Она рада, что он не проявил дерзость и не полез целоваться при первой же встрече.
– Джек, – она садится, все еще улыбаясь. – Как я рада видеть вас снова.
– Вы ведь понятия не имели, кто я такой, правда? – он улыбается и качает головой, и на секунду она смущается.
Хочет возразить, но потом начинает смеяться.
– Вы правы. Ни малейшего понятия.
– Я знал, что вы пьяны. Я все время повторял, что вы даже и не вспомните меня, когда я вам опять позвоню, но вы клялись, что трезвы как стеклышко, и такого красавца, как я, забыть невозможно.
– Я всегда клянусь, что трезва как стеклышко, когда напиваюсь в хлам. Но должна признать, я в шоке, что такой красавец, как вы, стерся из моей памяти. В вас на самом деле 195 см роста?
– Сидя на стуле, я кажусь вам коротышкой?
– Не коротышкой, но и не слишком высоким.
Джек отодвигает стул и медленно поднимается во весь рост. На него таращится весь ресторан. Джулия окидывает его с головы до ног одобряющим взглядом, и он с улыбкой садится на место.
– Я так понимаю, я заслужил ваше одобрение?
– О да. Должна признать, занятия спортом идут вам на пользу.
– Значит, вы все-таки кое-что помните из нашего разговора тем вечером?
– М-м, нет. Случайно угадала. Кубики на животе подсказали мне, что вы всерьез воспринимаете занятия в тренажерном зале.
– Если это комплимент, благодарю. И раз уж мы стали обмениваться комплиментами…
– Разве?
Джулия изо всех сил пытается прекратить улыбаться, но у нее не получается. К тому же краем глаза она только что увидела Беллу, которая обошла весь ресторан, чтобы как следует разглядеть Джека, и теперь, тайком от него, хватается за сердце и делает вид, что падает в обморок, на потеху близлежащим столикам.
– Да. Тогда в свою очередь скажу, что вы прекрасны.
Джулия вспыхивает.
– Спасибо. Не то, что в ту ночь в баре, да?
– Не напрашивайтесь на комплименты, у вас ни чего не выйдет, – произносит он, подняв бровь. – Ладно, ладно. В ту ночь вы были обворожительны, забавны и искрились весельем. Но сегодня вы элегантны и прекрасны, как никогда.
Джулия нахмуривает брови и похлопывает его по лбу, перегнувшись через стол.
– Если это не слишком личный вопрос, какого черта вы делаете? – спрашивает он с улыбкой.
– Проверяю, настоящий ли вы.
– Единственная деревянная часть моего тела – карандаш в ежедневнике.
– Спорим, вы всем девушкам это говорите.
Через тридцать четыре минуты Джулия отрывает взгляд от глаз Джека и видит Беллу, которая отчаянно жестикулирует.
– О, черт, – бормочет она.
– Что, анекдот несмешной? – произносит Джек ироничным тоном.
– Извините. Мне нужно отойти на минуточку.
– Только возвращайтесь.
– Я только на минутку, в комнату отдыха.
– Куда?
– В дамскую комнату. Туалет. Комната для девочек. Не знаю, как вы там ее называете.
– Это называется «попудрить носик», – произносит он и встает. – Счастливо попудрить носик.
– Он прелесть, – взрывается Белла, как только Джулия входит в туалет. – Я жду тебя уже целую вечность. Как дела?
Джулия все еще улыбается. Смотрит в зеркало и с приятным удивлением замечает, что вся светится от радости, впервые за многие годы.
– Он обаятельный, – говорит она с улыбкой, повернувшись к Белле. – Умный, забавный, интересный и внимателен ко мне.
– Что еще нужно девушке?
– Знаю, – вздыхает Джулия, возвращаясь к реальности. – И как назло, у меня уже есть парень.
– Джулия, сейчас не время думать о Марке. Марк в прошлом, и кто знает… – голос Беллы становится мечтательным, – Джек может стать твоим будущим.
– О, не говори чушь, – фыркает Джулия, поворачиваясь к Белле с надеждой в глазах. – Ты так думаешь?
– Обожаю нью-йоркскую погоду, – произносит Джулия, плотно запахивая пальто.
Они с Джеком шагают по Третьей Авеню.
– Холодную и ветреную.
– В старом дождливом Лондоне совсем по-другому.
– Мне можете не рассказывать.
– Расскажите вы.
Джулия поворачивается к нему:
– О чем?
Он поводит плечами:
– О чем хотите. О, не знаю. Расскажите о том, как представляете свою жизнь через пять лет. О том, по чему не спешите возвращаться в Лондон. О том, стоит или нет вас поцеловать.
Джулия даже не замечает, как его лицо придвигается все ближе и ближе. Ей кажется, что она ослышалась, но, прежде чем у нее появляется возможность переспросить, потому что разумеется, если она правильно его расслышала, ей придется ответить «нет», ведь, в конце концов, у нее есть парень, – прежде чем она успевает произнести хоть слово, его губы касаются ее губ.
И когда, наконец, он выпускает ее из объятий, единственное, что она может сделать – довольно вздохнуть и улыбнуться.
10
– Может, перестанешь скулить хотя бы на секунду? – умоляет Белла и встает, чтобы принести еще кусочек туалетной бумаги из ванной. – Остановись на минуту, я пойду и проверю, нет ли у меня в шкафу власяницы.
– Но я чувствую себя такой виноватой, – Джулия опять заливается слезами. – Не могу поверить, что так поступила с Марком. Не могу поверить, что я ему изменила.
– Дорогая.
Белла садится рядом с Джулией, протягивает ей туалетную бумагу, и, когда та прекращает сморкаться, крепко сжимает ее руки своими.
– Во-первых, ты ему не изменяла. Ради бога, это был всего лишь поцелуй, у вас же не было страстного секса. Более того, мне кажется, сейчас самое время тебе понять, что вы с Марком… как бы это полегче выразиться… не созданы друг для друга.
Джулия поднимает глаза и шмыгает носом.
– Уже несколько лет вы оба совершенно несчастны, и на беременности ты помешалась, потому что ощущала себя настолько нереализованной, и тебе нужно было переключиться на что-то другое. Ты думала, что с рождением ребенка все наладится, но проблема в том, что вы с Марком абсолютно друг другу не подходите.
Джулия хватает ртом воздух.
– Не могу поверить, что ты только что это сказала.
– Понимаю, – похоже, Белла в шоке. – Я тоже не могу. Но Джулия, ты единственная, кто не замечал, насколько вы разные и какими несчастными вы стали.
– Но это же временный период.
– Временный период длиной в три года?
– Неужели это длится так долго?
Белла кивает.
– Может, мне не стоит этого говорить, но, с тех пор, как ты приехала в Нью-Йорк, ты опять превратилась в прежнюю Джулию. А мне так ее не хватало! Нам всем тебя не хватало. Ты всегда была душой вечеринок, всегда казалась счастливой, всегда улыбалась. Но с тех пор, как начала жить с Марком, стала такой мрачной. Марк – хороший человек. Правда, я так никогда не думаю. Но ты бродишь по этому нелепо огромному дому, и я знаю, что тебе не будет в нем уютно и у вас нет ничего общего. Я все время звоню тебе, и ты говоришь, что ты дома, и вы смотрите телевизор. Раньше тебя было невозможно застать дома по вечерам. Боже мой, Джулия, твоя квартира была для тебя всего лишь перевалочным пунктом с автоответчиком и спальным местом! Хотя в те деньки ты и ночевала-то дома редко.