и не место, прихватил подушку и забрался на подоконник.
— Не спится? — прокряхтел кто-то за моей спиной.
От неожиданности я едва со своего насеста не чертыхнулся.
— Ну… дед, нельзя же так подкрадываться! — только и сказал я, переводя дух.
Нервишки что ли шалят? Сердце снова устроило свистопляску, дыхание сбилось. Глотнул воды, вроде полегчало, зыркнул на соседа. Тот опять делал вид, что спит. Что за человек! Хочешь что-то сказать — скажи, не хочешь — молчи рыбкой.
— Да ты не злись, сынок, — раздалось позади.
Да что ж ты будешь делать, вот неугомонный-то!
— Дедуль ты чего-то сказать хочешь? Али так, шутки шутишь?
От накатившей внезапно злости я не заметил, как перешел на «ты» с пожилым человеком. В Советском Союзе такое панибратсво не приветствовалось. Нас с детства родители учили здороваться, в разговоры взрослых не встревать, место бабушкам-дедушкам да и просто взрослым в автобусе уступать.
Нынче что дети, что подростки идут, уткнувшись в телефоны, с наушниками, смотрят на тебя пустыми глазами, им даже в голову не приходит поздороваться с учителем, например, или с соседом. И тут неважно, знакомец во двор зашел или пришлый к кому-то в гости или по делам, мимо проходящий, мы всем желали здравствовать.
В школе, помнится, вставали, когда учитель входил. Сейчас эта традиция отмирает, разве что в сельских школах по-прежнему здороваются со всеми. Пару лет назад оказался по делам в Должанке в местной школе. Удивился по самое не хочу: шел по коридору, а со всех сторон сплошное «здравствуйте», от первоклассника до старшака-выпускника. Словно в детстве своем школьном побывал. В городских мимо пробегут, толкнут и не остановятся, чтобы извиниться. Да и в поселках поближе к городу уже не то, больше хамства, наглости, демонстрации своей глупости, которую считают взрослостью и крутостью. Ну да бог с ними.
— Вас звать-величать как? А то про меня узнали, а я от большого ума забыл Вашим именем поинтересоваться, — прикинулся я простачком.
— Дык Федор Васильевич я, по-простому Васильич, хошь дедом Федором зови, — представился сосед.
— Очень приятно, — я кивнул дедку и снова уставился в окно.
Любопытство и желание разговорить Федора Васильевича царапало когтем, но общаться не хотелось так же сильно, как и спать. Да и такие, как Васильич, если их пытать и тормошить вопросами, обычно уходят в несознанку, цену себе набивают, подогревают интерес. А вот если промолчать, тогда дедушка сам пойдет в атаку, не выдержит. Как говорится: сам все у тебя спросить и сам же все тебе расскажет.
Какое-то время я напряженно ждал, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы не пропустить начало беседы. Но дед Федор оказался кремень, а может и вовсе уснул. Я осторожно сполз с подоконника, забрал подушку и отправился в кровать.
В полумраке сложно разглядеть, спит сосед или притворяется. Но сдается мне, что дедушка хорошо умеет играть в эту игру, знатный, видать рыбак, умеет и рыбку подсечь и выловить так, чтобы с крючка не сорвалась. Я-то теперь уж точно не сорвусь. Если утром сам не начнет разговор, придется брать быка за рога и устраивать допрос. Неспроста он спросил имя и фамилию, неспроста отчество отцовское уточнил.
Как ни странно, головная боль прошла, разве что рана на затылке немного ныла. Умостившись на бок лицом к деду, чтобы не переворачиваться лишний раз, вдруг-таки заговорит, я прикрыл глаза, приготовился не спать, и моментально провалился в сон. На этот раз, к моему полному удовольствию, спал я без задних ног и странных сновидений.
Утренняя побудка в больнице то еще радостное событие. Никогда не понимал, почему больных нужно будить в шесть утра, чтобы померить температуру, дать таблетки и сделать укол. Почему нельзя это сделать в семь, а лучше в восемь? Медицинские процедуры занимают от силы пять минут. До завтрака далеко, до обхода — чертова туча времени, в чем тайный смысл таких изощренных издевательств над пациентами?
Лежишь потом в кровати — дурак дураком — глаза в потолок таращишь, а уснуть больше не можешь. А только начнешь присыпать, тебя снова будят: уборщица, гремя своим добром, прибыла наводить порядки. То тапки ей твои мешают, то кровати не так стоят, то тумбочки не так повернуты. Короче, жуть.
Я встал, пошуршал в сумке, которую притащил Женька, достал мыльно-рыльное прихватил полотенце и отправился в туалет. В коридоре тихо шуршали дежурные медсестры, готовясь к пересменке. Мигала лампочка, взбрыкивали два старых пузатых холодильника в разных концах длинного мрачного прохода. Ненавижу больницы. Даже современные вызывают во мне неприятие. Витает в них какой-то дух безысходности что ли. В таких местах всегда подспудно в голове сидит вопрос: а что если, а вдруг…
А еще этот жуткий запах: смесь хлорки, которую добавляют в воду, когда моют полы, мокрых тряпок, медицинских препаратов, прокисшей капусты и выворачивающий душу аромат немытых старческих тел.
Стараясь не сильно топать, я двинулся в сторону санитарного узла. Облупленные стены, покрашенные в сто первый раз синей краской, напоминали мне нашу городскую поликлинику до ремонта. Каждый раз, когда необходимость вынуждала посещать это заведение, мне казалось, что вот еще минута-другая, и из-за поворота выбредут зомби со своим натужным «а-а-а-а-а-а», задранными руками, выпученными глазами и скособоченными ногами.
Никогда не понимал, почему секунду назад погибший товарищ, воскресая в облике живого трупа, сразу начинал подволакивать ноги, истекать какой-то непонятной слизью, терять части тела. Он что, за пару минут до такой степени успел разложиться? Бред.
Вот и теперь, шагая по больничному коридору, я невольно ожидал нападения. Случалось и такое в нашей практике спасателей. Люди в момент истерики, опасности, когда адреналин и страх зашкаливают, очень часто ведут себя неадекватно, при этом могут вредить и себе, и тем, кто пришел на помощь.
Из полуоткрытых дверей раздавалась какофония звуков: храп, стоны, сопения, бормотания, недовольное ворчание на медсестер. Меняется мир, но не меняется картина жизни в маленьких провинциальных городках. Хотя сейчас, когда энергичный молодой главный врач возглавил энскую медицину, тяжелые неповоротливые жернова государственной организации чуть-чуть сдвинулись с места.
Думаю, наш главняк единственный медик в стране, который напрямую общается с пациентами в телеграме и прочих разных социальных сетях. Отвечает, помогает, подсказывает. Неплохой мужик, но нашим людям никогда не угодишь. Всегда найдутся те, кому всё и всегда плохо, розы на клумбах плохо пахнут, аист у роддома не с таким клювом, тротуарная плитка