пальцем.
— Ты можешь сказать мне, — мягко говорит он.
— Я… — я закрываю рот, а взгляд скользит к двери, где Дима смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Человек в костюме медленно поворачивается, проследив за моим взглядом. Я вижу, как его челюсти сжимаются, когда он поднимается на ноги и бросается к Диме. С рычанием он хватает ее и толкает к стене, заставляя кричать.
— Это была ты?! — Он яростно шипит.
— Pozhaluystya! — Она всхлипывает. Пожалуйста.
Мужчина рычит. Его взгляд падает на следы ожогов на ее руках, потом на губы и пожелтевшие зубы. Он с отвращением качает головой.
— Ты больше не играешь в приемную матерью или в кого то еще. С этим покончено. Если я узнаю, что ты воспитала еще одного ребенка, я вернусь и убью тебя голыми руками.
Лицо Димы превращается в пепел.
— Vy ponimayete? — Вы понимаете?
Она кивает.
— Громче, — рычит он.
— Dа! — кричит она. — Da!
Человек в костюме поворачивается ко мне. Но человек на полу внезапно вскакивает на ноги. Он достает из кармана нож. Рыча он бросается на более крупного мужчину. Даже не моргнув и не отведя от меня взгляда, человек в костюме вдруг вытаскивает из кармана пиджака пистолет, поднимает его в сторону и нажимает на спусковой крючок.
Грязный человек с ножом мгновенно падает, из дыры в груди клубится дым. Я смотрю, мое сердце колотится, а во рту пересохло. Медленно моргнув я возвращаю глаза назад, чтобы увидеть человека в костюме, стоящего прямо передо мной. Он медленно убирает пистолет и снова опускается на колени.
— Нина, меня зовут Виктор Комаров, и я твоя половинка.
Я смотрю. Мое сердце стучит в ушах. Я знаю, что он чужой. Но я все равно почему-то знаю, что он говорит правду. Я не знаю как, но я просто знаю.
— Хочешь пойти со мной?
У меня дрожат руки.
— Куда? — выдыхаю я.
— Прочь отсюда, навсегда… В Америку… В новую жизнь.
Мне даже не нужна секунда, чтобы ответить.
— Да, — шепчу я.
— Хорошо.
Он берет меня за руку. Я ничего не беру с собой. Я даже не бросаю последний взгляд на Диму или на ад, который был моим миром всю мою жизнь. Он выводит меня за дверь и ведет в совершенно новую жизнь. И я ни разу не оглянулася назад.
Настоящее время:
Глаза Костика трепещут, и мое сердце замирает.
— Слава Богу, — тихо выдыхаю я, ни к кому не обращаясь. Он моргает, и его глаза снова трепещут. Затем они наконец открываются. Он вздрагивает, а затем хмурится, осматриваясь вокруг… на полу, с подушкой под головой.
— Нина…
— Как ты себя чувствуешь?
Он хмурится.
— Живой. Он озадаченно оглядывается.
— Я все еще была без сознания, но ты, должно быть, упал от потери крови. Я не могла сдвинуть тебя с места, потому что ты огромный. Поэтому я сделала все, что могла, здесь, на полу.
Он начинает садиться. Я вздрагиваю и пытаюсь остановить его, но он качает головой.
— Со мной все в порядке. — Он садится и откидывает голову на край кровати. Затем он осторожно опуская глаза, скользит взглядом по обнаженной груди и бинтам, которыми я его залатал. Он смотрит на повязку на запястье, из которой торчит игла катетера.
— Я, э-э… — Я хмурюсь. — Ты потерял много крови. Поэтому я сделала предположение о вашей группе крови, основываясь на этой татуировке… — Я указываю на маленькую черную букву “О” возле его предплечья, окруженную кучей других татуировок. — O отрицательный?
Костя кивает.
— У меня тоже.
Он хмурится, но губы улыбаются.
— Ты дала мне кровь?
Я молча киваю.
— Некоторое время назад я посещала несколько курсов “Скорой помощи " и оказания первой помощи. Вообще-то, мы можем это убрать.
Костя молча смотрит на меня, пока я вытаскиваю катетер из его руки и перевязываю его заново, как будто он впитывает меня. Но в этом взгляде есть и какое-то неверующее благоговение. Он опасно выглядит, но так великолепен. Как будто нем есть какой-то магнит, от которого я не могу оторваться. Сила природы, которая притягивает меня к нему, заставляет меня жаждать быть ближе.
— Ты здесь, — тихо говорит он.
Я хмурюсь, а он улыбается.
— Я имею в виду, что ты все еще здесь. Ты не убежала.
— Я не собиралась тебя бросать.
— Почему? — Он морщит лоб.
Я смотрю вниз.
— Ты спас меня. Дважды.
— Ты все еще могла сбежать. — Его рот сжимается.
— Я знаю.
— Может, и стоило.
Я дрожу от жара, когда его глаза обжигают мою кожу.
— Почему?
— Потому что я такой, какой есть, Нина, — рычит он. — Потому что я плохой, опасный человек, каким ты меня видишь.
— Я не вижу в тебе ничего плохого, — тихо шепчу я. — Я вижу тебя таким, какой ты есть. И если бы ты хотел причинить мне боль, ты бы сделал это. — Я прикусываю губу зубами, позволяя своим глазам поглощать его в тишине.
В нем все еще есть что-то такое знакомое-место, откуда я его не совсем помню. Воспоминание, которое продолжает вторгаться, но затем исчезает прежде, чем я могу сосредоточиться.
— Я… — мой рот закрывается. Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь вспомнить. Мои глаза сосредотачиваются на жаре в его голубых глазах, отчаянно ища ключ к разгадке.
— Москва, — тихо рычит он.
Я напрягаюсь и хмурюсь.
— Там была маленькая девочка, — тихо говорит Костя. — Цветок, который не заслуживал того, чтобы его прятали от солнечного света или причиняли ему такую боль.
Мой сердце замирает.
— Маленький ангел, вынужденный жить в аду, в котором ей не место. И все же она нашла красоту в темноте.
— Костя…
Он опускает взгляд на свою обнаженную грудь, потом к плечу. Я прослеживаю за его взглядом, но внезапно у меня перехватывает дыхание. Среди всех рисунков скрывается татуировка, которую я раньше не замечала. Но теперь, когда я это вижу, ее не возможно пропустить.
Это сине-зеленая бабочка, сделанная так, словно ее вырезали из бумаги.
Мое сердце замирает. Боже мой.
— Огонь борется с огнем, — ласково ворчит Костя. — Зло может победить зло.
Мое тело словно парит. У меня кружится голова, когда я пытаюсь соединить кусочки и переварить невозможное. Мои легкие отказываются работать, и я просто смотрю на него в полном шоке. Но постепенно все это начинает возвращаться на круги своя. И в моем сознании, если я сосредоточусь и стряхну кровь, пот и грязь, вдруг возникнет лицо Кости.
— Ты, — выдыхаю я.
— В тот день невинность спасла заблудшую душу, Нина, — тихо говорит он.
Я начинаю