Я спокойно дождалась своего могучего коника. В седле я чувствовала себя вполне комфортно. Сидеть в узких брюках в седле удобно. Юбка достаточно широкая, она плавно расположилась по задней части коня легким покрывалом. Разрезы позволили и переднюю часть расположить так, что она не мешала.
Так же шагом проследовала за остальными.
Мужчины замыкали нашу конную группу. В смысле они последними покинули замковый двор, но уже за воротами замка они аккуратно окружили нас и, судя по всему, определяли насколько каждая из нас держится в седле уверенно.
Все таким же спокойным шагом мы покинули населенный пункт примыкающий к замку.
А потом мы оказались на равнине. Такое бескрайнее пространство, что мне просто неудержимо захотелось полной грудью испить этот простор.
Как в детстве, когда ты бежишь раскинув в стороны руки и кажется что вот-вот взлетишь.
Я так давно не гуляла на таком просторе. Я вообще давно не гуляла, парк герцога не в счет.
А я, Марина, всегда любила по лесу побродить. «Тихий охотник» из меня так себе, а вот просто побродить среди деревьев. Особенно мне нравится сосновый бор, но и прогулки по полям я тоже люблю.
А еще мое тело обрадовалось оказавшись в седле. Я могу только догадываться, что это эмоции Германы. Возможно она любила верховую езду. Скорее всего быструю, потому что во мне все зудело, так хотелось промчаться во всю силу коника, на котором я сидела.
И я сейчас даже не совсем смогла отфильтровать чья это потребность испить этот простор: моя или Германы. Да и не стала я копаться в себе, а просто чуть отъехала в сторону, чтобы никому не помешать и мне чтобы не помешали, громко крикнула:
– Кто отстанет – тот девчонка!
Почему так крикнула? Мой сын, когда был маленький, нас с мужем этим кличем всегда так подбадривал его догонять. Это был порыв от Марины…
Сердце кольнуло.
Одновременно я «окутала» магией ветра ноги своего коника, чтобы он не споткнулся. Это был порыв Германы. Однозначно.
Вот так во мне все перемешалось...
Но копаться в себе сейчас я не собиралась.
Я пришпорила коника и мы полетели! Я почти слилась со своим конем, а он с таким удовольствием летел вперед.
Я чувствовала его восторг от быстрого бега по полю. Он радовался.
Я, впитывая его настроение, радовалась не меньше. Мы с ним летели, как одна большая птица.
Проскакали мы так почти до конца открытого пространства. Дальше начиналось пространство уже с кустами и деревьями. Местность я не знала, поэтому решила сбавить ход. Я чуть сильнее прижалась к шее коника и шепнула ему:
– Мой хороший, потише!
Вы не поверите, но он меня услышал и послушался!
Начал сбавлять ход, но недовольства с его стороны я не ощутила. Наверное он хорошо пробежался.
Пока мы неслись, я по сторонам не смотрела, а вот теперь я чуть огляделась. И невольно улыбнулась.
Весь наш отряд дружно летел вместе со мной. Даже девушки не захотели быть «девчонками»!
Герцог первым подъехал ко мне и спросил:
– И что это было?
– Прогулка? – улыбнулась я
– А причем здесь «девчонка»? – приподнял он левую бровь
– А это так. Небольшой мотивация не отставать.
– Интересненько! Умеете Вы замотивировать...
Нас уже догнали остальные участники этой славной прогулки. На лицах мужчин были улыбки, девушки тоже улыбались.
Но не все.
Однако участие в скачках приняли все. Тут, судя по всему, собрались очень недурственные наездники. Девчонки молодцы!
– Леди Германа! Не ожидал, что Вы зададите такой темп нашей конной прогулке! – граф Имес Целап довольно улыбаясь подмигнул мне.
– Сама не ожидала! – честно призналась я – Но вдруг так захотелось прокатиться с ветерком...
«Какой русский не любит быстрой езды» – вертелось на языке, но я стойко промолчала.
Мы еще немного проехали и оказались на берегу реки. Спешились, погуляли и отправились домой.
