Читать интересную книгу «Подводный волк» Гитлера. Вода тверже стали - Вильгельм Шульц

— Потому что у нас с матерью ребенка большие проблемы с взаимопониманием.

Вероника опять отвела взгляд.

— Как вы точно сказали…

— Не понял…

— Как вы точно умеете говорить, — задумчиво протянула Вероника, тыкая в прибрежную гальку носком туфельки. — Вы назвали эту женщину «мать моего ребенка». Сразу ясно, какое место занимает в вашей жизни эта женщина…

Глава 16

À LA GUERRE СОММЕ À LA GUERRE[55]

Я призываю Уранию, Деву с улыбкой бессмертной.О Афродита, воспетая в гимнах, Несущая благо!Морем рожденная Матерь-Богиня, Владычица ночи,Ты укрываешь любовников страстных туманной завесой.Ты сокровенные нити обманов сплетаешь искусноВ сеть золотую, о Матерь Ананки, приятная взору.Ибо — всего Ты исток, что являет нам Космос бездонный.

Орфический гимн Афродите

Гюнтер Прин покинул Лорьян на своей U-47 19 февраля. Через три дня военный оркестр играл «Марш Кречмера» на проводах U-99 Кречмера, 9 марта из Киля вышла в свой шестой по счету поход U-100 Шепке. Она проследовала через Кильский канал в Брунсбюттель. Там лодка задержалась до 12 марта, после чего вышла в море, имея на борту 12 торпед. Получив по радио сообщение от Кречмера об обнаружении конвоя, U-100, находившаяся в Северном море, последовала на перехват, прошла мимо Фарерских островов и через четыре дня вошла в соприкосновение с ним. 14 марта из Бреста в патруль должен был выйти Ройтер. А тремя неделями раньше на зеленое сукно массивного резного стола первого лорда Адмиралтейства в Лондоне лег следующий любопытный документ:

«Сэр! Сообщаю вам, что провидение дает нам уникальный шанс в ближайшее время нанести серьезный ущерб германскому подводному флоту. Сразу 4 ведущих аса: Кречмер, Прин, Ройтер и Шепке, сумма потопленного британского тоннажа каждого из которых составляет около 200 тыс. тонн, выходят в квадраты, юго-западнее Исландии, о которых я сообщал ранее. Отправление из баз с разрывом в 3–4 суток. Полагаю целесообразным направить в указанные точки группы эсминцев и усилить эскорт конвоев, особенно в квадратах AD, АЕ, AL. Пропагандистский эффект от такой акции трудно будет переоценить. Вполне вероятно, что это послужит началом коренного перелома в войне в Атлантике. Подробности о передвижении боевых единиц германского флота буду сообщать по мере поступления достоверной информации».

«Фрайбол»

Прин, выйдя в предписанный квадрат, обнаружил в нескольких сотнях миль к югу от Исландии идущий с запада большой конвой с необычно сильным эскортом. Около полуночи следующего дня он всплыл на поверхность и под прикрытием сильного ливня приблизился к конвою. Прин был готов атаковать, но ливень вдруг внезапно кончился. Пришлось срочно сыграть погружение. В цистерны главного балласта хлынула вода.

— Глубина 1–2, — сообщил вахтенный.

— Ровный киль, — приказал Прин. Вместо ответа раздался оглушительный треск. Воздух, казалось, сплющил все, что находилось в тот момент в лодке. В три отсека, в том числе и в главный пост, потоком хлынула вода. С поверхности в этот момент был заметен лишь оранжевый свет, который несколько мгновений сверкал внизу, а затем бесследно растворился в пучине.

* * *

Ройтер давился четвертой чашкой кофе. Еще одна, и он окончательно перестанет соображать. Лучше уж пить коньяк. Благо этого добра во Франции полным-полно.

Никогда еще выход в море не вызывал у него такой странной смутной тревоги. Не было этого ни в первый раз, ни в Нарвике, ни перед прорывом через Канал. Да еще это постоянное нагнетание Вероникой какой-то истерии. То перекрестится, то на распятье взглянет. Как будто нас трое. Не стоит беспокоить вселенского Гросс-Адмирала, начальство это не любит. Сейчас еще поручит чего-нибудь…

— Вот вы говорите — евреи… А ведь вдумайтесь только… Сколь трагична судьба этого народа. Ведь они ждали бога. Он к ним пришел, а они его не узнали. Так до сих пор и ждут. Вы представляете, насколько это страшно.

«Завтра обязательно спрошу у Карлевича, ждет он бога или как, — подумал Ройтер. — Сегодня, боюсь, оберфенрих меня не поймет. Надо валить уже. Еще не хватало с майором столкнуться».

— Спасибо, Вероника, мне уже пора идти. Еще, чего доброго, нарвусь на патруль…

— Ничего страшного, оставайтесь. Действительно уже полночь… Знаете, к тому же я очень боюсь находиться дома одна… (она слегка покраснела).

— Как одна? А муж?

