затем усиливаются благодаря разнообразию использования, которое на них накладывается. Успешный парк всегда выглядит намного более сложным, когда им пользуются, чем когда он пуст.
Даже очень маленькие площади-парки из числа успешных зачастую вносят в декорации, которые они создают для посетителей, что-то необычное. Рокфеллер-центр извлекает эффект из четырёх изменений уровня. План Юнион-сквер в деловом центре Сан-Франциско выглядит на бумаге или с высоты убийственно скучным; но на уровне земли площадь чем-то напоминает тающие часы у Сальвадора Дали — настолько она переменчива и разнообразна. (В точности то же самое, но в более крупном масштабе, конечно, происходит с прямой, равномерной решёткой сан-францисских улиц, когда они взбираются на холмы и сбегают с них.) Бумажные планы площадей и парков вообще обманчивы: иногда они вроде бы полны нюансов, но эти нюансы мало что значат, потому что все они ниже уровня обзора или почти не воспринимаются из-за монотонного повторения.
Вероятно, самый существенный элемент парковой сложности — центричность. В хорошем маленьком парке, как правило, есть место, которое все согласны считать его центром. По меньшей мере — главный перекрёсток и место, где хочется помедлить, кульминационный пункт. Некоторые маленькие парки или площади-парки практически сводятся к своему центру, и источниками сложности для них становятся небольшие нюансы на периферии.
Люди изо всех сил стараются создавать в парках центры и кульминационные пункты, даже вопреки обстоятельствам. Иногда это невозможно. Длинные ленточные парки, каковыми являются катастрофически неудачный нью-йоркский парк Сары Делано Рузвельт и многие парки по берегам рек, часто кажутся раскатанными рулонами, вышедшими из штамповочной машины. В парке Сары Делано Рузвельт стоят в ряд через равные промежутки четыре одинаковых кирпичных здания казарменного типа, предназначенные для «отдыха». Что могут извлечь из этого посетители? Идёшь — и кажется, будто топчешься на месте. Настоящее ступальное колесо для заключённых. Такой же дефект очень часто присущ жилым и нежилым массивам — он там почти неизбежен, потому что большей частью они строятся по штампованным проектам для штампованных функций.
Люди могут проявлять выдумку в использовании парковых центров. Резервуар фонтана на Вашингтон-сквер в Нью-Йорке используется широко и изобретательно. Когда-то, в незапамятные времена, посреди резервуара находилась декоративная железная центральная часть, из которой бил фонтан. Что сохранилось — это утопленный в землю бетонный круглый резервуар, большую часть года сухой; внутренний край его образуют четыре ступеньки, поднимающиеся к каменному парапету, который окружает выемку внешним кольцом, на несколько футов возвышающимся над уровнем земли. По существу это круглая арена, амфитеатр, и именно так фонтан и используется, причём в отношении того, кто артисты, а кто зрители, царит полная путаница. Каждый в своей пропорции является и тем и другим. Тут и гитаристы, и певцы, и ватаги непоседливых детей, и танцоры-импровизаторы, и любители солнечных ванн, и увлечённые собеседники, и желающие покрасоваться, и фотографы, и туристы; и посреди всего этого, что поразительно, — некоторое количество людей, погруженных в чтение, причём выбравших фонтан не по недостатку места: ведь тихие скамейки в восточной части парка полупусты.
Городская администрация регулярно выдумывает схемы «усовершенствования», согласно которым центр Вашингтон-сквер должен быть засеян травой, засажен цветами и окружён заборчиком. Это называется: «восстановить парковое землепользование».
В некоторых местах трава и цветы, конечно, имеют полное право на существование. Но самый лучший центр местного парка — подобие сценической площадки для посетителей.
Солнце (летом, разумеется, перемежающееся с тенью) составляет часть парковой обстановки. Высокое здание, преграждающее путь лучам с южной стороны парка, может убить немалую его часть. Площади Риттенхаус-сквер, при всех её достоинствах, в этом отношении не повезло. Например, в погожий октябрьский день ближе к вечеру почти треть этого парка совершенно пуста: гигантская тень нового многоквартирного здания гонит от себя все живое.
