Сто шестьдесят четвёртый день. И снова приходила большая крокодилла.
Я проснулся от грохота. Бум-бум!.. Дверь в капсулу я не закрывал специально. Чтобы будущие жители фактории могли в случае чего укрыться внутри, даже если не удастся меня быстро разбудить.
Но проснулся я-таки быстро. Просто вставать очень не хотел. После нескольких ночей в спальнике, уютная кроватка казалась верхом роскоши. И уснул я, как только коснулся головой подушки. А ещё я был одним из немногих чисто вымытых жителей фактории. Потому что успел принять душ. Все остальные собирались сделать это завтра…
На столе даже выложили распорядок, кто и когда совершает гигиенические процедуры. Очередь была расписана на весь день. И чуяло моё сердце, без ругани и драк не обойдётся… Кто-то из десятка женщин, которых взяли с собой, точно просидит в ванной дольше, чем остальные страждущие.
Впрочем, это всё были досужие мысли… Важнее было то, что откуда-то из приоткрытой двери доносился грохот, который меня и разбудил.
Вот на этот грохот я и пошёл. Потому что незнакомый грохот в малознакомой местности — это не только подозрительно, но и чревато.
Стояла глубокая ночь. Несмотря на это, большинство обитателей фактории не спало. Люди азартно о чём-то переговаривались, стоя на краю обрыва и наблюдая за чем-то, что очень сильно громыхало. И я решил, что раз все смотрят, то мне тоже интересно.
Подойдя к обрыву, не сразу понял, что там происходит. В капсуле горел приглушённый свет, да и дальше я шёл по освещённому кострами пространству. А тут темнота, звёзды, две луны на небе — и что-то большое мелькает внизу.
— Молодой берёт верх! — объявил Мелкий тоном диктора на спортивных состязаниях. — Он, типа, пытается отгрызть противнику лапу! Лапу… Лапу… Не, чёт не фартануло! Старик сумел высвободиться из захвата! Внимание! Он готовится к новой атаке!
Мои глаза, наконец, привыкли к темноте. И то, что я увидел, повергло меня в лёгкую прострацию…
Внизу, под обрывом, у самой промоины, не смогли разойтись две крокодиллы. Они азартно мутузили друг друга, иногда пытаясь применить какой-нибудь хитрый приём. Ну то есть, отгрызть оппоненту что-нибудь ценное.
Бой шёл с переменным успехом ещё, наверно, минут двадцать. Дрались они, как вполне земные крокодилы, что мне как-то доводилось видеть в роликах. С той лишь разницей, что весу в них было, как в железнодорожных вагонах. И падения, и перевороты, и даже просто столкновение двух тел вызывали тот самый жуткий грохот, который меня разбудил.
А Мелкий взял на себя роль комментатора, описывая всё, что видел в режиме реального времени. Прямо как настоящий нанайский певец:
— Старик применил запрещённый приём! Он зажевал хвост соперника! Молодой, сука, тебе пофиг, что ли? У тебя хвост жуют, а ты на нас зенками втыкаешь!
— Пузо! На! Пузо не трожь! Старик, дай ему…зды! А то он вконец офонарел! Пусть уважает старших!
— Молодой, дерись! Дерись, кому сказали! Куси его!
Собственно, «молодой» как раз предпринял первую попытку сбежать, но был безжалостно пойман за хвост. «Старик» ещё минуту задумчиво жевал этот самый хвост, пока хвостовладелец соображал, что дальше делать.
Наименования крокодиллам, видимо, родились сами собой. «Старик» выглядел потрёпанным, побитым жизнью, не обиженным житейским опытом — и очень массивным. В то время как у «молодого» и кожа была поглаже, и шрамов поменьше, да и массой сопернику он уступал.
Чудеса, конечно, случаются… Но не в этот раз. «Старик» не только имел преимущество, но и активно им пользовался. Крокодиллы сошлись в очередной сшибке грудь на грудь, пафосно задрав головы к небу. В итоге, «старик» жёстко подмял соперника и попытался откусить ему лапу.
«Молодой» всё-таки вырвался, снова намылившись бежать. Попытка опять оказалась неудачной, зато в процессе драки крокодиллы сместились в сторону реки. И после новой сшибки «молодой» сумел улизнуть и выйти из боя, бодро почесав к воде.
