Читать интересную книгу Культ - Константин Образцов

За входной дверью ожил и загудел лифт. Рома насторожился. Сердце неприятно заныло. Да нет, не обязательно дед, в доме девять этажей, мало ли кто возвращается вечером в субботу домой. Механическое далекое завывание замерло, а потом снова возобновилось, все ближе и ближе. Двери со скрежетом раскрылись на их этаже. Через мгновение на лестничной клетке затопали тяжелые шаги, а потом о замочную скважину лязгнул ключ – кто-то пытался засунуть его неуверенной, пьяной рукой.

Рома выдохнул и закрыл руками лицо.

Дверь распахнулась, с грохотом врезавшись в вешалку. Что-то упало и покатилось по полу с дробным пластмассовым стуком. Судя по звукам, дед вернулся пьянее и злее, чем обычно. Снова грохот – на этот раз дверь в его комнату, а потом хриплое дыхание и какая-то возня.

Рома опустил руки и окинул взглядом кухню. Ему хотелось орать от обиды, а еще – от желания сделать сейчас самому то, что не сделала Мамочка. Что тут есть? Кухонный нож? Молоток для отбивания мяса? Скалка? Нет, не получится. Это же он только так называется – дед, а ему нет и шестидесяти, он высокий, жилистый, быстрый и сильный, даже если совсем пьян, как сейчас. Или все же попробовать?..

Рома тихонько встал и подошел к разделочному столу. Наверное, нож…

За стеной в комнате деда что-то скрипело и падало. Раздалась сиплая ругань, потом металлический лязг, снова брань – на этот раз торжествующая – и громкий стук шагов: из комнаты, к входной двери.

Тихо скрипнула дверь гостиной.

– Папа, ты ужинать будешь? – раздался осторожный голос мамы.

– На хер пошла! – вопль отдался эхом на лестничной клетке. Рома замер, сжимая в руке рукоятку ножа. Снова завыл лифт; не дожидаясь его прибытия, шаги загремели по лестнице, путаясь, сбиваясь, и постепенно затихли внизу. Громыхнула железная дверь подъезда.

Тишина.

Рома выглянул в коридор. Мама, бледная, со слезами в глазах, смотрела на открытую дверь квартиры.

– Ушел, – сказала она.

* * *

Игра сегодня шла так себе. В штурмы и клановые бои Женя специально не вписывался – знал, что не сможет толком сосредоточиться, так что коротал время за вылазками в Пустоши. Обычно для орка Jack Ripper поход за ресурсами и охота на монстров были легкой прогулкой, но сегодня удача от него отвернулась. Драгены и фонги попадались на редкость сильные, многие были в шлемах, панцирях или с магическими дубинками, двигались ловко, били жестко, так что после каждого квеста затраты на починку оружия и лечебные свитки были раза в два больше, чем выручка от найденных сокровищ. Дело дошло до того, что пришлось скинуть и монетизировать один чистый ап – катастрофа, которая в любое другое время лишила бы Женю покоя и испортила настроение как минимум на всю ночь и весь следующий день, но сегодня ему было все равно. Он даже улыбался, когда продавал с трудом заработанные очки опыта, и что-то напевал под нос.

Суббота, а мама вечером осталась дома.

Инга уже давно свалила в свою любимую «Селедку», но мама никуда не пошла: Женя слышал, как она смотрит в комнате какой-то фильм по телевизору. Раньше в восемь ее уже не было, а сейчас – вот, пожалуйста: начало одиннадцатого, а мама ходит себе по квартире в банном халате, который всегда надевала после душа, курит тонкие сигареты на кухне, открыв узкую форточку, чтобы выпускать дым, и, кажется, даже и не думает никуда собираться.

Поле боя обновилось, и Женя хрюкнул от удовлетворения: критический удар снес начисто черного дракона, охранявшего сокровища. «Ваш выигрыш – 125 монет». Отлично! Если так дальше пойдет, он за ночь вернет себе проданный уровень. Жизнь налаживается!

– Слава тебе, о великая Мать, – Женя напевал вполголоса, выстукивая ритм пальцами по краю стола, – дай нам тебя за жопу обнять…

Неизвестно, что там Мамочка учинила с неведомым маминым кавалером, но ясно, что не подвела. Женя надеялся, что конец этого типа, который неизменно представлялся ему в образе полуголого хлыща в распахнутой белой рубашке, с черными напомаженными волосами и тонкими усиками, был болезнен и постыден: как насчет падения в выгребную яму деревенского сортира, например? Или откушенных бультерьером яиц? Впрочем, это неважно. Нет его – и все.

– К сиськам твоим дружно мы припадем, – он барабанил и раскачивался, совсем как во время обряда, – желаний любых исполнения ждем!

На его барабанный ритм внезапно отозвался другой, из-за стенки: рваный и звонкий. Женя вздрогнул, не сразу сообразив, что звонит мамин мобильный – тоже, кстати, подарок этого неизвестного жигало.

