Читать интересную книгу Первая министерская (с иллюстрациями) - Александр Лебеденко

— Как драгуны, — подхватил с восторгом маленький Салтан.

— Нет, лучше пусть будет казачья сотня!

— Ты, Козявка, будешь командиром, а я твоим есаулом, — продолжил Володька.

— Почему ты есаул? — обиделся Салтан. — Ты к нам приходишь, а не мы к тебе…

— Я ведь был командиром армии, а теперь — союз, я из вежливости могу пойти в есаулы.

— Скажи пожалуйста! — подозрительно посмотрел на него Козявка. — Что значит «из вежливости»? Что ж, может быть, ты хочешь быть командиром? Ну, давай поборемся. Поборешь меня — будешь командиром.

Козявка вскочил с места и схватил Володьку за пояс.

Но Володька бороться отказался.

— Зачем же нам бороться, раз мы союзники? Мы только устанем, истратим силы, и нас могут побить враги.

— Это, может, ты устанешь, — упорствовал Козявка, — а я не устану.

— Хорошо, допустим, ты сильнее…

— Что значит «допустим»? Просто сильнее, вот и все!

— С тобой разговаривать нельзя, — обиделся Володька. — Я к вам союз заключать, а вы бузу устраиваете.

— Пока вы будете торговаться, — перебил Салтан, — мама позовет пить чай и больше на двор не пустит — видишь, солнце зашло. Вот вам и рейд. Я хозяин, поэтому я уступаю. Пусть Володька будет есаулом, хотя это, конечно, несправедливо…

— Но ведь у меня могут быть и два есаула, — сообразил Козявка.

На улицу «сотня» вылетела в полной боевой готовности. Козявка, колесом выпятив грудь, шел впереди. Два есаула немилосердно хлестали себя по ногам нагайками и гарцевали, как настоящие арабские скакуны. Дальше по три в ряд, то есть двумя рядами, шла вся салтановская армия.

Кавалеристы сдержанным аллюром сделали два круга по площади. Они подъезжали к самой церкви. Лошади били копытами у самых окон галушниковской квартиры, но ни одного сколько-нибудь заметного противника не было.

— Отдых! — скомандовал Козявка и поднял руку. Лошади остановились и стали пускать пену.

— Разве так пускают пену? — рассердился Казацкий на маленького Салтана. — Ты просто плюешься. Видишь, перепачкал мне брюки.

Маленький Салтан зафыркал в ответ еще сильнее и стал гарцевать на месте.

— Я командовал — отдых! — рассердился Козявка. — Не хочешь слушаться, иди домой!

Маленький Салтан сделал сердитые глаза и тупо уставился в стену.

— Раз отдых, так могу делать что хочу, — цедил он сквозь зубы.

— Славные казаки! — вдруг начал Козявка. — Сегодня мы совершим лихой набег на земли врагов…

— Ур-р-ра! — закричали воодушевленные салтановцы.

— Стройся! — скомандовал ободренный энтузиазмом бойцов Козявка.

Сотня помчалась рысью вслед за своим атаманом вниз по кривому переулку, который огибал подножие холма Святой Троицы.

Внизу на поросшей травой площадке Козявка остановил отряд.

— Устроим военный совет, — предложил он товарищам. — Прежде всего — отступать прямо наверх к Салтанам. Но, чтобы не было скандала, проходить через боковую калитку.

— Слушай, Козявка, ты хочешь повторить тот наш набег?.. — смущенно перебил вождя Салтан.

Козявка кивнул головой утвердительно.

— Какой набег? — заинтересовались прочие салтановцы.

— Гм… — гордо улыбнулся Козявка. — О некоторых подвигах вождей знают только вожди.

Но Салтан не выдержал.

— У, тут такое было!.. Мы у Мойши-бондаря растаскали все клепки и разбросали по улице. У его соседа выпустили свинью. Вывеску портного Гайсинского прицепили к дому дьякона. А на стенах и дверях понаписывали такое, что спаси, господи.

— А верно, ребята, — загорелся вдруг Казацкий. — Давай выдумаем что-нибудь такое особенное… Например, как в романах гвардейцы… Двери гвоздями забьем. Или у порога яму выкопаем… У Салтанов саперные лопатки есть.

— Или уличные фонари вывернем! — предложил младший Салтан.

— Или напакостим!

Старший Салтан молчал.

— Слушай, Козявка, — перебил он наконец младших братьев. — Иди, я тебе что-то скажу.

Он отвел Козявку в сторону и зашептал ему на ухо:

— Знаешь, я слышал у отца в кабинете, будто к нам еврейская дружина самообороны приехала… сто пятьдесят человек… Тайком… И у всех револьверы и бомбы. Может быть, не стоит сегодня?