Хотя здания не должны лишать парк солнца, наличие их по его периметру — важный элемент дизайна. Они придают парку замкнутость. Благодаря им парковое пространство обретает очертания, становится важной частью городского антуража, неким событием, а не случайно незастроенным никчёмным участком. Людей не только не привлекают неопределённые участки земли, оставленные около зданий, — они их сторонятся. Они даже переходят улицу, когда видят их перед собой, — это можно наблюдать, например, там, где жилой массив встречается с оживлённой улицей. Ричард Нельсон, чикагский аналитик недвижимости, который пытается в поведении жителей больших городов найти ключ к экономическим и ценовым закономерностям, пишет: «Тёплым сентябрьским днём на площади Меллон-сквер в центре Питтсбурга было слишком много людей, чтобы их можно было подсчитать. Но в тот же день на протяжении двух часов парк Гейтуэй-Сентер, тоже находящийся в центре города, использовали только три человека: старушка с вязаньем, праздношатающийся и некий мужчина, который спал, прикрыв лицо газетой».
Гейтуэй-Сентер — это офисно-гостиничный комплекс в духе Лучезарного города, где на пустом пространстве там и сям расставлены здания. По разнообразию он, конечно, уступает окрестностям Меллон-сквер, но одним этим не объяснишь наличие в нем только четырёх пользователей (включая самого Нельсона) в такой прекрасный день. Дело просто-напросто в том, что посетителям городских парков не важно, в каком окружении находятся здания; им важно, в каком окружении находятся они сами. Для них парк — это передний план, здания — задний, а не наоборот.
Крупные города полны неспециализированных парков, которые вряд ли смогут успешно функционировать, даже если их окрестности будут наполнены жизнью. Из-за своего расположения, размера или очертаний эти парки органически не способны хорошо исполнять описанную выше роль общественных скверов. Непригодны они и для роли крупных парков в большом городе — мешает недостаток площади или внутреннего разнообразия. Как с ними быть?
Некоторые из них, если достаточно малы, хорошо справляются с другим делом: просто радуют глаз. Этим славится Сан-Франциско. Крохотный пустой треугольный участок на пересечении улиц, который в большинстве других городов просто был бы заасфальтирован или снабжён живой изгородью, несколькими скамейками и превращён в пыльное ничто, в Сан-Франциско представляет собой обнесённый забором миниатюрный мир — глубокий, прохладный мир влаги и экзотических деревьев, населённый птицами. Сами вы войти в него не можете, но это и не нужно, потому что в него входят ваши глаза и ведут вас в этот мир дальше, чем могли бы вести ноги. Сан-Франциско рождает ощущение обилия зелени, дающей отдых от городской каменности. При этом Сан-Франциско — густонаселённый город, и места на создание этого ощущения расходуется немного. Впечатление возникает главным образом благодаря маленьким, интенсивно возделанным клочкам земли усиливается из-за того, что сан-францисская зелень во многом носит «вертикальный» характер: ящики за окнами, деревья, ползучие растеши густая поросль на небольших участках «бесполезных» склонов.
Красота помогает преодолеть непростую ситуацию нью-йоркскому Грамерси-парку. Это обнесённый оградой частный сквер в общественном месте (в имущественном плане — придаток к близлежащим жилым домам). В него нельзя войти без ключа. В нем великолепные деревья, он поддерживается в отличном состоянии и рождает ощущение роскоши. Радуя взоры проходящих мимо людей, он подтверждает тем самым в их глазах своё право на существование.
Но парки, чья главная цель — радовать взоры, по определению должны находиться в местах, доступных взорам; и, опять-таки по определению, им лучше всего быть маленькими, поскольку они, чтобы хорошо делать своё дело, должны делать его красиво и интенсивно, а не поверхностно.