А «старик», проводив неудачливого конкурента взглядом, вернулся к обрыву. После чего задрал голову и стал раскрывать свою огромную пасть. Подняться он, правда, не пытался: видимо, уже был неудачный опыт. Однако и отступать «старик»-победитель не собирался. Моя белая капсула, ощетинившаяся шипами, была для него, как красная тряпка для быка. Или как праздничный торт для человека на жёсткой диете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И давно это? — спросил я, не зная, кто был дежурным на момент начала драки.
— Этот, который старый, пришёл три часа назад, — ответил Пилигрим. — Попытался сунуться в промоину, но не смог. Долго сидел вот так. А потом пришёл «молодой», они подрались… Ну и вот!..
— Надо попробовать его шлёпнуть! — решил я. — Есть идеи, как?
— Самое слабое место у них — пузо… — вспомнил Пилигрим. — Если уж бить, то туда… Но чем его, такого жирного, бить?
Тем временем крокодилле надоело сидеть, понапрасну задрав морду. Почему-то ни белая капсула, ни даже мы сами в неё падать никак не желали.
Убедившись в том, что этот мир жесток, а еда в нём почему-то не падает с неба, крокодилла снова пополз к промоине. Решил ещё раз попытаться пробить себе путь. Неизвестно, понимал ли он, что дорогу к вкусняшкам ему загораживало лишь несколько больших камней… Но силищи у него было столько, что земля от каждого «бум» содрогалась. И это неслабо нервировало.
А я всё раздумывал над вопросом Пилигрима… И не мог найти ни одного способа пристрелить этого монстра. Нет, пули из винтовки, конечно, шкуру пробьют… Но достанут ли до жизненно важных органов?
Мозг прикрыт мощным черепом. Можно добраться до думательного органа через нёбо, но ещё поди до этого нёба доберись… Разве что крокодилла наклонит голову вперёд, но они так на земле обычно не делают.
Сердец у него два: одно в груди справа, другое — в районе поясницы. Правда, и там, и там — костяной доспех. Другие органы защищены слабее, но эта туша от мелких повреждений сразу не помрёт. А вот мы от малейшего укуса — с гарантией.
— Может, попробуем его банально отогнать? — пришёл мне на помощь Пилигрим. — Ревун, прожектора… Может, испугается?
— А давай! — решил я, заметив, что крокодилла сменил тактику.
Перестав биться об камни головой, он отошёл… И теперь примеривался к булыжникам хвостом. И мне это очень не нравилось!.. Конечно, валуны сидели в промоине надёжно. А вот насколько они сами по себе крепкие — это вызывало вопросы. Упрямый крокодилла вполне способен был их расколоть. И тогда целостность конструкции оказалась бы под большим вопросом…
Бегом вернувшись в капсулу, я запустил прожекторы. Капсулу было видно снизу, но и с капсулы можно было направить свет вниз. Три мощных слепящих луча ударили прямо в морду рептилии, заставив её попятиться. Следом взвыл ревун, но его звук на крокодиллу произвёл гораздо меньшее впечатление. Видимо, потому что шуметь эта тварь и сама была горазда.
Свет крокодилле был неприятен. Свет его слепил. И монстр начал отступать, недовольно мотая головой. А тут ещё и Пилигрим, вскинув ружьё, прицелился и выстрелил в район глаза крокодиллы. Бил дробью, которая плотным пучком ударила в гигантскую наглую морду.
Задел он в итоге глаз или нет, мы заметить не успели.
Развернувшись, крокодилла показал чудеса скорости. Видим, решил не связываться с такой неприятной, да, к тому же, слепящей добычей.
Весь следующий час я не возвращался в кровать, ожидая, что крокодилла вот-вот вернётся. Но нет, больше в ту ночь он не появился…
Зато появился какой-то меховой зверь из Страшной Пущи. Разглядеть его никак не удавалось: он бродил где-то в отдалении, старательно избегая света прожекторов. Решив, что если зверюга всё-таки охамеет, меня тут же разбудят, я вернулся в капсулу и снова лёг в постель.
Дневник Листова И. А.
Сто шестьдесят пятый день. На охоте у озера.
Ещё один день мы занимались тем, что достраивали лагерь. Натаскали побольше камней в промоину, чтобы больше там ни один крокодилла не пролез — даже особенно матёрый.