— Ну-у!.. — Козявка оттопырил нижнюю губу, что должно было означать величайшее презрение. — Подумаешь, оборона!.. Казаки — и вдруг испугались… Тем более нам нужно совершить налет. Кто не боится, тот со мною! — обратился он к армии.

Армия дружно, как один, шагнула вперед.

Струсивший было есаул занял свое место.

— Спрячьтесь здесь и ждите моего сигнала, — скомандовал Козявка. — Я крикну: ко мне! — тогда делайте шум.

Салтановцы тесно прижались к задней стене низкого свинарника.

Потревоженная свинья хрюкнула, перевернулась на другой бок, хлюпнула по жидкой грязи и затихла.

— Есаулы, со мной! — скомандовал Козявка. Подойдя к двери жестянщика Зелиховича, Козявка постучал в дверь козьей ножкой.

За дверью послышался женский старческий голос:

— Кто там?

— Пожалуйста, откройте! — ласково попросил Козявка.

Дверь открылась. На пороге показалась сгорбленная старуха. Белый платок узкими заячьими ушами свисал низко, чуть ли не до пояса. На остром, как полумесяц, лице горели черные восточные глаза.

— Кого вам нужно? — спросила она Козявку.

— Здесь живет портной Егоров?

— Какой портной, когда здесь живет жестянщик Зелихович. Вы разве неграмотный?

Она показала длинным костлявым пальцем на крошечную вывеску.

— А нам сказали, что здесь живет портной Егоров.

— Так я же вам говорю… никакого Егорова нет. Я такого не слышала. Может быть, это на Старом базаре?

— А здесь что же — Новый базар? — грубо перебил старуху Салтан.

— Какой базар? Здесь никакого базара нет.

— Как нет базара, когда здесь живут жиды!

Старуха поспешила в глубину темных сеней. Белый платок с длинными концами дрожал, колыхался в темноте. Она пыталась закрыть дверь. Но Салтан вставил носок сапога между дверью и рамой.

— Вы бы шли себе, милые паничи, домой, — дрожал голос старухи. — Я вижу, вам никакого портного не нужно. А у нас никого нет дома.

— Нам нужно портного Егорова! — с тупым упорством твердил Козявка, наступая на старуху. Оба есаула уже шаркали подошвами по земляному неровному полу сеней, щелкая нагайками и каблуками.

— Ну, вы, идите, идите! — Цепкими, высохшими пальцами старуха схватила Козявку за кушак и толкнула его к порогу на улицу в лунную ночь, светлым пятном переступившую порог вслед за гимназистами.

— Прочь лапы! — зашипел Козявка и ударил козьей ножкой по костяшкам высохшей руки.

— Ой, какие вы шутки шутите! — заплакала вдруг старуха. — Вы бы шли спать!

— Говори, где живет портной Егоров! — твердил свое Козявка.

Салтан сорвался с места. В темноте он резко рванул плетью по воздуху. Плеть щелкнула по какому-то жестяному, больно зазвеневшему предмету.

— Что ты нас разыгрываешь? — завопил Салтан во все горло. — Говори, где Егоров!

— Ко мне! — командирски бросил на улицу Козявка.

Тени бесенят заиграли на лунных пятнах вытоптанного, запущенного двора. Хороводом злых духов они пошли вокруг маленького домика, закружились, запрыгали, словно лунный воздух напоил их вином буйства и неистовства.

Козявка толкнул старуху во тьму. Она распласталась в углу сеней, и концы платка перестали белеть перевернутыми ушами. Салтан и Черный без разбору пинали теперь ногами какие-то предметы. Трещали доски, звенела жесть, рвались какие-то нищенские тряпки, которым даже в бедной семье место только в сенях.

— Бочка с водой! — крикнул, торжествуя, Черный, как будто он нашел невиданный трофей. — Полная бочка!

— Перевернем! — предложил Казацкий.

— Здорово! — завопили гимназисты.

— Подожди, — поднял руку Козявка и сверкнул карманным фонариком. — Мы ее в дом.

Пять или шесть мальчишек охватили тяжелую многоведерную бочку со всех сторон и, с трудом переваливая ее с боку на бок, подкатили к порогу. Вода тяжело хлюпала, ровно плескалась в переполненной деревянной посудине.

— Вали — и дёру! — скомандовал атаман.

Команда разом навалилась на бочку, и вода широким языком хлынула в тускло освещенную чистенькую комнатку по высохшим доскам некрашеного пола, проводила черные линии по щелям, пошла к печке, под кровать, под комод, под колченогие стулья.

Мальчишки уже мчались в лунном свете переулка, подпрыгивая на бегу, как индейцы, пляшущие боевой танец.

По дороге Салтан не выдержал. Он нагнулся, схватил плоский кирпич, и стекло керосинового фонаря высыпалось на улицу. Лампочка закивала взбесившимся языком внезапно освобожденного пламени, лизнула жесть черными потоками копоти и внезапно потухла.

— Куда еще? — спросил Черный.