Чердак озарило голубой вспышкой. Каховски почувствовала, как подломились ноги, а пол стремительно ринулся навстречу. Стационарный станнер… давно пора.
Все-таки кое-что она успела. Немного…
Подстегнутые боевым коктейлем нервы все еще служили ей. Ванда подтянула ствол фазера к голове, выдохнула, и надавила на спуск. Ничего. Только замерцал огонек ограничительных цепей. Ах да, она ведь тоже – человек… хотя бы с точки зрения оружия. Непослушными пальцами Ванда принялась отключать блок псевдоинтеллекта.
Ей удалось справиться в тот самый момент, когда лестница затрясалась от тяжести закованных в броню людей, а черепичную крышу пробила суставчатая лапа меклонца. Секунду Ванда задумчиво смотрела на нее, потом с сожалением перевела взгляд на фазер.
– Найди его, Кей, – прошептала она. – Кто бы он ни был…
На этот раз фазер согласился стрелять.
9.
Снег бил в лицо, шлюпка покрылась толстой ледяной коркой. Небо, затянутое круговоротом туч, едва пропускало тусклый солнечный свет. В фиолетовом мерцании климатизирующего поля Дач рукояткой пистолета скалывал лед, освобождая люк.
– Мы не взлетим, – сказал Томми. – Мы никогда не взлетим.
Кей рывком открыл люк. Проскользнул в пилотское кресло. Томми продолжал стоять по колено в снегу, зябко обняв себя за плечи.
– Быстрее, – сказал Кей, активируя пульт. Снежинки падали на оживающие экраны, таяли. Томми неуклюже сел рядом, стал возиться с замком люка.
В корме шлюпки неохотно загудел двигатель. К фиолетовому свету добавилось оранжевое плазменное пламя.
– Герметизация? – спросил Кей.
– Норма.
– Пристегнись.
– У тебя снова плохое настроение?
– Не только у меня.
Шлюпка качнулась, с хрустом выдираясь из ледяной корки. На пульте замерцал красный огонек.
– Правую опору потеряли, – вяло заметил Томми.
Двигатель набрал мощность, и шлюпка пошла вверх. Они вонзились в свинцовый водоворот туч. Высота три километра… если Ванда была права, их еще не видят.
– Включи приемник, – велел Кей. Томми послушно протянул руку к панели.
Рев толпы. Голос Грея:
– …не в первый раз пособники чужих и ненавистники жизни пытаются обезглавить Империю…
– Дальше, – сказал Дач. Тучи расступались, открывая фиолетовый купол.
– …наш корресподент, неподражаемый Олег Синицын, со своим прямым включением…
Взвизг помех.
– Только что пресс-офицер сделал заявление для граждан Империи. Да, ребятки, такого мы давно не слыхали. Теперь странное поведение Императора на приеме в президентском театре становится объяснимым…
– Дальше. Мы знаем все, что он скажет.
Снова хруст электричества. Переливчатые трели кодированного канала связи – полицейского, или военного. Помехи…
– Из-за дальних гор, из-за древних гор,
Да серебрянной плетью река рассекала степи скулу…
Белый дрог костер, вперив взгляд в костер,
Над обрывом стою… Боги, боги, как берег крут.
– Оставь, – неожиданно сказал Кей. – Это Микеле-Микеле, оставь… Не хочу слушать призывы к сдаче.
Они ворвались в небо. Фиолетовый купол компенсатора переливался внизу.
– Истребители на радаре, – сказал Томми. – Видишь?
– Главное, что они нас еще не видят.
Мертвой свастикой в небе орел повис,
Под крылом кричат ледяные ветра,
Я не вижу, но знаю, он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны:
Что приблизилось время огня в небесах,
Что приблизился час восхождения Черной Луны.
Небо темнело, проступали искры звезд. Одна из точек на радаре начала движение. Их заметили.
– Вот теперь мы поймем, нужны ли Императору живыми, – произнес Кей. – Соберись, я подключаю гравитационник.
– Мы все равно не успеем к кораблю!
– Корабль уже идет навстречу, я послал вызов. Но нам не обязательно опережать истребитель.
– Еще корабль… идет к планете… – глядя на экраны заметил Томми.
– Главное, что не к нам, – Дач похлопал Томми по плечу. – Спокойней. Все не так безнадежно, как тебе кажется. Поверь.
– Я когда-то был молод – также как ты,
Я ходил путем солнца – так же как ты,
Я был светом и сутью – так же как ты,
Я был частью потока – так же как ты.
Но с тех пор как она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны,
И все чаще мне снились обрыв и костер.
И мой танец в сиянии Черной Луны.
Им уже не нужен был радар, чтобы увидеть «Синюю птицу». Двадцатиметровая призма космоистребителя приблизилась на расстояние взгляда. Он летел совсем рядом, в полусотне метров – одна из лучших боевых машин Империи, и Томми ощутил пронзительное чувство незащищенности. Теперь он понял, что чувствовали алкарисы, когда они выдернули их из гиперпространства. Томми посмотрел на Кея – но тот казался абсолютно спокойным.
– Они сейчас ударят…
Дач покачал головой:
– Нашу рухлядь нельзя просто повредить. Она рассыпется от самого слабого удара. А у пилота, явно, приказ брать нас живыми. Он дождется, пока мы пристыкуемся к кораблю – и разрушит ему агрегатные отсеки. Потом подойдет бот с групой захвата.
Кей немного помолчал, и добавил:
– Так они это себе представляют.
– Бог мой, это не робот, кто вправе роптать,
Слабой горсти ли праха рядиться с тобой…
Я хочу просто страшно, неслышно сказать:
Ты не дал, я не принял дороги иной,
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Оттого я пришел сюда петь и плясать –
В восходящих потоках сияния Черной Луны.
Кей начал подпевать, совсем тихонько, вновь имитируя голос певца с той тщательностью, что могли дать только его способности супера:
– Я открыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича
Обнаженного сердца стучащийся ком
Ледянящим невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Мне осталось одно – это петь и плясать,
В затопившем Вселенную пламени Черной Луны…
Корабль действительно шел им навстречу. Но истребитель продолжал держаться рядом, неуязвимый, укрытый силовыми щитами.
– Восхождение Черной Луны, – тихо сказал Кей. – Пора бы…
И Томми понял – за мгновение до того, как боевая надстройка их корабля раскрылась, и коллапсарный генератор сработал.
Дач, видимо, ждал этого момента. Шлюпка рванулась в сторону с такой резвостью, словно ее нехитрая электроника понимала опасность происходящего. «Синяя Птица» еще долю мгновения сохраняла прежнюю форму – потом сжалась, как проколотый воздушный шарик. Короткая вспышка вторичного излучения – и все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});