Подхватила и прижала к груди медвежонка, погладила его по голове, словно то было живое существо.
В сказке всё будет хорошо.
А в жизни?
Через распахнутое окно на кровать падали тревожные, багровые, как подсыхающая кровь, отсветы закатного солнца. Дайана оставила игрушку, встала, и, подойдя к стеклу, сжала в кулаке краешек двухцветной занавески.
Там, за окном, ко сну готовилась Альбия. Неизвестная страна в пока неизведанном мире. Этажом ниже на цветастом диване уже дремал вампир-проводник.
Ей придётся жить здесь. Ей придётся стать здесь своей.
– Что же будет дальше… – вздохнув, тихонько спросила Дайана в пустоту комнаты и оглянулась.
Свет дошёл до плюшевого медвежонка. Блеснул на глазе-пуговице, и Нэдди словно подмигнул. Дайана моргнула от неожиданности.
А потом – подмигнула в ответ, улыбнулась… И задёрнула занавески на ночь.
Глава 17. Жизнь в Доме Дрейков
Дайана исследовала дом: шаг за шагом, этаж за этажом, за первым пыльным пологом – второй и третий… В этом ей была предоставлена свобода, и она вовсе не собиралась от неё отказываться.
Барханы пыли скрывали в себе удивительные вещицы: серебряную пепельницу в форме слепка следа от оленьего копыта; длинный, как кинжал, рог, что, несомненно, принадлежал мифическому единорогу, – отыскав его, Дайана с трепетом подержала находку в руках… Чернильницу на львиных лапах и самого льва – костяную на вид фигурку, с ладонь величиной…
Дайана чихала, утирала нос рукавом, но продолжала осматриваться и продвигаться по серому, давно забывшему людей, царству. Ей это нравилось. Ведь стоило провести пальцем, откинуть краешек пахнущего старостью полотна – и дом, брошенный и омертвелый на первый взгляд, с гордостью показывал ей остатки былого величия.
Но пыль, что взвивалась до потолка при всяком её движении, настырно оседала обратно. И в конце концов Дайана разодрала один из пологов на тряпки, отыскала ведро и, завязав потуже волосы, энергично взялась за уборку.
Не стоило и говорить, что в начале она не особо в этом преуспела: как-никак, наведением чистоты в её комнате всегда занималась Хэтти… Но Дайана упрямо отвоёвывала у гнусной пыли клочок за клочком, сдувала с лица прядь, что непокорно выбивалась из хвоста, и, очищая дом, одновременно зарабатывала себе первые трудовые мозоли.
Она чистила и скоблила, бегала по лестнице за водой, чувствуя неясную радость от действия… А потом – долго сидела в обновлённых комнатах и с огромным удовлетворением разглядывала результат своей работы.
Нередко поблизости вырастал вампир. Смотрел на её потуги, бывало – качал головой, но зачастую просто отмалчивался и исчезал так же быстро, как появлялся. То ли не одобрял эту затею, но не хотел препятствовать, то ли ещё что – Дайана не знала и уверяла себя, что ей, в сущности, всё равно…
Однажды она обнаружила кресло-качалку, что было обтянуто светло-голубым ситцем. И теперь, вечерами сидя в нём в своей комнате, запоем читала книги, журналы и газеты – всё то, что ей удалось купить и раздобыть. Часть из этого предоставил вампир: с видом закоренелого жадины, охая и вздыхая, он самолично открыл створки шкафов и явно нехотя предоставил ей доступ к грандиозной библиотеке.
Дайана впитывала этот мир. Удивлённо ахала и порой смеялась, восклицала и запоминала, а ночью, уже в постели, шёпотом повторяла услышанное и прочитанное. Утром она щекотала животик Нэдди, улыбалась солнцу, нарисованному над ней, – и начинала новые дела.
…Надо признаться, что вампир-проводник частенько портил ей настроение. Он совсем, ни капельки не хотел подчиняться; советы его казались нравоучениями, а извечно высокомерный взгляд мог привести в бешенство любого. Кроме того, к её стыду, он всё-таки внушал беспокойство, и, когда в его улыбке посверкивали заметные клыки, в желудке Дайаны каждый раз холодело. Но она лишь крепче сжимала зубы, слушала и внимала. Ведь всё это было важно не ему – ей.
«Я всё стерплю. И обязательно выживу», – так думала Дайана, торопливо шагая подле язвительного Проводника, разглядывая Альбию, рассматривая Линдо…
Шли дни.
***
Дни шли. Погода оставалась на удивление тёплой – и не скажешь, что середина октября. На календаре чернели старательно отмечаемые крестики, Остралия медленно приближалась…
…А Дом Дрейков – оживал.
Дориан старался не ходить по нему лишний раз: дожидался девчонку внизу, вёл её на обязательный променад, а после – сразу шёл в малую гостиную, которую сделал своей комнатой. Сидя там, он рассеянно тренькал на гитаре, вертел в руках статуэтку хвостатого кенгуру. Рассматривал и так выученную на зубок карту Счастливого Континента и усердно представлял себя гуляющим среди безлюдного остралийского буша.
«Никаких забот, никаких людей, никаких воспоминаний…»
И только неугомонная девчонка, решившая навести порядок в чужом доме, всё не давала ему покоя.
Она была удивительной: надменной и грубоватой, обидчивой и упрямой, несносной, дикой, недоверчивой… То мгновенно уходящей в себя, то смелой до безрассудства, то паникующей от безобидных вещей…
В основном, девчонка храбрилась. Дерзко отвечала на вопросы, глядела на него с вызовом и всё же – с затаённой опаской. Ему это нравилось. И особенно забавляло, когда она вытягивалась во весь рост, выпячивала подбородок и, воздев руку в повелительном жесте, пыталась отдать ему очередное приказание. Получая отказ, девчонка в расстройстве топала ногой, краснела… И, развернувшись на каблуках, вихрем вылетала из его комнаты.
Дориан проводил для неё экскурсии. Небрежно давал советы, отвечал на бесконечные вопросы… И удивлённо подмечал, что впервые за много лет общается по-настоящему. Хотя это общение нельзя было назвать мирным: девчонка уже поднаторела в колкостях и теперь не упускала случая ввернуть едкое словцо, да и он был отнюдь не ангелом – но эти словесные баталии странно бодрили.
…И всё-таки временами в девчонке проскальзывала какая-то сверхъестественная жёсткость. В светлых глазах чудилась сталь, и тогда Дориан вспоминал Аббата, Силу и то, что она вовсе не турист, а гостья из иного мира.
Конечно, они ссорились. Но до крупных скандалов не доходило…
Впрочем, один раз девчонка вспылила так, что обругала его, хлопнула дверью и сбежала. Дориан обнаружил её за три квартала от дома. Укрывшись за кустом бузины, он смотрел, как девчонка сидит на остатке разрушенной кирпичной кладки и ковыряет землю носком ботинка. Вид у неё был донельзя унылый. Похоже, девчонка крепко пожалела о вспышке и думала, что ей теперь делать. Ухмыляясь, точно зловредный гоблин, Дориан отступил от куста и перед тем, как возвратиться в Дом Дрейков, быстренько заглянул в магазин.
Когда девчонка вернулась, он уже стоял на пороге и, прислонившись к дверному косяку, небрежно покачивал в одной руке её рюкзачок.
– Что-то