— Дитрих уехал получать продукты. Будет только завтра вечером. Правда, оставайтесь. Мне будет не так страшно… Хотя я все равно не выключаю свет.

— Чего же вы боитесь?

— Всего… (она опять отвела взгляд и покраснела). Знаете, на днях был сильный ветер, так жутко в трубе выло. Я никак уснуть не могла.

— Я бы на вашем месте куда больше боялся завывания «Ланкастеров».[56]

— Их я как раз не боюсь, — твердо сказала Вероника.

— Напрасно… Последняя бомбежка была очень опасной. Такое впечатление, что «томми» отлично осведомлены о всей системе нашей ПВО. Так что могут и накрыть, — Ройтер попытался показать, видимо, как британцы собираются накрыть жилище майора Лутца, но предательская чашка с остатками кофе соскользнула с тарелки. Несколько секунд балансировала на краю блюдца и наконец плюхнулась на белоснежную рубашку лейтенанта.

— Вот, черт! — непроизвольно выругался Ройтер.

Вероника была в таком ужасе от произошедшего, что даже пропустила упоминание имени агента противника мимо ушей. А ведь в ее департаменте считается, что его именно так можно призвать…

— Я сейчас. Сейчас все сделаю… все… — засуетилась она. — Давайте скорее рубашку. Я все выведу, у меня есть «Persil»…

— Как глупо получилось…

— Скорее пойдемте в ванную…

Спору нет. Ситуация идиотская. В чужом доме, с чужой женой… Без рубашки… Еще сюда одного фотографа, и все будет в ажуре… А ведь вот ничего плохого не хотел. Просто пролил кофе. Слава богу, что на китель не попало…

— Сейчас, я все сделаю… — бормотала Вероника. — Вы знаете… это такое счастье что-то делать по дому… Ведь все это делаешь для своего мужчины, понимаете, я считаю в этом самое высокое предназначение жен…

В тесной ванной их лица оказались слишком близко, чтобы сделать вид, что ничего не произошло.

Чем-то походило это помещение и тусклый свет на матросский кубрик на подлодке.

— Скажите, сударыня, — прошептал Ройтер, — вы не боитесь ваше руководство?

— Какое руководство? — в тон ему прошептала Вероника.

— Вон то, — Ройтер поднял палец, указывая в направлении вселенского Гросс-Адмирала. — Вы не боитесь… согрешить?

Дыхание Вероники стало чаще. Она вовсе не собиралась покидать ванную, во всяком случае, не делала для этого никаких попыток.

— Согрешу — покаюсь… — едва слышно прошептала она.

* * *

В Штабе Дёница, в Корневеле, было тихо. Слышалось только монотонное гудение электрогенераторов и бой часов. Дежурный офицер кодировал сообщение: «Всем субмаринам, преследующим конвой, сообщить свои координаты!» «U-47! Приказываю, сообщите координаты!» Прин не отозвался. Еще не осознав, что случилось, дежурный офицер повторял сообщение. Прин молчал. Единственный раз в жизни герой Скапа-Флоу позволил себе игнорировать приказ…

Дёниц понимал, что в море сейчас идет тяжелая битва, может быть, самая тяжелая за всю войну. Он еще раз окидывал взглядом карту, на которой выделялся один красный флажок — U-47 — Прин… И вроде бы ему нечего было найти себе в укор и все же… все же… все же… Прин — лучший из лучших. Ройтер ведь тоже исчезал из эфира. Дважды! Да и не только Ройтер. Потом оказывалось, что повреждена антенна. Естественно, она, пожалуй, самая уязвимая часть лодки. Но то Ройтер — «капитан-колбаса». А то Прин… И как только Клаус мог додуматься проситься на лодку к этому психу? Все так или иначе свое дело знают, но этот глумится, он играет со смертью, и эта опасная игра составляет смысл его жизни. Нет, нет и еще раз нет. К Ройтеру на лодку шли добровольцы. То есть такие же сумасшедшие, как и он сам. Но Клауса среди них не будет. Он не допустит. Да, его сын — солдат, и если суждено ему погибнуть, то пусть сделает это с честью, достойной тевтонца, а не по-глупому, ради бравады. В подводной войне никогда нельзя точно знать, что случилось с лодкой. Почему не отвечает? Может быть, сражается с глубиной и огнем, может, затаилась и ждет, когда у «томми» притупится внимание, а может, израненная и покореженная, ковыляет в базу, не в состоянии отвечать на запросы. И потому официальные похороны подводников обычно запаздывают на 2–3 месяца. Сначала напротив номера лодки ставится звездочка. И это еще не конец, еще есть шанс, что звездочка эта будет стерта. Затем, если ничего не меняется, по прошествии двух недель появляется вторая. Это уже много хуже. Но сейчас пока еще только красный флажок на карте — даже не звездочка… Нет, Прин — опытнейший подводник, хитрый, ловкий, инициативный. Бык Скапа-Флоу. Он не позволит с собой расправиться…