внезапно Женька прикрыла рот ладошкой, обвела взглядом притихшую от такой новости компанию. — Ой, только я ничего не говорила!
— Бедная девочка… — расстроилась Азаля, укорив себя, что была груба с городской, сплетничала с Натой, смеясь над неуклюжими попытками чужачки стать «своей» в поселке.
— Вот в чем дело! Тогда с нашим Решадом особенно не нужны, — Ната встала из-за стола. — Жень, айда Иришку спасать.
— Наташ, — вдруг подала голос рассудительная Света. — А, может, им как раз и нужен роман… на двоих? Они так подходят друг другу, я заметила, когда они случайно встали рядом, улыбнулись — взгляда не оторвать, какая красивая пара!
Костя закатил глаза, кивнул Марселю, зовя в дом за новой бутылкой. Парни тихонько поднялись и ушли, оставив девочек сплетничать. Леша не успел, замешкался, доливая дамам в стаканчики, обреченно вздохнул, зажатый подругами в углу.
— Да ты что? Сколько таких у него было? Альбинку сама знаешь, слезы лила по Ярканату — по мостовой ручьем бежали, за ним в Питер учиться уехала, не оценил. Начну перечислять остальных — на сутки тут застрянем. А Регина, последняя его пассия, нотариус в Зареченском? Уж на что шикарная девка, а сколько продержалась? Два месяца, три? Он давненько, кстати, уже не ездит, тут ошивается вечерами, а презики у меня регулярно покупает. Бабки говорят, что в санаторий опять повадился, — Ната всегда отличалась тем, что говорила правду, не жалея эпитетов даже для старых друзей. — Так что, наш кобель поматросит Иришку, и бросит! А ей опять сопли на кулак мотать? Леша, ну хоть ты скажи!
— Я не знаю. Не силен в любовях ваших, — Алексей решил не сдавать друга, зная его намерения. Но так посмотрел на Нату, что та вспыхнула щеками.
— Слушайте, девочки, а Решад вообще, человеческие чувства знает? За весь вечер ни разу не улыбнулся нормально. Что-то по вашим рассказам не очень заслуживающий доверия товарисч вырисовывается, а сосед все-таки Ирке, я переживаю.
— А когда ему? Учился дольше нас всех, потом по горам лазал на границе, да по госпиталям отлеживался поочередно. И ведь был лучшим на курсе, почему его в такую дыру потом запихнули, понять до сих пор не могу! Приедет на пару месяцев, обозначится матери, что живой, и исчезнет. После последнего захода еле выжил, года еще не прошло, как угомонился, — ответила всезнающая продавщица. — Да и бабы сами на него вешаются, напрягаться не надо.
— Да-да, Жень, не смейся, каждая думает, что вот она точно его окрутит, ну и стараются, — закрыв уши вновь усевшемуся рядом мужу ладошками, Азаля подхватила пикантный разговор. — Мужик хозяйственный, не пьющий, по нашим меркам, да и не только по нашим — состоятелен, должность приличная, квартира в Казани есть, от тетки досталась, сдает, деньги капают, тут куда тратить. Машина хорошая. То, что с матерью живет — так это не из-за того, что маменькин сынок, а так ему удобно.
— Ага. Куда не плюнь — одни плюсы в моем братце, — Натка осторожно выглянула из беседки посмотреть, не слышит ли их объект обсуждения. — Один минус — ни разу больше трех месяцев с одной мадамой не задержался. И никаких обещаний не дает, потому что уехать опять может в любой момент.
— Грозная птица, однако, ваш Решад, пока не пнешь, не полетит.
— Э, девочки, я тоже Ире подхожу! — возмущенно заявил Костя. — Опять все сливки Ярканату? Как же он задолбал, весь такой правильный…
— Ты? Да никогда! Кость, у тебя карьера, тебе жена нужна, чтоб мохнатой лапой вверх подсадили, уж перед нами не мельтеши.
— Вы все верите в сказочку, что такая девушка в деревне останется? Серьезно? Пройдут первые восторги, успокоится на счет своего несостоявшегося жениха, захочет вернуться в город, зуб даю.
— Костя, я знаю Ирку с третьего класса музыкалки, — тихо ответила Женя. — Пусть я ее старше почти на четыре года, но мне кажется, что иногда она взрослее, мудрее меня. А что ей втемяшится в голову — только топором можно выбить, вместе с головой. Не смотрите на ее наивные глазки, там такой характер!
— О ком сплетничаете? — Решад, по своему обыкновению, неожиданно возник в беседке. — Я все на Фирюзу грешу зря.
Следом на помост ступила Ира, не догадываясь, что здесь только что говорили про нее.
— Ой, сравнил! Девочки, идем в дом, чай пить, караоке включим, — позвала Ната на правах хозяйки вечера, нисколько не смутившись. — Пусть они тут в свой преферанс играют.
Без женской половины компании мужчины лениво расписали пулю, все чаще оглядываясь на дом, откуда сквозь распахнутые окна доносились обрывки песен караоке и довольный смех. Потихоньку собрали рюмки-закуски и переместились на веранду, поближе к дамам.
— Ого, — удивился Марсель. — Это кто там Земфиру по нотам укладывает? Не наши, точно. Айда, посмотрим?
Мужчины тихонько расположились на диване сзади дам. Лишь Света оглянулась, приложила палец к губам, нахмурила брови, призывая не мешать песне.
У плоского экрана, повернутого так, чтобы были видны бегущие строчки текста, пела Ира, закрыв глаза:
— Джинсы… воды набрали и прилипли,
Мне кажется, мы крепко влипли,
Мне кажется, потухло солнце,
Прости меня, моя любовь…[1]
Голос, ведомый грустной пронзительной мелодией, окутывал благодарных слушателей. Свободной рукой Ирина будто хотела дотянуться за тенью любимого лица, дотронуться кончиками пальцев, но рука встретила пустоту, и обреченно повисла в воздухе.
У Решада невольно дернулся кадык, с трудом пропустив воздух. Не ему предназначался этот зов простых рифм, как будто чужой, призраком из прошлого, вдруг закрыл девушку своим присутствием в комнате…
Закончилась песня, и слушатели, не сговариваясь, захлопали, смутив исполнительницу:
— Кто следующий?
— Леш, а спой «Звон»[2]? Пожалуйста, — Ната передала по рукам гитару.
Первым сдался Костя. Ушел за сигаретами, и уснул в дальней комнате, чем изрядно повеселил остальных, когда Лешка схватил гелиевую ручку, и разрисовал лицо друга в кошачью мордочку.
Расцеловавшись со всеми, в час ночи убежала к родителям Света, а за ней и Марсель с Азалей отправились домой, все-таки, тоже оставили мальчишек с родителями Марселя, хоть и живут вместе, но беспокойно.
— Решад, давай ты девочек проводишь, — предложил Леша другу, и тихо добавил, обращаясь к Нате, — Танюшка же у Ярканата остается?
— Да, Наиля Ильдусовна уже уложила ее, чего будить.
— Тогда еще посидишь со мной?
— Недолго только, Лешенька.
— Девчонки, спасибо еще раз, что пришли, спокойной ночи! Целую, люблю, обожаю!
— Пока-пока, Лешик, Натусь, до завтра!
А что тут провожать, улицу перейти, и вот дом, даже немного обидно. Вдохнув одуряющий запах зацветающего чубушника, Решад тихо попросил:
— Ир, задержись, постой