Это действительно была прогулка. Мы вернулись чуть позже, чем обычно обедали. Однако обед для нас был подготовлен и, лично я, пообедала с удовольствием.
Потом вечером были еще тренировки. Веренее одна тренировка, которая включала в себя и физические занятия и магические.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нет, меня больше не заставили метать ножи бумерангами. Зато сегодня я перепрыгивала препятствия пользуясь своим даром. Это как на батуте подпрыгивать. И когда я не справлялась, то сбивала препятствие.
В общем натренировалась я сегодня до состояния не стояния. Доползла до комнаты, помылась и рухнула в кровать.
А ночью я опять видела сына и мужа.
Они сидели за столом вдвоем. Перед мужем стояла рюмка водки. Он молча поднял ее, глянул на сына. Тот ему молча кивнул и муж махнул рюмку молча. А затем они молча ели. Муж больше не пил.
Потом они убрали со стола, помыли посуду.
– Пап, я пойду готовиться. У меня завтра контрольная.
– Давай сын. И ложись спать пораньше, чтобы завтра голова хорошо работала.
А сам ушел в большую комнату. Там на журнальном столике стояла моя фотография с черной ленточкой на уголке.
Муж взял фотку в руки, сел на диван и погладил мою фотографию пальцами.
– Маришка, Маришка! Зачем же ты нас оставила!
Сердце сжалось в комок, душа рвалась к моим мальчишкам.
Хотелось обнять их крепко-крепко, расцеловать, пореветь в их объятиях, почувствовать себя опять любимой и неимоверно счастливой. Но!
Я смотрела на все это со стороны, как в кино... И тут мой взгляд упал на календарь. И там каждый день был зачеркнут крест на крест. А на сегодняшней дате, которая выделена красным, и прикреплен красный листочек на котором написано «сороковой день».
Господи!
Это прошло уже целых сороко дней с моей кончины здесь, в моем мире.
Еще бабушка моя говорила, что после смерти душа умершего летает по всем своим знакомым ему местам и прощается.
А на сороковой день она последний раз приходит к своим самым родным и любимым для последнего прощания.
Это что получается – я пришла попрощаться?
Нет, нет, нет!
Я не хочу прощаться со своими мальчиками! Пусть у меня останется, хоть и призрачная, надежда увидеть их...
Проснулась я в слезах.
Долго лежала в кровати и пустым взглядом смотрела в потолок. Слезинки стекали по вискам, но я этого не чувствовала.
Я чувствовала пустоту внутри себя. Во мне словно потух огонек, пропала цель моего дальнейшего существования.
Я лежала и вспоминала, как познакомилась с мужем, как он мне предложение сделал, роды сына.
Муж привез меня из роддома домой. Дома была идеальная чистота. Чистой была и вся посуда. В том числе и кастрюльки и сковородки.
Холодильник был тоже чист.
Полностью.
Эти воспоминания вызвали кривую улыбку. Потому что когда мы добрались домой я очень хотела кушать. А дома был порядок, а еды не было.
Пришло время и сына кормить. Тут было проще – молоко у меня было и потребности малыша были полностью удовлетворены, а вот мамочка...
Муж с умилением смотрел, как я кормила малыша и это было его любимым времяпровождением на протяжении года.
Когда он был дома во время кормления он всегда смотрел, как я кормила Славку. А позже он с удовольствием сам кормил его с ложечки.
И первым кто увидел, как наш Славка пошел тоже был Денис.
Я оставила их дома играть, а сама побежала в магазин купить себе колготки. Просто доносила все до предела...
С малышом тоже было не удобно бегать по магазинам. Вот я и отлучилась, обрадовавшись няньке.
И первое слово нашего сына было «мясо».
– Настоящий мужик у нас растёт! – радовался тогда муж.
А вот ни папой ни мамой наш сын нас не звал. Он обращался к нам по именам. И мы не знали, как научить его обращаться к нам папа и мама. Вот тогда мы и перестали звать друг друга по именам. Обращения между собой стали на «папочка» и «мамочка».
Недели через три сын четко перешел с обращения к нам по именам на мама-папа.
Но и мы привыкли уже так друг к другу обращаться.