В пакете было несколько пачек крупными купюрами. Так вот для чего она снимала деньги с карты! Что ж, даже хорошо, что я не стал тогда у неё спрашивать.
— Окей, я решу. Тебе нужны наличные?
Она пожала плечами.
— Что это у тебя так вкусно пахнет? Я проголодалась!
Это был чудесный вечер, который мы провели вместе, как когда-то раньше, а потом долго и нежно занимались любовью. Я корил себя за то, что сомневался в наших чувствах и нашей семье. Кажется, я снова был счастлив.
Алёнка разбудила меня среди ночи.
— Алекс, Алекс, просыпайся, у меня схватки начались.
— Алёнка, какие схватки? Ещё же очень рано?
— Вставай же. Или мне скорую вызывать?
Я вскочил, не совсем понимая, что происходило.
— Ты же говорила, что срок у тебя в начале февраля! А сейчас ещё декабрь!
— Я не знаю, я сама не понимаю. Может, это просто тонус и меня положат на сохранение. Но мне кажется, что это схватки. Надо ехать быстрее!
Я окончательно проснулся, быстро напялил на себя первые попавшиеся вещи и ждал, пока жена будет готова.
— Алёна, я привезу тебе позже всё, что нужно. Не копайся, давай я тебя уже туда отвезу, а потом вернусь за вещами.
Мы как раз недавно успели договориться с известным в городе акушером-гинекологом в областном роддоме. Пока я набирал мобильный врача, Алёнка наконец-то оделась и даже взяла какую-то сумку.
Я страшно нервничал. Но врач меня успокоил, пообещав, что сам уже выезжает в роддом и встретит нас там.
Благо, ночью дорога была пустая, я гнал, нарушая все возможные правила дорожного движения. Алёнка периодически корчилась от боли, замеряя время между схватками.
Глава 22
Александр
Алёнку забрали в приёмное отделение, а я остался сидеть возле входа, ожидая вердикта. Надеялся, что врачам удастся остановить родовую деятельность и хоть немного оттянуть рождение малыша. Всё-таки 33 недели — это совсем рано и очень рискованно!
Спустя некоторое время Алёнка написала сообщение, что она уже в предродовой. У меня начался психоз. Самым большим страхом для меня было снова потерять ребёнка. Пытался понять, что же могло спровоцировать преждевременные роды. Ругал себя за вечерний секс, опасаясь, что это произошло из-за него.
На улице было ещё совсем темно. Вокруг ни души. Нервы оголены. В голову лезли разные нехорошие мысли. Мне бы с кем-то поговорить, но часах было 4 часа, в такое время вряд ли кто-то согласился бы побыть для меня психологом.
Через время возле приёмного отделения я заметил мужчину. Он, как и я, нервно ходил из стороны в сторону, выкуривая одну сигарету за другой. В какой-то момент мы с ним поравнялись.
— У вас тоже жена рожает?
Он кивнул. Я разглядел его. Мужчина был явно восточной национальности — смуглый, черноволосый, с густой чёрной порослью на лице. Одет был дорого и солидно, но растерян, как мальчишка. В его глазах читались паника и страх. Видимо, на моём лице сейчас отражались те же эмоции.
— У жены преждевременные роды. Я с ума сойду от неизвестности и волнений.
— Не переживайте, всё будет хорошо, — он говорил с лёгким акцентом. Голос был уверенный, как будто он знал наперёд всё, что произойдёт. Это не очень вязалось с тем, что я прочитал в его глазах.
Алёнка написала мне ещё несколько сообщений. Моему коллеге по ожиданию жена звонила много раз, они подолгу разговаривали. Я слышал, как он шептал ей всякие нежности. Я бы тоже хотел поговорить с любимой, но она не звонила, а я боялся её беспокоить. Всё-таки ситуация у неё была нештатная.
Стас присутствовал на родах, я собирался расспросить его о том, как всё происходит, чтобы быть в курсе, но не успел, думал, что у меня ещё вагон времени. В итоге я даже приблизительно не понимал, что там сейчас делают с моей женой, больно ли ей и есть ли какие-то способы для облегчения её страданий.
В приёмное отделение несколько раз подъезжали скорые — привозили новых рожениц или беременных на сохранение. В нашем полку ожидающих прибыло. Совсем молодой паренёк плакал и по телефону клялся в любви. Ещё одну женщину привёз на машине муж. Он прошёл в роддом вместе с ней — видимо, будут рожать вместе. Я бы многое отдал, чтобы быть сейчас рядом с любимой и иметь возможность поддержать её. Но вместо этого я мерял на шагами больничный двор и трясся так, как будто мне предстоял прыжок с самолёта, а парашют не внушал доверия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Рассвело. Двор роддома наполнился людьми. Туда-сюда сновали медработники, санитарки таскали тюки с бельём и какие-то коробки. Потянулся ручеёк родственников в стол приёма передач.
Я созвонился с врачом, он сказал мне, что всё идёт по плану. Первые роды могут длиться до суток. Посоветовал поехать домой спать. Или в крайнем случае на работу — отвлечься и не нервничать. Но как вообще возможно было уехать?
Мужчине снова позвонили. Некоторое время он слушал, а потом просто сказал: “Хорошо. Люблю тебя”, — и положил трубку.
Он подошёл ко мне и спросил:
— Вы какой кофе будете? Тут где-то есть кофейня. Я пойду возьму нам булочек и кофе.
— Спасибо. Чёрный американо без сахара. Выпечку — что-то с творогом, если будет. Но вообще без разницы.
Он отказался от денег и ушёл, а я остался трястись один. Написал Алёне сообщение:
“Любимая, позвони мне хоть на минутку. Я так хочу услышать твой голос. Умираю тут от волнений”.
Она позвонила почти сразу.
— Алекс, не паникуй. Доктор говорит, что всё идёт своим чередом.
— Я с ним разговаривал, но я хочу услышать от тебя, как ты. Я прочитал, что когда преждевременные роды, то организм ещё не готов, и всё происходит очень болезненно.
— Не волнуйся, мне сделали эпидуралку, так что терпимо.
— Алёнка, я тебя очень люблю. Вас обоих люблю с нашим малышом. Мы, кстати, не успели ему имя придумать!
— Ладно, успеем ещё, когда он родится. Всё, кладу трубку, врач идёт ко мне.
— Целую, любимая!
Через несколько минут вернулся мужчина с двумя стаканчиками кофе и пакетом пирожков.
— Вот, берите, угощайтесь.
— Спасибо.
Я взял кофе, вытянул из пакета один пирожок наугад. Вкуса не почувствовал. Горячий кофе немного согрел меня. Только в этот момент я понял, что чертовски замёрз.
Когда мы доели, мужчина протянул мне руку и представился:
— Давид.
— Александр.
— Мне нужно уехать по работе. Судя по всему, ждать ещё долго. Вам тоже, думаю, на несколько часов вполне можно отлучиться. Мы тут вряд ли чем-то сможем помочь. Не волнуйтесь. Там хорошие врачи.
— Спасибо вам за компанию. С вами было не так страшно ждать, — я улыбнулся. И вправду, один я легко сошёл бы с ума.
Телефон пиликнул сообщением. Алёнка написала, что она всё ещё в предродовой.
Мне действительно нужно было куда-то пойти согреться и отвлечься. Хотя вокруг сновали люди, я был один на один с моими страхами и волнениями. Позвонив ещё раз врачу и убедившись, что пара часов в запасе у меня есть, отправился в офис.
Мне совершенно не работалось. Но моя помощница, видимо, меня отлично понимала, поэтому просто отвлекала какой-то болтовнёй.
Алёнка не писала. Я нервничал всё больше. Врач трубку не брал. Когда волнение достигло апогея, я встал.
— Поеду. Под окнами ждать как-то легче.
— Давайте. Удачи! Молюсь за вашу жену и малыша.
Мой компаньон уже был на месте и всё так же нервно шагал по дорожке из стороны в сторону. Он там был не один. Ещё двое мужчин так же беспокойно двигались туда-сюда, не поднимая глаз и то и дело натыкаясь друг на друга.
— Ну как у вас?
— Забрали в родзал. Думаю, теперь быстро.
От Алёнки по-прежнему не было никаких сообщений. Я был на грани помешательства.
У Давида зазвонил телефон. Он тут же ответил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Любимая моя, поздравляю!
Видимо, жена рассказывала ему подробности, потому что он счастливо улыбался и кивал головой.
— Буду ждать. Да, конечно. Никуда не ухожу.
Положил трубку, поднял на меня глаза. Я готов был поклясться, что в них стояли слёзы.