Нет таких филантропов, вымерли.
— Екатерина Сергеевна, я…
— Да зовите просто, Катей, — улыбнулась женщина горячности странной девицы.
— А я — Ира. На Озерной живу.
— Очень приятно, Ира с Озерной.
— Катя, напишите список, пожалуйста, не стесняйтесь в количестве. Я через несколько дней поеду в Казань, привезу книги. Вы начали хорошее дело, почему бы его не развить?
— Ирочка, Вы серьезно?
— Конечно! Может, у кого в округе еще выкупим домашние библиотеки, ведь часто так бывает, что старшее поколение собирает, а молодежь потом выкидывает книжки. Грустно, но это — жизнь.
— Бывает.
— А мы потихоньку выкупать станем, да? Это же здорово!
— Я не против, Ира, — согласилась Катерина неожиданно для себя на уговоры рыжей энтузиастки.
— И ладушки! Тогда вот номер моего телефона, ватсап, не стесняйтесь, когда список будет готов, свистните, я заберу.
(18 мая, пятница, +27)
— Шли-и-има-а-ан! — Ирина уже второй раз обходила участок, зовя любимца на все лады. — Шлиман, миленький, ну где ты, морда рыжая? Вылезай, не приедет Данька, не бойся!
Зря она утром сказала коту, что к ужину ожидаются гости, которых он терпеть не может. Видимо, в кошачьей голове что-то отложилось, раз и в квартире он исчезал, когда Данька приходил в гости, и здесь кота сдуло ветром из дома, стоило назвать имя сына подруги.
И ведь слышно, орет где-то, но из-за ветра звук относило в сторону.
— Дочка, у нас твой кот! — к калитке спешила соседка, указывая на раскидистое старое дерево перед своими окнами. — Я ж еще не поняла, где он мяукает, с работы пришла, не заметила, он молчал, а сейчас заплакал! Тень его на рябину загнала, пойдем!
На рябине соседей, на самой макушке, сидела, покачиваясь в такт ветру, пропажа, сипло призывая на помощь, а под деревом лежала серая собака с темными подпалинами, и скалила такие клыки, что и подойти было страшно. Котяра, увидев подмогу в лице хозяйки, зарыдал еще жалобней, откуда силенки взялись.
— Дочка, я Тень загнать в вольер не смогу, не справлюсь. Решад скоро придет, я уже позвонила.
— Я сама, не надо Решада звать, пожалуйста! — Ира не знала, чего испугалась больше: собаку, за кота, или увидеть соседа, от которого благополучно партизанила с той ночи целую неделю.
— Тень тебя не пустит на участок, кызым, бесполезно, — вздохнула Наиля.
— Я знала, что у вас собака есть, но не думала, что она такая агрессивная.
— Ох, Ирочка, кого только сын не притаскивал в дом!
В отчаянии девушка опустилась на корточки перед собакой, от которой ее отделяла сетка-рабица, заглянула в умные, янтарные глаза.
— Ну что ты, Тенюшка, ты же хорошая собачка, зачем моего Шлимана обидела? Кот вредный, понимаю тебя, он на твою территорию зашел, но маленький же, ну и гнала б его обратно… до канадской границы. Как я сейчас за ним полезу, если ты меня не пустишь? А я ведь полезу, чего твоего хозяина ждать. Я постараюсь быстро, хорошо?
Серая зверюга будто поняла просьбу, ткнулась в ладонь девушки мокрым носом, лизнула руку сквозь металлическую сетку, поднялась и исчезла за домом.
— Надо же, кызым, послушалась тебя! — всплеснула руками женщина. Обернулась на тропинку, увидела спешащего к ним сына. — Ой, Решад, Решад, улым[1], ну где ты ходишь, у нас тут такое!
Такое. Да такое проблемное появилось в поселке еще двадцать пятого апреля, он эту дату черным закрасил в календаре. Стоит на тропинке, только поднялась с корточек, волосы смешными кудрявыми хвостиками над ушами, сарафан коротенький, не прикрывает ни черта, ресницами жалобно хлопает, вот-вот разревется, рыжая проблема. И какие двадцать шесть ей, лет на семь Леший ошибся.
А глаза у нее все-таки странные. Прозрачные кристаллики сверкающего льда, удивленные на весь мир, вызывающие не поддающийся логическому объяснению эмоции, душа наизнанку от этих глаз… Нечисть лесная.
И не гоняла Тень никогда котов, сама воспитанная старой кошкой, спокойно относилась к чужой живности, пока не появилась проблема. То, что именно соседский дурной кот — зачинщик конфликта, Решад не сомневался. Несколько раз видел наглеца на заборе, демонстративно прогуливающегося перед Тенью, а сегодня, видимо, отвернулись от наглеца кошачьи боги, шмякнулся на чужую территорию, ну и получил отлуп.
Придется теперь по забору колючей проволоки намотать, чтобы не сдергивали с работы в самые неподходящие моменты, напоминая о своем существовании. Две рыжие проблемы.
[1] Сын (тат.)
— Привет, — не останавливаясь, буркнул мужчина девушке, ушел вглубь своего участка. — Тень, ко мне! Моя хорошая, зачем кота гоняла, скучно? Посиди пока в вольере, потом обниматься будем. — Мам, дай чистую тряпку.
Вынув из кармана джинсов пузырек темного стекла, Решад точными движениями скрутил крышку, зубами вытащил пробку, вылил содержимое на платок, поданный матерью. В воздухе поплыл запах валерьянки.
— Ну, кошара, иди сам сюда, чуешь, чем пахнет? — для верности Решад поднял вверх руку с тряпкой, помахал, залез повыше. — Еб твою мать!
Ошалевший от запаха кот, вместо того, чтобы спуститься по стволу дерева, мешком свалился на спасителя, затормозив падение своей драгоценной тушки на руках вкусно пахнущего человека, попутно распахивая ему кожу выпущенными, как шасси, когтями.
— Кус-сается еще, падла! Весь в хозяйку, — Решад вынес кота в обнимку с вожделенной тряпкой за ворота, практически бросив его на траву. Закатанные по привычке рукава пропитывались кровью, красные капли собирались бусинами в глубоко разорванных ранках, шлепались с темных волос на тропинку, но это не заботило мужчину. — Забирай своего лишенца. Одинаковые оба.
— Спасибо тебе, огромное! Пойдем, обработаю руки перекисью, а?
— Ты смеешься? Есть у меня перекись.
— Тогда рубашку потом куплю такую же, можно? Даже лучше куплю!
— Ты совсем сдурела? — то, что она допустила мысль о его несостоятельности, выбесила больше, чем ее наглый любимец. — Я похож на нищего?
Пьяненький кот на миг оторвался от десерта, и сунулся было опять к соседской калитке, но, получив ускорение под пушистый зад мужским ботинком, сменил траекторию, подхватил платок в зубы и, пошатываясь, поскакал к своим воротам.
— Идите уже домой, оба. Вот скажи мне, за каким… ты здесь появилась, нечисть лесная? Уезжай, а? Забирай своего шерстяного дебила, и уматывайте в даль светлую, к Куклачеву в труппу, кошки кусачие. Вам там самое место.
От возмущения от его слов и пинка коту, Ирка забыла, что вот только что за спасение Шлимана сама себе пообещала никогда-никогда не огрызаться на самые откровенные намеки соседа. Что минут пять назад промелькнула мысль дать ему маленький шанс, даже не скрестила пальцы за спиной.
— Тебя не спросила, что мне делать, хамло деревенское! Обидели мальчика, не дали новую игрушку, ой,