Телевизионные голоса мешали подслушивать. Женя быстро вскочил со стула, бесшумно приоткрыл дверь в комнату и высунул голову в полутемный коридор. Из гостиной сюда падала широкая желтоватая полоса света.

– Я максимум минут через сорок уже буду готова, – слышался мамин голос, звонкий и оживленный. – А ты заедешь? Да, давай за углом, я не хочу, чтобы… Как обычно, ага…

И она засмеялась – весело и игриво. В этом смехе было предвкушение, а еще особая радость обмана.

– Ну все, бегу собираться… И я тебя, медвежонок!

Женя прикрыл дверь и уперся в нее лбом.

Послышались быстрые шаги. Женя метнулся обратно к столу и уселся перед компьютером. Экран расплывался бесформенными цветными пятнами – глаза застилали злые слезы.

Мама открыла дверь.

– Сынок? Слушай, у меня подруга приехала из Михайловска, тетя Тамара, мы вместе в медицинском учились, помнишь, я тебе рассказывала?

Женя, не поворачиваясь, кивнул.

– Я с ней не виделась уже год, наверное, а тут такая удача, она сама приехала, но всего на одну ночь. Так что я сейчас уеду, а вернусь уже утром. Сынок?.. Ты меня слышишь?

Женя с трудом проглотил ком в горле, провел по глазам ладонью и повернулся к маме. Она стояла в дверях: стройная, светлая, красивая, как вечно юная эльфийская королева, а халат у нее чуть распахнулся, так что на кончике белой груди был виден округлый, розоватый сосок.

– Да, мама. Я тебя слышу.

– Инге тоже скажи, что я утром приду. Если захочешь кушать, в холодильнике котлеты есть, разогрей.

Она внимательно посмотрела на сына и добавила:

– И ради бога, не сиди так много за компьютером. У тебя глаза слезятся.

* * *

– Целую тебя во все места, лисичка!

– И я тебя, медвежонок!

Он положил трубку и удовлетворенно улыбнулся, даже прищурился от удовольствия. Ритка Зотова была шикарной женщиной: длинноногая, спортивная, но не худая, с выпуклой задницей, платиновой копной густых волос до лопаток, веселая, горячая, озорная, изобретательная – в самом расцвете подлинного женского очарования, который наступает только после тридцати. Само собой, она была замужем – за каким-то морячком, который месяцами не появлялся дома, и дети у нее имелись, но так даже лучше: он ведь тоже не свободен, у него и жена, и почти взрослая уже дочь. Эти семейные статусы не предполагали нежелательного развития отношений, какое могло иметь место с незамужней любовницей: начались бы всякие намеки, потом требования, назойливые вопросы: «А когда разведешься? А ты на мне женишься?», которые отравили бы все удовольствие от общения. А так – чистое наслаждение друг другом при полном взаимном понимании необходимости соблюдения определенных условностей. Просто шикарно.

Сегодня он наконец сумел вырваться на всю ночь. Ему давно уже хотелось не просто потрахаться несколько часов где-нибудь в квартире кого-то из сослуживцев, а провести с Риткой ночь: уснуть вместе, обнявшись, проснуться, заняться сексом с утра, особенно страстным и нежным, который бывает после пробуждения. Так что на эту ночь он забронировал номер в «Туристе» и предупредил супругу, что в связи с ухудшением криминогенной ситуации в городе останется на ночное дежурство вместе со своими оперативниками. Особой вины перед женой он не испытывал: в конце концов, он в свои сорок два был спортивен, силен и подтянут, а она уже лет десять назад превратилась в толстую рыжую бабу с расплывшимся, постаревшим лицом, в котором растворились черты ее прежней – юной, задорной и сексуальной. Похоже, и Лилька, когда совсем повзрослеет, станет похожей на мать; у нее уже лифчики почти того же размера, да и попа такая, что отцу стыдно иной раз взглянуть.

Начальник уголовного розыска Северосумска подполковник Михаил Скворцов вспомнил про дочь и вздохнул. Мужем, возможно, он был не очень хорошим, а вот отцом являлся заботливым. Лиля сказала, что собирается вечером в «Селедку»; надо бы позвонить ей сейчас, проверить, что и как, все ли в порядке, а потом уже ехать за Риткой. В «Туристе» ему уже будет не до звонков.

Он посмотрел на часы: без четверти одиннадцать. Взял телефон и набрал номер дочери.

– Папа, привет! – голос запыхавшийся, на заднем плане шум улицы, значит, еще не в клубе.

– Привет, дочка! Ты где?

* * *

Кто бы что ни говорил, но Лиля Скворцова считала себя девушкой глубокой и тонко чувствующей. И с богатым внутренним миром, если уж на то пошло. Она даже писала стихи и размещала их в своей группе в социальной сети. Группа называлась «Поэтесса Лилия Старлинг», в ней было почти двести подписчиков и стихи, если судить по «лайкам» и комментариям, многим нравились. Нравились они и самой Лиле. Вот, например, из последнего: