Читать интересную книгу Муж, жена, любовница - Олег Рой

— Поймите, ваша мать, как все матери, наседка. Именно поэтому она категорически против вашей самостоятельной жизни. Если хотите — слушайте ее и будьте паиньками, хорошими детками, знать не знающими, что такое злачные места. У вас будет спокойная жизнь. Но само к вам в руки ничего не свалится. Откуда взяться знакомствам, связям, капиталу? Неоткуда. Вы на всю жизнь останетесь нищими… И имейте в виду: взгляды вашей матери давно устарели. По происхождению она — "дочка — торговая точка". Хотя ваш дед и не торговал, но капитал у него был, и деньги выше среднего тоже всегда были. Вашей матери все было дано от рождения, она ничего не сделала сама. Поэтому она не понимает, что такое борьба за успешную карьеру, за деньги, что такое работать и зарабатывать…

Юлия не могла больше такое слушать. Первым ее порывом было вернуться в гостиную и высказать все, что она об этом думает. Но потом поняла, что спорить с Алексеем бесполезно. Это подло с его стороны — так говорить, но он ничего не понимает и лишь посмеется над словами «подлость», «предательство», «неблагодарность»… А между тем ведь она ему очень помогала во всех его делах. И если бы не ее семья, значение которой в своей карьере он сейчас отрицает, что бы он делал? Торговал бы копченой рыбой, как все бывшие научные работники в его родном городке?… Если бы не тесть, он бы, возможно, и не пропал, но никогда не взлетел бы так высоко, как сейчас.

Но дело, впрочем, не в этом. Дело в том, что так отзываться о роли жены в его жизни, о ее способностях и характере, да еще и сообщать свою гнусную версию детям — это означает предать и Юлию, и память ее семьи.

И Юлия твердо решила организовать оборону.

Глава восьмая

За стремительным бегом дел, повседневных и ежечасных, у нее не хватало ни сил, ни времени, ни желания думать всерьез о кошмарной ситуации, в которой она оказалась. Да и какая может быть оборона против любимых ею детей, против хотя уже и нелюбимого, неверного, но все-таки мужа?… Все это было несерьезно, и, хоть Юлия сама осознавала, что напрасно прячет голову в песок, как страус, напрасно старается вести себя так, будто ничего не случилось, заставить себя предпринять какие-то серьезные защитные действия она не могла.

А между тем в Москве начиналась дурманящая, долгожданная весна. Настроение в доме было повышенно-нервозным. Пашка носился со своим "малым бизнесом". Пропадал целыми днями у себя в офисе и молодежные тусовочные места, к великой радости матери, позабыл. Ночная жизнь оказалась для него всего лишь мостиком, по которому он убежал от института, от учебы и от размеренной, правильной жизни.

Ксюша учебу не забросила, но перестала готовиться к поступлению в вуз. Главное — школу она клятвенно обещала закончить, а там, решила Юлия, будь что будет! Дочь составляла бесконечные портфолио — собирала и сортировала свои фотографии, платила фотографам, чирикала по телефону с какими-то непонятными личностями. Словом, крутилась, общалась, бегала, тратила колоссальное количество времени и сил. И все это ей безумно нравилось. Светлана, с которой дочь продолжала дружить, внушала Ксении, что она необычайно красива и талантлива, что впереди у нее большое будущее. С матерью же, видя ее недовольство, дочь делилась подробностями своих забот лишь от случая к случаю.

Что же касается Юлии, то она перестала скрупулезно изучать дела своего по-прежнему драгоценного, но такого упрямого ребенка и решила, что не вправе определять судьбу дочери. Ведь до сих пор жесткие позиции ее собственной матери, Марии Михайловны, довольно часто вступали в противоречие с реальной жизнью… Неужели так безнадежно устроен свет, грустно думала Юлия, что между поколениями женщин одной семьи, родными и любящими, не может быть преемственности во взглядах? Но так или иначе, а свое мнение по поводу Ксюшиной затеи она до сведения дочери довела. И этого вполне достаточно. Хотя себе она признавалась, что ей и в кошмарном сне не могло присниться, будто дочь ее станет ходячим манекеном, а сын — мелким торговцем.

Алексей же с несвойственным ему азартом доказывал, что это и есть истинный путь лучших представителей молодого поколения.

"У вашей матери, — говорил он детям при каждом удобном случае и в присутствии Юлии, и за ее спиной, — амбиции дореволюционного идеалиста, члена партии с 1905 года, хотя на самом деле она никаких заслуг перед обществом не имеет. И вообще, времена людей с чистоплюйскими интеллигентскими замашками кончились, имейте это в виду…"

Дети внешне не реагировали на эти высказывания, но Юлия-то понимала: оба ее ребенка идут своими путями, и успех обоих зависит исключительно от капиталовложений в их бизнес. А при таком раскладе отец для них куда более ценен, чем мать…

Не в силах изменить ситуацию, но и не в силах смириться, Юлия старалась меньше бывать в обществе мужа. Она вертелась в своем привычном колесе: городская квартира, загородный дом, кухня, уборка, зимний сад, небольшой ремонт, гардероб мужа, детей и ее собственный, немного светской жизни — баня и театры… Казалось бы, все вроде устоялось, ей удалось забить, заглушить в душе постоянно саднящую, кровоточащую рану, но к весне она почувствовала непонятную гнетущую усталость. В весенние каникулы отец с Ксенией и, как догадывалась Юлия, со Светланой уезжали в Андорру кататься на лыжах, а она задумала переехать в загородный дом и наконец-то провести весну на природе. Она давно об этом мечтала, но, пока дочь была связана со школой, такая роскошь была для нее невозможна.

Она провела везде уборку. Вместе с помощницей Галей они открыли и вымыли балконы в городской квартире, пересушили зимние вещи, ковры, убрали их на лето, зачехлили мебель, расчистили зимний сад. Все любимые растения, которые можно было перевезти, Юлия вывезла в Чиверево. В загородном доме ей заново пришлось проделать все эти операции: провести генеральную уборку, открыть веранды и отмыть их от зимней грязи. Но здесь все было новенькое, радовало глаз и сердце хозяйки, и работа не была ей в тягость.

Она с азартом дошивала шторы для бильярдной, в которой были очень высокие потолки — четыре с половиной метра. Потом решала непростую техническую задачу — прикрепить карнизы для штор и повесить люстру в этой комнате. Юлия нашла надежного мастера и быстро справилась с этой последней, самой трудной задачей в доме. Потом нашлись еще всякие недоделанные мелочи, и так она трудилась остаток апреля и весь май.

Юлия наблюдала, как сходит последний снег, как просыпается природа, появляется первая трава, проклевываются и расцветают крокусы и нарциссы около крыльца и ландыши в лесу. Она слушала целый день, как поют птицы, как выстукивают дробь дятлы, и мало-помалу в душе ее поселялись умиротворение, покой и легкая, щемящая, но не болезненная грусть.

Дети приезжали каждые выходные, Алексей — один-два раза в месяц. Юлия признавалась себе, что ее устраивает такая "расстановка сил". Она уступила городские позиции. Пусть там хозяйничает Алексей. Сама же убежала от решения проблем за город, на природу, в «поместье», и, может быть, это было правильно. Может быть, так ее семья быстрее поймет, что они все-таки едины, и заскучает по ней, и тогда будет спасено то немногое в их отношениях, что еще можно спасти…

В наступающем весенне-летнем сезоне у Юлии была запланирована очень важная и почти военная по сложности операция — обустройство территории вокруг дома. В прошлом году она в спешке пробовала что-то предпринять, но поняла, что земляные работы — это отдельное занятие, требующее основательного подхода. Надо было снять грунт и заменить его смесью песка и торфа в нужной пропорции. Большой объем работ требовал длительного времени и значительных финансовых затрат. Ей хотелось сделать образцово-показательный западный газон: никаких грядок, только несколько альпийских горок из камней и цветов и декоративные кусты по периметру участка, вдоль решетки забора. Она уже нашла бригаду рабочих, начала договариваться об оплате и сроках.

И вдруг самочувствие ее стало катастрофически ухудшаться, накатила депрессия, нервное напряжение росло и уже не снималось прогулками по весеннему лесу. В конце концов, для кого она так старается? Алексей потерял интерес к семейным заботам и только издали наблюдал, насколько тщательно она бережет его собственность. Детям было все равно, где отсыпаться и отъедаться по выходным. И Юлия сама почувствовала странное и несвойственное ей равнодушие к "витью гнезда". Она плохо спала, по утрам появились приступы тошноты и головокружения. А к июню она обнаружила по прошлогодней летней одежде, что сильно похудела. Будучи крепким от рождения человеком, она редко обращалась к врачам. Но к середине месяца ей стало так плохо, что это уже нельзя было объяснить просто упадком сил. Настала пора обратиться к хорошему врачу.

Юлия созвонилась со старым другом семьи Геннадием и договорилась о встрече в Клинике неврозов, где тот работал. Другой причины, кроме нервного истощения, она придумать не могла. У Геннадия лечились многие ее подруги, но она знала его не по медицинской помощи, а по компании общих знакомых. И ей проще было поговорить о своих недомоганиях с ним, чем с незнакомым человеком.