Класс замер, услышав в конце концов, по крайней мере, некоторые имена.
— Ну, мистер Зеклос, это вы вышеупомянутый Д., заработавший смеющееся лицо от девицы с плохим почерком?
Джесси залился краской, но в целом не выражал особого недовольства тем, что о его подвигах стало известно всем. До сих пор он помалкивал о случившемся включая и наш разговор о крови, — потому, видимо, что Дмитрий до смерти напугал его.
— Ну, хотя в целом я одобряю маленькие отступления от темы — насколько это возможно для учителя, чье время расходуется впустую, — напомните своим «подругам» на будущее, что мой класс не место для болтовни, что в письменной, что в устной форме. — Мистер Надь бросил записку на парту Лиссы. — Мисс Хэзевей, похоже, не существует реального способа наказать вас, поскольку вы уже только что понесли заслуженное наказание. Следовательно, вы, мисс Драгомир, будете оставлены после уроков дважды: один раз за себя, второй — за свою подругу. Пожалуйста, оставайтесь на месте, когда прозвенит звонок.
После урока Джесси нашел меня. На лице его читалась тревога.
— Эй… ну… насчет этой записки… ты же знаешь, я тут ни при чем. Если мистер Беликов узнает о ней… ты ведь объяснишь ему? В смысле, скажешь, что я не…
— Ага, ага. — прервала я его. — Успокойся, тебе ничто не угрожает.
Стоя рядом со мной, Лисса смотрела, как он покидает класс. Вспомнив, с какой легкостью Дмитрий вышвырнул его вчера — и о его явной трусости, — я не смогла удержаться от замечания.
— Знаешь, Джесси, оказывается, не такой сексапильный, как я раньше думала.
Она лишь рассмеялась.
— Тебе лучше уйти. А мне предстоит мыть парты.
Ну я и ушла к себе в комнату. По дороге я проходила мимо небольших групп учеников во дворе. Вот везучие! Хотелось бы и мне иметь свободное время для общения.
— Нет, это правда, — произнес уверенный гоюс.
Камилла Конта. Красивая, популярная, из одной из самых престижных семей клана Конта. До нашего побега они с Лиссой дружили — в том смысле, как две влиятельные силы неусыпно приглядывают друг за другом.
— Они, похоже, чистят туалеты и все такое.
— О господи! — воскликнула ее подруга. — На месте Мии я умерла бы.
Я улыбнулась. По-видимому, Джесси умолчал не обо всем, что произошло прошлым вечером. К несчастью, следующий подслушанный разговор вдребезги разбил мое ощущение триумфа.
— …слышала, что она была еще жива. Типа, дергалась на ее постели.
— Это так вульгарно. Зачем ее оставили там?
— Не знаю. Зачем ее убили, прежде всего?
— Как думаешь, Ральф прав? Она и Роза сделали это, чтобы их вышвырнули…
Увидев меня, они смолкли.
Нахмурившись, я пересекала двор. «Еще жива. Еще жива».
Я отказывалась обсуждать с Лиссой схожесть истории с лисой и того, что произошло два года назад. Отказывалась верить, что тут есть какая-то связь, и не хотела, чтобы Лисса так думала.
И все же не могла перестать думать об этом инциденте не только из-за того, что при одном воспоминании о нем мурашки бежали по коже, но и потому, что он снова и снова возвращал меня к тому, что совсем недавно произошло в ее комнате.
Как-то вечером мы удрали с последнего урока и отправились в лес рядом с кампусом. За изящные, украшенные фальшивыми бриллиантами сандалии я выменяла у Эбби Бадики бутылку персикового шнапса — безрассудно, да, но, если вы живете в Монтане, особого выбора у вас нет, — которая досталась ей неизвестным образом. Лисса неодобрительно покачала головой, когда я предложила сбежать с урока, чтобы распить бутылку где-нибудь подальше от людских глаз, но в итоге согласилась. Как всегда.
Мы уселись на бревне рядом с топким, заросшим травой болотом. Серебряный месяц отбрасывал совсем мало света, но для вампира и наполовину вампира его хватало. Мы передавали бутылку туда и обратно, и я расспрашивала Лиссу об Аароне. По ее словам, в прошлый уик-энд у них был секс, и меня терзала зависть из-за того, что она первой познала его.
— На что это похоже?
Она пожала плечами и отпила глоток.
— Не знаю Ничего особенного.
— Что значит — ничего особенного? В смыслe, земля не разверзлась, планеты не выстроились в ряд и прочее в том же духе?
— Нет. — Она с трудом сдержала смех. — Конечно нет.
Я не понимала, что ее развеселило, но чувствовала: она не хочет говорить об этом. В то время наша связь уже начала возникать, и время от времени ее эмоции просачивались в меня. Я сердито уставилась на бутылку.
— По-моему, эта штука совсем не действует. Алкоголя там почти…
Послышался такой звук, будто в ближайших кустах что-то движется. Я молниеносно вскочила и защитила Лиссу своим телом.
— Просто животное, — сказала она, когда в полной тишине прошла минута. Это вовсе не означало, что нам ничто не угрожает. Школа защищала нас от стригоев, но в окрестностях кампуса часто бродили дикие животные, опасные сами по себе. Медведи. Пумы.
— Пошли, — сказала я — Нам лучше вернуться.
Мы отошли совсем недалеко, когда я снова услышала шелест и кто-то преградил нам путь. Госпожа Карп. Мы замерли; я неловким движением спрятала бутылку за спину. Легкая улыбка скользнула по ее лицу, и она протянула ко мне руку. Я робко отдала ей бутылку, и она сунула ее под мышку. Развернулась без единого слова и зашагала. Мы двинулись следом, прекрасно понимая, с какими последствиями придется иметь дело.
— Думаете, никто не заметит, когда полкласса отсутствуют? — спросила она спустя какое-то время.
— Полкласса?
— По-видимому, не вы одни решили сегодня сбежать. Погода действует, надо полагать. Весенняя лихорадка.
Мы с Лиссой тащились за госпожой Карп. Я всегда чувствовала себя с ней неловко с тех пор, как она исцелила мне руки. Ее необъяснимое, параноидальное поведение приобрело в моих глазах некий странный оттенок — гораздо более странный, чем прежде. Даже пугающий. И в последнее время я не могла смотреть на нее, незамечая странных царапин на лбу. Обычно темно-рыжие волосы прикрывали их, но не всегда. Иногда появлялись новые, а старые, наоборот, исчезали. Справа раздался странный трепещущий звук. Мы все остановились.
— Кто-то из ваших одноклассников, надо полагать, — пробормотала госпожа Карп, повернув в сторону звука.
Однако, добравшись до места, мы обнаружили лежащую на земле большую черную птицу. Птицы — как и большинство животных — мало значат для меня, но даже я не могла не восхититься ее блестящими перьями и сильным клювом. Она могла без труда выклевать кому-нибудь из нас глаз — если бы со всей очевидностью не умирала. Еле заметно содрогнувшись в последний раз, птица затихла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});